Самарская семинария: как учатся будущие священники. Встречаться с семинаристом… как будущие священники выбирают себе жен

Вроде бы и студенты, но непростые: строгая форма, степенные движения и закрытая от посторонних глаз жизнь, непохожая на повседневность обычных «студней». Учащиеся духовных семинарий - люди для светского большинства загадочные, и их

В самый разгар летней сессии семинаристы Московской духовной академии беседуют с «Известиями» об учебе, теологии и своих взглядах на романтические отношения

Вроде бы и студенты, но непростые: строгая форма, степенные движения и закрытая от посторонних глаз жизнь, непохожая на повседневность обычных «студней». Учащиеся духовных семинарий - люди для светского большинства загадочные, и их жизнь обрастает разными мифами. Корреспондент «Известий» расспросила будущих священников, как у них с чувством юмора, зачем к ним в гости приезжал Федор Конюхов и действительно ли к академии выстраивается очередь из потенциальных невест.

Три дня в одном

В Сергиев Посад я приехала с утра - в 11. Духовная академия - как раз на территории Троице-Сергиевой лавры, похожей на большое белое облако с золотыми и синими бликами-куполами. Вокруг академии - небольшие парки со скамеечками, почему-то вызывающие у меня ассоциации с Царскосельским лицеем. Да и сами семинаристы в стильных черных кителях скорее напоминают пока задумчивых лицеистов, чем будущих священнослужителей.

Впрочем, форма не у всех - из-за жары многие ее снимают и ходят, как обычные парни, в футболках… «Юноши» здесь - от 16 до 30, не только со всей страны, но и из Белоруссии, Украины, Германии, Америки и, представьте, даже из Китая.

Экзамены воцерковленным выдержать нетрудно. Но волнительно: как-никак конкурс два человека на место. Первый этап обучения - семинария, затем - академия, что-то вроде аспирантуры. У абитуры - свои приметы. «Абитуриентов отправляют на послушания (трудовые обязанности), - делится семинарист Алексей. - Мне довелось попасть в иподьяконскую чистить кадила. И иподьяконы рассказали страшилку. Который год к ним на послушание назначают двух студентов. И всегда один поступает, а другой нет. И ведь сбылось! Я, к счастью, оказался поступившим».

По коридорам семинаристы передвигаются тихо - в здании и меня не покидает ощущение необычного спокойствия. Большинство здесь готовится к сессии. Заглядываю в аудиторию - склоненные студенческие головы среди книжных «баррикад». У каждого свой постоянный письменный стол, хаотично покрытый учебниками, которые там же и хранятся.

Сейчас занятий нет, но обычно расписание очень жесткое. Ранний подъем - чтобы успеть к утренней молитве перед завтраком, затем с 9 - учеба.

«Учимся обычно 4 урока по 70 минут. - рассказывает Михаил, мой проводник по закоулкам академии. - Перемены у нас по 15 минут, а после второго урока 20 минут полдничаем… » Ассортимент в столовой мало отличается от обычного общепитского меню. «Типичная наша еда - картошка с котлетой. А в пост - картошка без котлеты», - смеется Миша. Но есть и фрукты, и сладости.

После обеда отдых, а с пяти вечера - три часа самоподготовки. Отлынивать нельзя, прогульщики попадают на «стену плача» - доску, где вывешиваются выговоры. В 22.00 - вечерняя молитва, в 23.00 - отбой. «Такая плотность событий бывает, что к вечеру кажется, будто уже дня три прошло», - делится ощущениями первокурсник Андрей… Немудрено - в перерывах между занятиями, молитвами, едой и сном они еще и трудятся, выполняя послушания…

От кардинала до Конюхова

Но все-таки, что вы делаете в свободное время? - интересуюсь я.

Спим! - хором отвечают семинаристы.

А если серьезно, в сессию чаще за чаем беседуют, в том числе и на темы теологические. На первом курсе многие переживают кризис «наивной веры» и, пересмотрев прежние представления, обретают более зрелый взгляд на жизнь. На самообразование времени не жалеют, научные работы пишут на всевозможные темы: от истории храма собственной епархии до богословской символики у Толкиена.

Конечно, люди все разные, без взаимных притирок и компромиссов жить здесь невозможно. Кто-то приезжает из деревни после сельской школы, у кого-то за плечами вуз. Первокурсники живут почти экстремально - в общежитии по 18 человек в комнате. Личный «угол» семинариста - лишь кровать и тумбочка. Трудно сосредоточиться на своих делах - зато нескучно. А выучившись терпению, на старших курсах попадаешь в менее «людную» обстановку.

Кстати, в академию наведывается множество делегаций - и парижского кардинала принимали, и путешественника Федора Конюхова, живущего, кстати, в Сергиевом Посаде: «Рассказывал нам, как наедине с природой ощущает присутствие Бога в своей жизни».

«Романтика уставом не предполагается»

Сюда поступают и девушки - в регентскую или иконописную школу. «У нас конкурс - 10 человек на место», - гордо сообщает Аня, будущий мастер иконописи. Но над мифом о том, что академию штурмуют толпы потенциальных матушек, сами студенты смеются: «В миру же не обсуждают женщин, которые хотят выйти за космонавтов или водителей автобусов… »

Знакомства обычно происходят случайно, - рассказывают ребята. - Кто-то из семинаристов заходит в регентскую или иконописную школу - или наоборот - и встречают вторую половинку. У других есть невесты в родном городе или селе. Вообще, эта проблема преувеличена, у нас нет озабоченности браком.

Собирательный образ «идеальной девушки семинариста» парни мне так и не составили - у всех вкусы разные. Но существуют канонические требования к супруге будущего священника - она должна быть невинной и крещеной.

Для ухаживаний времени у них немного. «Романтика не предполагается уставом», - смеются семинаристы. Хорошо, мол, если выкроишь десять минут до звонка или погуляешь по Пафнутьевому саду тут, в лавре… Моя знакомая, встречавшаяся с семинаристом, говорила про то же: «Я поняла, что быть девушкой семинариста - это постоянно его ждать. Был один случай, поступает абитуриент в семинарию, отец проректор, принимая документы, спрашивает: „У тебя сколько бабушек?“ - „Две было… “. Проректор: „А сейчас они где?“ Абитуриент лепечет: „Умерли“. Отец проректор вздыхает: „Запомним. А то у некоторых по две бабушки в год умирает, всё на похороны ездят“… Что делать, свободного времени нет, а встретиться с девушкой хочется… »

Продлившееся детство

Есть у семинаристов свой спортзал. Хотя девушки чаще отдыхают на природе. От внешнего мира студенты академии не отгораживаются - но и общаться с местными не рвутся. «Для этого нужен какой-то повод. А специально знакомств никто не ищет, да и времени нет… »

После сессии их ждут каникулы: это слово явно воодушевляет и моих собеседников - как любых студентов. Регенты и иконописцы отдыхают с Нового года до Крещения (19 января) и с 1 июля до Успения (28 августа). У семинаристов каникулы поменьше: 10 дней зимой и 40 дней летом. Ездят на каникулы посменно, чтобы жизнь в академии не останавливалась.

Впрочем, и в учебное время им живется нескучно. Здесь есть свой «профессиональный» юмор. Попросив выключить диктофон, Леша рассказывает мне шутку про шестикрылого серафима. Пообещала не печатать, но, уверяю читателей, с юмором у семинаристов все в порядке.

А мне все-таки интересно - как же досеминарская жизнь? Осталось ли там хоть что-то вызывающее ностальгию? Как же эта вседозволенность, которую подавляющее большинство моих знакомых вряд ли согласилось бы сменить на этот строгий самоконтроль?.. По глазам ребят вижу: здесь они действительно счастливы: «Мы вполне обычные люди, просто соблюдаем некоторые ограничения. И для нас они естественны, это как нельзя брать горячего - обожжешься».

При этом ничто человеческое им не чуждо. И духовная академия для них - не какая-то строгая казарма, а скорее нечто вроде того же лицейского братства. Не случайно, кстати, многие священники считают учебу золотым периодом своей жизни. «Когда я окончил истфак свой в Томске, думал, детство закончилось, дальше работа, - вспоминает Алеша. - Поступил сюда, а здесь основная среда - люди, у которых энергия бьет через край. И открывается второе дыхание».

«Современная матушка - довольно бойкая»

Лидия, матушка из Подмосковья:

«Я работала реставратором в одном из местных храмов. А семинаристов часто привлекали к уборке… И вот однажды группа семинаристов от усталости просто полегла на свежей майской траве. И путь мой как раз пролегал прямиком через „лежбище“. Мое внимание привлекла копна пышных кудрявых волос. Из-под нее сверкнул любопытный глаз… Так я его и запомнила».

О рукоположении: «Полностью ответственность осознаешь тогда, когда в храме под пение „Аксиос!“ на твоего мужа возлагают крест. И вот смотришь на него - вроде он твой человечек, но уже и не твой. Во время рукоположения священник обручается Церкви. Поэтому по традиции женатое духовенство не носит обручальных колец».

О самореализации: «Современная матушка - довольно бойкая особа, нередко с высшим образованием. Детей у нее не менее трех, она почти наверняка водит автомобиль, может работать и в светском учреждении и даже делать карьеру. Она активный пользователь интернета, само собой - сотовой связи, разбирается в современных технологиях, политике и отчетах в налоговую. Быть женой священника вовсе не означает поставить крест на самореализации».

О роли матушки в семье: «Основная сфера деятельности священника - это люди, причем в 80% случаев - люди с проблемами. Часто с очень тяжелыми, ведь в основном человек идет в храм только когда „прижмет“. Представьте, каково это - целыми днями выслушивать чужие проблемы, вскрывать чужие болячки, спорить, убеждать. Когда священник, измотанный бесконечными горестями чужих людей, приходит домой - кто его приголубит-пожалеет? Матушка».

О моде: «Брюк, мини-юбок и всяких ультрамодных штучек в моем гардеробе нет. Скажу по секрету, у меня даже уши не проколоты! Я предпочитаю классический романтический стиль. Очень люблю длинные юбки и платья. В юности очень любила косметику, но теперь использую только лечебную. Мысль, что православие отметает всякое внимание к внешности, ошибочна. Верующий должен быть образцом для окружающих, в том числе и во внешнем виде».

Об общественном мнении: «Моему семилетнему сыну, как только по школе пронесся слух, что его отец - священник, дети стали высказывать - какая у нас машина, как мы одеваемся и прочее. И чего только не услышит матушка, пришедшая в женскую консультацию с четвертой, а тем более пятой, седьмой беременностью! И кошками обзывают, и кроликами, и „на детских пособиях хотите разбогатеть“, и „дурачки - презервативами пользоваться не умеют“… А если рассудить - кому какое дело? Кроме того, мы нередко сталкиваемся с тем, что люди считают, что нас можно только топтать. А если мы начинаем добиваться справедливости у тех же чиновников, делают изумленные глаза: „А что это вы? Вы же верующие?!“ То есть раз верующий - молчи себе в тряпочку и не выступай».

О воспитании детей: «Дети не могут находиться в изоляции от мира, им необходимо общение. Иначе они не будут должным образом подготовлены к самостоятельной жизни. Вот и приходится маневрировать между двумя мирами… Строго сортируем компьютерные игры, мультфильмы, детские передачи, книги. Нашему старшему сыну как-то подарили на день рождения „Энциклопедию для мальчиков“ от 9 до 14 лет. Благо я пролистала книгу - в нее входила статья про интимную жизнь, содержание которой было на уровне какого-нибудь „СПИД-инфо“. Книгу ликвидировала».

Анна, матушка с Украины:

О себе: «Я выросла в интеллигентной семье, родители дали мне неплохое образование - элитная английская школа, которую я окончила с золотой медалью. Поскольку я выросла в курортном городе, свою жизнь я собиралась связать с туристической сферой».

О знакомстве с будущим мужем: «Мы познакомились в монастыре, прихожанкой которого я тогда была. Он учился в Духовной академии. Хотя я не представляла своей жизни без православия, желания связывать свою жизнь с будущим священником у меня и в помине не было. Поэтому до встречи с ним на семинаристов и академистов я не смотрела всерьез как на потенциальных мужей. И ничем при знакомстве он меня не впечатлил, кроме разве что внешности. И лишь узнав его лучше, прониклась симпатией и уважением».

О романтике: «Когда будущий муж впервые уехал на летние каникулы, у меня в троллейбусе как раз увели мобильный, а купить новый не было средств. Поэтому несколько недель прямо как в старые добрые времена мы писали друг другу обычные письма. У меня та пачка писем хранится до сих пор, как великая драгоценность».

О браке: «Вообще-то я никогда не думала, что для меня выбор будущего спутника жизни менее ответственен, потому что теоретически в случае развода я смогу выйти замуж, и при желании даже не один раз, а он - нет. На свой брак я всегда смотрела и смотрю, как на первый и последний. И мой муж для меня в первую очередь - это муж, любимый человек, а уже потом на втором месте - священник… »

О прихожанах: «Прихожане у нас в основном бабулечки, и относятся они к нам очень хорошо. Хотелось бы, конечно, чтобы в церковь ходило больше молодых, но увы… Я по мере возможности занимаюсь с местными старшеклассниками математикой и английским».

О реакции окружающих: «Родители отреагировали на брак спокойно, для них было главным, чтобы мы любили друг друга и были счастливы. Со знакомыми посложней - они были в недоумении. А мой начальник, когда узнал, что я вскоре собираюсь уволиться и уехать с мужем, причем неизвестно куда, сказал, что я дура, которая встала на путь деградации».

Для людей светских церковное образование - вещь таинственная и загадочная. О том, чему и как учат будущих приходских священников, митрополитов и патриархов Online812 рассказал проректор по учебной работе Петербургской Православной Духовной Академии священник Владимир Хулап.

- Д уховная семинария и академия - это две последующие ступени одного и того же образовательного процесса?
- Семинария ориентирована на подготовку священнослужителей, которые несут свое служение на приходах Русской Православной Церкви. Период обучения длится 4 года - до недавнего времени составлял 5 лет, но сейчас мы получаем государственную аккредитацию и переходим на общую образовательную систему. Семинария - это бакалавриат, магистратура - первые два года академии, затем аспирантура - вторая ступень академии. Во время обучения в семинарии человек определяется, хочет ли он дальше заниматься наукой или будет священником или дьяконом. Те, кто хочет идти на приход, после семинарии поступают в распоряжение своего правящего епархиального архиерея. А студенты, желающие углубить знания, идут в академию. Там у нас 4 отделения: библейское, где изучают Священное Писание, богословское - это история христианского богословия и философии, церковно-историческое и церковно-практическое. На последнем изучается литургика, то есть наука о богослужении, каноническое право, педагогика, психология, социальная работа. После двух лет обучения ребята пишут магистерские диссертации и потом могут поступать в аспирантуру.

- Как происходит распределение после семинарии?
- Распределением занимает Учебный комитет - структура, находящаяся в Москве. Сейчас действует правило, что человек, закончивший семинарию и не имеющий сана, должен два года нести церковное послушание в той епархии, куда его направят. Если выпускник женат и является клириком нашей епархии, естественно, он остается здесь.

- А лучшие студенты получают преференции?
- Тем, кто хорошо знает языки, мы предлагаем отправиться учиться за рубеж. Кого-то мы можем оставить преподавать у нас. Если человек приехал учиться из другой епархии, где у него остались родители, где его ждет обратно архиерей, естественно, он возвращается домой. Какой-то единой жесткой системы не существует.

- Студент может отказаться ехать по распределению?
- Да, но тогда он не получит диплом.

- После этих двух лет место работы можно выбирать?
- Если человек не рукоположен, он сам может выбирать место своего служения, которое ему кажется предпочтительнее.

- А если рукоположен?
- Здесь уже вступают в силу другие механизмы - человек становится клириком конкретной епархии, он связан с ней, а смена епархии - довольно сложный процесс.

- Сколько в России семинарий и академий?
- Сейчас около 40 семинарий, примерно столько же духовных училищ. Академии Русской Православной Церкви есть в Петербурге, Москве, Минске, Киеве и Кишиневе.

- А что такое духовное училище?
- Здесь предлагается сокращенная семинарская программа. Открытие училищ было во многом связано с нехваткой духовенства в начале 90-х годов, когда наша Церковь в короткое время получила большое количество храмов. Период обучения продолжается 2 - 3 года. Сейчас тенденция такова, что многие училища стараются подтянуть свой уровень до семинарии.

- Для этого есть какая-то внутрицерковная аккредитация?
- Да. Есть специальные проверки, которые проводит Учебный комитет. Кроме того, в светских российских вузах открыты порядка 40 теологических факультетов и кафедр, где можно получить богословское образование.

- Это государственная специальность?
- Да, она была введена в 2000 году. Есть госстандарт по теологии. В ближайшее время мы надеемся получить аккредитацию и сможем выдавать диплом государственного образца

- Выпускник вашего заведения и, допустим, медресе - они будут иметь одинаковые государственные дипломы?
- Не знаю, есть ли в России аккредитованные медресе. Специальность в госстандарте называется теология, в ее рамках существует теология православная и исламская. Буддисты и иудеи, насколько я знаю, пока свои стандарты не выработали. В нашем дипломе будет написано «христианская (православная) теология». Но наполнение программ, конечно, конфессиональное.

- Какие у вас порядки - ближе к светскому вузу или военному училищу?
- Наверное, все-таки ближе к военному. Традиционно семинария - закрытое учебное заведение. Здесь действует четко расписанный порядок дня. В 7 часов студенты встают, в 8 - молитва, длящаяся около 20 минут, потом завтрак и в 9 - лекции. Занятия идут до половины третьего с перерывом на полдник, потом обед и после трех различные мероприятия - спевки хоров, самостоятельная работа, библиотека, свободное время. В 22 вечерняя молитва и в 23 - отход ко сну.

- Нарушители режима бывают? Кто-нибудь взял и ушел в город.
- Выход из семинарии в нелекционное время свободный. Никакого пропуска не нужно. Кроме того, существуют дни отдыха, которые студенты могут проводить, как хотят. Но есть и обязательные богослужения - в субботу вечером, в воскресенье утром и в праздники. Каждое утро и вечер небольшие группы студентов - череды - совершают богослужения в 6 утра и вечера.

- Если студент ночевать не придет - это повод для отчисления?
- Это повод для разбирательства. У нас есть воспитательское совещание, которое собирается и принимает решение в зависимости от того, чем проступок был вызван. Отчисление - это крайняя форма. Если мы студента зачислили, проблемы, связанные с его поведением, - это проблемы нашего воспитательского процесса. Отчислить человека проще всего. Сделать так, чтобы наш распорядок и традиции воспринимались молодыми людьми не просто как нечто внешнее, вызывающее противодействие, - вот это особое искусство, которому нужно учиться всем, и студентам, и преподавателям.

- А порядки сейчас и порядки сто лет назад - более либеральные или такие же?
- Конечно, нынешние реалии иные. У студентов есть доступ в интернет и возможность пользоваться локальной сетью. А внутренние порядки - это просто некие сигнальные флажки, которые не дают впадать в крайности. Кто-то, может быть, хочет заниматься до 4 часов утра, но ему говорят, что надо помнить о здоровье. Если здесь студенты научатся дисциплине, им будет проще выстраивать такую дисциплину на приходе - богослужение должно начинаться вовремя, на него нужно приходить заранее и т.д.

- В академии такие же порядки?
- Да. С той разницей, что там больше времени для самостоятельной научной работы. К тому же в семинарии есть то, что мы называем послушанием, - работы, которые выполняют студенты. Например, дежурство на вахте или уборка территории. Студенты академии от этого освобождены.

- А с бытовой точки зрения как у вас живут?
- Обучение у нас бесплатное, студенты обеспечены всем: питанием, им шьют подрясники, в которых они ходят на занятия, выдают небольшую стипендию. В семинарии в комнате живет 4 - 6 человек. Удобства на этаже. Чем выше студент продвигается по учебной лестнице, тем больше у него возможностей улучшить свои условия - те, кто пишет магистерские работы в академии, живут уже в отдельных комнатах, чтобы им лучше работалось. У нас почти 500 студентов - помимо семинарии и академии есть еще регентское и иконописные отделения, и мы были бы рады поселить всех в комнатах по 1 - 2 человека, но просто не имеем такой возможности. Второе наше здание по адресу: Обводный канал, 7, которое нам уже давно должны были передать, пока не возвращено - в нем до сих пор находится физкультурный колледж, который никак не может подобрать альтернативное помещение.

- Женатые студенты могут жить дома?
- Да, конечно.

- Сталкиваетесь ли вы с проблемой, характерной для светских вузов, - когда выпускники не идут работать по специальности, и деньги на их образование оказываются потраченными зря?
- Конечно, хотелось бы, чтобы человек стал священнослужителем или церковнослужителем, но если он в семинарии понимает, что это - не его стезя, и выбирает какую-то другую стезю, оставаясь при этом церковным человеком, - что ж, это его путь. Невольник - не богомольник, как говорит русская пословица. Наверное, лучше, если человек это осознает в семинарии, чем после рукоположения он поймет, что ошибся. Четкой статистики, сколько наших студентов не становятся священнослужителями, у нас нет. Однако мы готовим не только священно- и церковнослужителей, но и регентов церковных хоров, иконописцев - тех, кто может также трудиться на благо Церкви.

- Какой у вас конкурс?
- В этом году 1,5 человека на место в семинарию, в академию - 1,3. Поскольку мы ограничены в помещениях, то не можем принять желающих. Принимая, ориентируемся не только на уровень знаний, но и на церковность человека. В 90-е годы нередко рукополагали в священники людей, не имеющих богословского образования. Для них мы открыли заочное отделение семинарии, а в следующем году - и академии.

- В начале 90-х конкурс был больше?
- Когда я поступал в семинарию в 92-м году, конкурс был выше, 2 - 3 человека на место. Тогда был совсем другой контингент абитуриентов, поступало много людей, уже имевших высшее образование. Многие под тридцать, состоявшиеся в жизни люди. Правда, тогда на всю страну действовало всего несколько семинарий. Сейчас в семинарии поступают в основном 17-летние - те, кто посещал воскресную школу и решил посвятить свою жизнь служению Церкви. У таких людей нет своего жизненного опыта, они только что со школьной скамьи, но зато это в основном ребята, которые связаны с Церковью, представляют себе, что такое жизнь Церкви и служение священника. Сейчас ситуация с числом поступающих стабилизировалась, но начинается демографическая яма, которая скажется на всех учебных заведениях, в том числе и на нашем.

- Что у вас сдают на вступительном экзамене?
- Катехизис, т.е. основы христианского вероучения, библейскую историю, историю Церкви, основы богослужения, чтение на церковнославянском языке и сочинение по русскому языку. Плюс все поступающие проходят собеседование с ректором, проректорами и духовником академии.

- Как решается вопрос с армией?
- Очень тяжело. Законодательно этот вопрос пока не решен. Мы боремся за каждого студента. Если наша борьба заканчивается неудачно - есть военные части, тесно связанные с православным храмом, находящимся рядом, и мы стараемся, чтобы наши студенты попадали туда. После армии мы рады принять их обратно и наш ректор дарит каждому такому вернувшемуся ноутбук. Конечно, обидно, когда хотят забрать в армию студентов академии, потому что перерыв в учебном процессе сказывается на них негативно. Когда мы получим государственную аккредитацию, эта проблема, я надеюсь, будет решаться проще.

- То есть сейчас у вас могут призвать студента с любого курса?
- Фактически да.

- Какие предметы преподают в семинарии?
- Блок, связанный со Священным Писанием, богословие, история христианской Церкви, более углубленно - Русской Православной Церкви. Есть пастырский блок - аскетика, т.е. основы духовной жизни, литургика, каноническое право - церковное законодательство, и т.д. Помимо этого, светские науки - педагогика, психология, информатика, но, конечно, с нашей спецификой. Есть гомилетика - наука о проповеди. Мы договорились с некоторыми храмами города, в которых по воскресеньям проповедуют наши студенты. В этом учебном году мы вводим социальную практику, в рамках которой наши воспитанники будут работать в разных социальных учреждениях, помогать людям в трудной жизненной ситуации.

- То есть один читает проповедь, все остальные слушают, а потом обсуждают?
- У нас есть учебные проповеди, они произносятся в академическом храме, записываются на видео и разбираются на занятиях по гомилетике. В храмах же города произносят проповеди во время обычного богослужения.

- В свободное время студенты самоорганизуются? КВНы или спортивные соревнования устраивают?
- Я, признаться, не встречал с их стороны инициативы организовать КВН. У нас есть футбольная команда, она регулярно участвует в турнирах. Возможности заниматься спортом имеются, хотя и не в том объеме, в котором нам хотелось бы. Студенты проводят концерты, в том числе и с соревновательным элементом. В семинарии и академии существует студенческий совет, и мы вместе занимаемся всеми этими вопросами.

- Как вы взаимодействуете с другими конфессиями и религиями?
- У нас хорошие отношения с католической семинарией в Петербурге. Их студенты нас недавно посещали, и мы в ближайшее время пойдем познакомиться с их жизнью. Как правило, сотрудничество выражается в участии в конференциях и работе в библиотеках друг друга. Какого-то широкого сотрудничества с нехристианскими религиями у нас нет. Есть курс по истории религии, но он построен в форме лекций и семинаров.

- А вы студентов готовите для диспутов с другими религиями?
- Форма диспута - это некая средневековая форма. Сейчас лучше говорить о диалоге. Хотя формат дискуссий на семинарских занятиях применяется довольно широко. Кроме того, есть предмет апологетика - защита православного учения. Мы закладываем базу, на основании которой впоследствии наши выпускники, если у них появится необходимость вести диалог или диспут, могут вполне адекватно представить православную точку зрения.

Возможно ли выпускнику католической семинарии поступить в вашу академию. Или вашему студенту поехать учиться на Запад?
- Да, сейчас наши студенты учатся в Германии, Франции, Италии и Америке. В рамках Болонского процесса как раз пытаются реализовать систему модульности, когда человек ряд модулей прослушал в одном учебном заведении, потом поехал в другое. Я, например, учился в Германии, там защитил докторскую. Но чтобы выпускник католической семинарии поступил к нам - вряд ли это возможно, поскольку у каждой семинарии своя специфика. Хотя у нас есть семинарист, который раньше учился в католической семинарии, но теперь перешел в православие. Какие-то предметы мы ему зачли, какие-то он должен досдавать.

- Почему вы учились именно в католическом учебном заведении?
- Вначале это были курсы немецкого языка университета в Германии, который предлагал стипендию для православных студентов. Потом я погрузился в университетскую жизнь и остался там учиться. Вообще нам нужны специалисты по западному богословию, некоторые отрасли науки - библеистика, историческая литургика - очень глубоко разрабатываются именно западными исследователями. Без контакта с ними серьезных наработок нам не осуществить.

- С дипломом светского вуза можно поступить в академию?
- Обычно мы берем таких студентов на старшие курсы семинарии, поскольку у нас есть ряд пастырских дисциплин, отсутствующих в светской теологии. Например, гомилетика, практическое руководство для пастырей и т.д.

- Выпускник светского вуза может быть рукоположен в священники?
- Теоретически да, хотя сейчас существует тенденция рукополагать только после получения богословского образования.

- Светские преподаватели у вас есть?
- Да. Например, стилистику читает преподаватель из РГПУ им. Герцена, ряд исторических предметов - из СПбГУ. Для нас важно, чтобы они понимали нашу специфику, подходя к преподаванию не просто формально - отчитать лекцию, и все. Надо найти точки соприкосновения между преподаваемым предметом и жизнью наших студентов.

- Куда можно идти работать с богословским образованием, кроме как в церковь?
- Например, один выпускник нашей академии сейчас - советник председателя Совета Федерации, он будет у нас в следующем семестре преподавать предмет «Светское законодательство в религиозной сфере». Проблема с трудоустройством выпускников светских богословских вузов существует, пока не введено преподавание «Основ православной культуры» в школах. Хотя многие выпускники по специальности «светская теология» преподают, занимаются переводами, многие работают на приходах. Здесь все зависит от того, как человек воспринимает свое образование, будь то в семинарии или в светском вузе, - как подготовку к работе или как подготовку к служению. Православной Церкви нужны люди, готовые служить в ней, а не просто рассматривающие ее как место работы.

- А полковых священников вы готовите?
- В этом году у нас нет курса по взаимоотношениям Церкви и армии - в следующем, я надеюсь, он уже будет. Тем не менее, мы регулярно приглашаем священников, которые работают в военных частях, на встречи с нашими студентами, чтобы они делились своим опытом.

Я смутно помню из курса истории, что до революции священнику обязательно было жениться - иначе он не получал приход.
- До революции неженатых священников практически не было. Либо монахи, либо женатые священники. Нынешние неженатые священники - не очень распространенное явление, скорее, исключение. Человек до принятия сана должен определиться со своим жизненным путем - будет ли он жениться или примет монашество. Поэтому прежде, чем принимать соответствующее решение, студенты должны хорошо подумать и все взвесить. В том числе и по этой причине мы не рукополагаем никого до третьего курса. Ведь большинство из тех, кто к нам приходит, - выпускники школ, у которых желание стать священником существует нередко пока только на эмоциональном уровне.

- С церковной историей все более-менее понятно. А на какую тему можно писать дипломы по другим разделам богословия?
- У нас каждый год утверждаются темы дипломов, и их спектр очень широкий. Исследование и переводы священных текстов, богословское осмысление философии, в том числе и светской, богословский взгляд на проблемы современного мира, православный анализ инославных и нехристианских религиозных взглядов. Методологически это не обязательно должна быть критика. Находясь в рамках православной традиции, человек может размышлять, как соотнести эту традицию с сегодняшним днем. Например, у нас есть темы дипломов по вопросам биоэтики. Что касается библеистики, то здесь некоторые студенты пишут работы по библейской археологии, занимающейся раскопками в Палестине, и соотнесением этих данных с текстом Священного Писания. У нас сейчас как раз преподаватели находятся на раскопках в Израиле.

- А если результаты раскопок вступают в конфликт с библейским изложением истории?
- К одним и тем же раскопкам и артефактам всегда можно подойти по-разному. Наука движется вперед, и те истины, которые вчера рассматривались под одним углом зрения, сегодня представляются иначе. Мы стараемся предоставлять студентам объективную картину развития науки и рефлексировать ее с точки зрения православия, никоим образом не подтасовывая факты.

Ну вот известная история, что царь Ирод умер за два года до Рождества Христова. Может ли обсуждаться вопрос, что Библия не точна?
- В данном случает вы не найдете в Библии конкретных дат - здесь нигде не сказано, что Иисус Христос родился в первый год Рождества Христова. Эту дату установили в 524 году на основе пасхальных циклов, спроецировав их назад. Конечно, в рамках курса Священного Писания мы говорим об этих данных, разбираем датировку Евангелий и апостольских посланий. Просто это можно делать по-разному: например, с точки зрения рациональной критики или с традиционной православной точки зрения, принимающей во внимание данные современной библеистики.

- Научная работа ведется только в академиях или есть еще какие-то научные центры?
- В наших стенах разрабатываются разные направления богословия: например, очень динамично развивается библейская археология, но вообще-то в России несколько научных богословских центров. У нас довольно активная научная жизнь, и мы хотим, чтобы студенты как можно раньше в нее включались через участие в конференциях, написание статей и т.д. Стараемся выявлять самых сильных и помогаем им продвигаться в научной работе

Беседовал Станислав ВОЛКОВ

Семинария — пожалуй, самое необычное высшее учебное заведение. Здесь учатся будущие священнослужители; некоторые воспитанники уже имеют священный сан. Обучение в семинарии состоит из двух взаимодополняющих друг друга процессов: воспитательного и учебного. Каждый из них во многом протекает иначе, чем в светских вузах. Об особенностях обучения в Саратовской православной духовной семинарии нам рассказал проректор по учебной работе протоиерей Димитрий Полохов.

— Отец Димитрий, в чем особенность учебного процесса в семинарии?

— Прежде всего, в том, что семинария — это закрытое учебное заведение со своим внутренним распорядком. Помимо уроков днем существуют вечерние учебные занятия, которые отведены на самостоятельное закрепление пройденного материала. Практика вечерних занятий существует также в военных училищах. Вообще режимы семинарии и военного училища во многом похожи.

В самой учебной программе преобладают гуманитарные науки. Большое внимание уделяется языкам, как древним (латинскому и древнегреческому), так и новым — английскому, немецкому, французскому. Также немало часов в учебной программе отведено на изучение философии. Однако ядром, основой учебного процесса являются, безусловно, три предмета: Священное Писание, литургика (наука о богослужении) и догматическое богословие. Кроме того, значительное количество времени отведено на изучение других богословских предметов. Даже в православных университетах не уделяется такого большого внимания богословским наукам, как в семинариях. За пять лет обучения воспитанникам преподаются курсы основного, догматического, нравственного, сравнительного и пастырского богословия.

— В чем отличие дореволюционной учебной программы в семинарии от современной?

— Учебный процесс стал более целенаправленным. Например, в XIX веке в программу предметов, преподаваемых в семинарии, входили даже медицина и агрономия. Для сельского духовенства это было просто необходимо. Сейчас несколько другие реалии. И учебный процесс в семинарии ориентирован на то, чтобы будущий священнослужитель был подготовлен к тем вызовам, с которыми сталкивается христианство в современном мире. Это и материалистические научные теории, и секты, и антихристианские социальные идеи. Поэтому учебную программу необходимо наполнить так, чтобы выпускник семинарии, помимо твердого знания догматики и богослужебного устава, ориентировался в современной науке и был в курсе протекающих в обществе процессов.

Также сейчас большое внимание уделяется самостоятельным научным работам. На первом и втором курсах — это сочинения, на третьем, четвертом — курсовые работы, и на пятом — дипломная работа. Дипломная работа — это серьезный научный труд, в ходе написания которого воспитанник учится обращаться с источниками, анализировать материал.

— Как известно, учеба в семинарии состоит из двух процессов: учебного и воспитательного. Какому из них уделяется большее внимание?

— Безусловно, воспитанию. Учащиеся семинарии и именуются воспитанниками, потому что, кроме получения богословских знаний, огромное внимание уделяется воспитанию будущих пастырей. Живой пример важнее и действеннее самых красивых, самых правильных слов, важнее самого блестящего богословского образования. А лучшая проповедь — это проповедь жизнью. Поэтому работа над своей внутренней дисциплиной, над образом жизни и поведением для будущих священнослужителей должна быть задачей первостепенной. И распорядок дня в семинарии, дисциплинарные требования, предъявляемые инспекцией, направлены именно на формирование поведения и образа жизни будущих пастырей.

Кроме того, внутренняя дисциплина помогает в учебе, а изучение богословия, как известно, оказывает большое влияние на духовный мир человека. Поэтому можно сказать, что в данном случае учеба и воспитание дополняют и взаимообогащают друг друга.

— Кто преподает в семинарии?

— Преподавательский состав семинарии состоит как из мирян — в основном это доценты и профессора Саратовского государственного университета, так и из священнослужителей, большинство из которых не только имеют академическое образование, но и значительное время прослужили на приходах. Так, в процессе обучения происходит и передача теоретических знаний и живого пастырского опыта. На мой взгляд, для молодых людей, готовящихся к священству, это очень важно, так как ни в одной книге не найти ответов на те вопросы, с которыми приходится сталкиваться на приходе.

Среди преподавателей семинарии — несколько благочинных епархии, некоторые преподаватели приезжают специально, чтобы провести занятия, из других городов — Балаково, Петровска, Вольска.

— А есть ли в семинарии практические занятия, как в других вузах? Если да, то в чем они заключаются?

— Еще одной отличительной особенностью учебного процесса в семинарии является то, что практике, а именно — богослужению, послушаниям в храме уделяется очень большое внимание. Весь учебный процесс в семинарии ориентирован на одно — подготовить учащихся к пастырству. Конечно, нельзя выучить человека на священника. Священство — это Божие призвание. Но подготовить — и теоретически, и практически — можно. В этом и состоит задача преподавателей. И если выпускников светских учебных заведений нередко приходится переучивать непосредственно на производстве, то обширная богослужебная практика в семинарии позволяет нам избежать этой проблемы. Например, некоторые воспитанники старших курсов, принимая священный сан,продолжают учиться и вместе с этим начинают служить.

Семинаристы проходят богослужебную практику на Архиерейском подворье — в храме в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали». Воспитанники всех пяти курсов разделяются на так называемые череды — группы по 18-20 человек. На всю череду составляется расписание, и за богослужением — вечерним и утренним — воспитанники читают часы, шестопсалмие, апостол и т.д. Череда проходит единожды в неделю. Кроме этого, в воскресные и праздничные дни совершаются так называемые общесеминарские богослужения, то есть те, на которых присутствуют все воспитанники семинарии. В первую неделю Великого поста и в Страстную седмицу учебные занятия отменяются. Почти все время уделяется молитве. В эти дни есть возможность на практике познакомиться с особенностями великопостных служб и богослужений Страстной седмицы, изучить чинопоследование литургии Преждеосвященных Даров. Богослужебная практика рассчитана на то, чтобы разобраться не только в суточном и седмичном, но и в годовом круге богослужений.

Также на первом и втором курсах существуют пономарские послушания. В соответствии с расписанием ребята заступают на пономарскую череду. Это также помогает освоить действия священника и диакона в алтаре, изучить чинопоследование с еще одной практической стороны. Те, кто имеют вокальные данные, поют в семинарском хоре. Начиная с 3-го курса, воспитанники учатся произносить проповеди. Третий курс — на вечерней молитве, четвертый и пятый — на вечернем богослужении и литургии. Кроме этого, с 4-го курса начинается практика уставщиков — каждый воспитанник должен самостоятельно составить и, как уставщик, провести богослужение. Теперь можно представить, какую практику получают семинаристы за пять лет обучения.

Послушания в храме — основное, первостепенное занятие. Недаром храм называют главной аудиторией семинарии. Храм — это средоточие семинарской жизни.

— Отец Димитрий, что бы вы хотели пожелать тем молодым людям, которые в следующем году собираются поступать в семинарию? Как можно подготовиться к поступлению?

— Прежде всего, необходимо знать и понимать наше православное богослужение, а для этого нужно его полюбить. Без понимания того, что происходит в храме, без молитвенного навыка поступающему будет очень тяжело учиться. Воспитанник, любящий и понимающий богослужение, черпает в нем силы, находит утешение. И, напротив, для человека, которому молиться тяжело, который с нетерпением ждет, когда закончится служба, пастырство станет непосильной ношей. Частые богослужения в семинарии помогают самому человеку, еще учась, еще не приняв священного сана, разобраться в том, способен ли он к пастырству. Если нет, то лучше уйти, не лукавя ни перед Церковью, ни перед самим собой.

Также следует более серьезно отнестись к чтению и изучению Священного Писания. Знать Библию, особенно Евангелие, должен каждый христианин, а тем более будущий священник. Слово Божие — это оружие пастыря, и им следует владеть в совершенстве. Кроме того, понимание богослужения попросту невозможно без знания Священного Писания. Богослужение пронизано Словом Божиим.

Молодым людям, готовящимся к поступлению в семинарию, можно посоветовать читать побольше святоотеческой литературы и житий святых. К счастью, сейчас изобилие подобных книг. В святоотеческих трудах мы находим бесценный богословский опыт, а в житиях — живой пример христианского подвига, пример, так необходимый современному молодому человеку.

Журнал «Православие и современность» № 21, 2009 г.

На войне Божественную справедливость и Божие
попечение о людях видно особенно отчетливо.
Война не терпит бесчестия –
человека безнравственного пуля быстро находит.

​Преподобный Паисий Святогорец

Во времена тяжелых испытаний, потрясений и войн Русская Православная Церковь всегда была со своим народом и своей армией, не только укрепляя и благословляя солдат на брань за свое Отечество, но и с оружием в руках на передовой, как в войне с армией Наполеона и фашистскими захватчиками в Великую Отечественную. Благодаря Указу Президента России от 2009 года о возрождении института штатного военного духовенства православные священники стали неотъемлемой частью современной российской армии. Наш корреспондент Денис Ахалашвили побывал в отделе по взаимоотношению с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями Екатеринбургской епархии, где из первых уст узнал о том, как сегодня складываются отношения Церкви и армии.

Чтобы в части и Литургия служилась, и беседы на духовные темы проводились

Полковник Илья Константинович Новожилов – руководитель отдела по взаимоотношению с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями Екатеринбургской епархии:

– В Екатеринбургской епархии отдел был создан в 1995 году. С этого времени мы подготовили и заключили договора о сотрудничестве со всеми силовыми структурами на территории Уральского федерального округа: Главным управлением МЧС по Свердловской области, Главным управлением МВД РФ по Свердловской области, Уральским военным округом, Уральским округом внутренних войск МВД РФ. Первой в постсоветской России Екатеринбургская епархия подписала соглашение о сотрудничестве с военным комиссариатом Свердловской области. Из нашей структуры впоследствии были созданы отделы по работе с казачеством и по тюремному служению. Мы сотрудничали с 450 воинскими частями и соединениями Вооруженных Сил и подразделениями силовых структур на территории Свердловской области, где окормлением верующих регулярно занимались 255 священнослужителей нашей епархии. С преобразованием епархии в митрополию в Екатеринбургской епархии это 154 священника в 241 воинской части и подразделении силовых структур.

С 2009 года после издания Указа Президента РФ о создании института штатного военного духовенства в российской армии определено должностей штатного военного духовенства 266, помощников командиров по работе с верующими военнослужащими из числа духовенства традиционных конфессий, в том числе православных священников. На территории нашей епархии таких должностей определено пять.

Сегодня у нас 154 священника посещают военные части, где совершают таинства, читают лекции, проводят занятия и т.д. Как-то Святейший Патриарх Кирилл сказал, что священник, посещающий военную часть один раз в месяц, похож на свадебного генерала. Не уверен, что передаю дословно, но смысл понятен. Я, как кадровый военный, прекрасно понимаю, что если священник будет раз в месяц приходить в часть, где служит 1500 человек, то реально он сможет пообщаться в лучшем случае с парой десятков воинов, что, конечно же, недостаточно. Мы решили повысить эффективность нашего сотрудничества следующим образом: с согласия командования частей в определенный день в конкретную военную часть приезжает сразу 8–10 священников. Трое прямо в части служат Божественную литургию, остальные исповедуют. После Литургии, исповеди и Причастия военные отправляются на завтрак, после которого их распределяют на группы, где каждый из священников проводит беседу на заданную тему, исходя из церковного календаря и конкретных потребностей той или иной части. Отдельно – офицеры штаба, отдельно – контрактники, отдельно – военнослужащие срочной службы, затем медики, женщины и гражданский персонал; группа тех, кто находится в медучреждениях. Как показала практика, в сегодняшних условиях это наиболее эффективная форма сотрудничества: военнослужащие получают духовные знания, но и участвуют в Литургии, исповедуются и причащаются, а также имеют возможность пообщаться и обсудить с конкретным священником волнующую личную тему, что, учитывая психологические требования к современной армии, очень важно. От командования соединений я знаю, что эффект был очень хорошей, командиры частей просят проводить подобные мероприятия постоянно.

Ежегодно мы отмечаем день защитника Отечества. А накануне этого праздника мы, по благословению митрополита Екатеринбургского и Верхотурского Кирилла, едем по домам поздравлять наших ветеранов, вручаем им поздравительные адреса и памятные подарки от правящего архиерея.

«Батюшка для солдата – родной человек, с которым можно поговорить о наболевшем»

Иерей Георгий Шлей, помощник командира по работе с верующими военнослужащими:

– Моя история служения в армии началась много лет назад, когда я был настоятелем храма Сергия Радонежского на окраине Екатеринбурга – в поселке Большой Исток за аэропортом Кольцово. Благочинным у нас был замечательный батюшка протоиерей Андрей Николаев, из бывших военных, который 13 лет прослужил в армии прапорщиком и пользовался у военных большим авторитетом. Как-то раз он спросил у меня, как я смотрю на то, чтобы не просто время от времени ездить в военную часть, которую мы окормляли, а стать постоянным штатным армейским священником. Я подумал и согласился. Помню, когда мы с отцом Андреем пришли к нашему владыке Кириллу за благословением, тот пошутил: вот, мол, некоторые (показывает на отца Андрея) из армии уходят, а некоторые (показывает на меня) туда, наоборот, идут. На самом деле владыка был очень рад, что отношения с армией у нас перешли на новый уровень, что кроме меня еще четверо священников нашей епархии были утверждены министром обороны и стали штатными священниками. Владыка благословил и сказал много теплых напутственных слов. И с июля 2013 года, как пришел официальный приказ о моем назначении, я служу в расположении своей части.

Как происходит служение? Сначала, как полагается, утренний развод. Я обращаюсь к военнослужащим воинской части с напутственной речью, после этого официальная часть заканчивается, ноги в руки – и пошел мотать километры по подразделениям. Воинская часть у нас большая – 1,5 тысячи человек, пока обойдешь все намеченные по плану адреса, к вечеру ног под собой не чуешь. В кабинете я не сижу, сам хожу к людям.

Молитвенная комната у нас находится в холле, в середине казармы: слева койки в два яруса, справа койки, молитвенная комната посередине. Это удобно: захотел помолиться или с батюшкой пообщаться – вот он рядом, пожалуйста! Там я принимаю каждый день. Да и нахождение святынь, икон, жертвенника, иконостаса, свечей посреди солдатского быта тоже действует благотворно на солдат. Солдату бывает непросто, он посмотрит – Бог вот Он, рядом! Помолился, со священником пообщался, поучаствовал в таинствах – и стало лучше. Это же все видно, на твоих глазах происходит.

Если никаких учений или авралов, каждую субботу и воскресенье я служу. Кто хочет и не в наряде, приходит на вечернюю, исповедуется, готовится к Причастию.

Во время богослужения у Святой Чаши все мы становимся братьями во Христе, это тоже очень важно. Это потом сказывается на отношениях между офицерами и подчиненными.

Вообще так скажу: если бы от священников пользы в армии не было – их бы там тоже не было! Армия – дело серьезное, там некогда ерундой заниматься. Но как показывает опыт, нахождение священника в части реально благотворно влияет на обстановку. Священник – это не психолог, это батюшка, батя, для солдата – родной человек, с которым можно поговорить по душам. Буквально позавчера пришел ко мне ефрейтор-срочник, глаза грустные, потерянный… Что-то у него не получается, где-то с ним грубо обошлись, вот и напало на человека уныние, он замкнулся в себе. Мы с ним поговорили, посмотрели на его проблемы с христианской стороны. Я говорю: «Ты же ведь в армию не просто так попал, ты сам службу выбрал?» Он кивает. «Ты хотел служить?» – «Конечно, хотел!» – отвечает. – «Что-то пошло не так, что-то оказалось не таким радужным, как думал. Но разве так только в армии? Везде, если присмотреться, есть и вершки, и корешки! Когда женишься, то думаешь, что будешь лежать у телевизора и радоваться, а вместо этого в два раза больше работать придется, чтобы жену и семью содержать! Не бывает, как в сказке: раз – и готово, по щучьему велению! Нужно потрудиться! И Бог поможет! Давай мы помолимся, попросим у Бога помощи вместе!»

Когда человек видит, что он не один, что Господь рядом и ему помогает, все меняется.

В условиях современной армии с повышенными психологическими и профессиональными нагрузками такие теплые доверительные искренние отношения очень важны. Ты с ребятами каждый день общаешься, разговариваешь, чай пьешь, все в открытую, глаза в глаза. Молишься за них каждый день. Если этого у тебя нет, если ты какой-то весь из себя непреступный, в армии тебе делать нечего, никто тебя не поймет, и никому ты здесь не нужен.

«У нас уже традиция: на все учения мы обязательно берем походную церковь»

Протоиерей Владимир Кисяков, помощник начальника отделения по работе с верующими военнослужащими Управления по работе с личным составом Центрального военного округа:

– В 2012 году я был настоятелем храма архангела Михаила в рабочем поселке Ачит и окормлял военкомат, пожарную часть, полицию, поэтому, когда владыка благословил меня на это служение, я уже имел неплохой опыт отношений с представителями разных силовых структур. При штабе округа создано отделение по работе с верующими военнослужащими, где постоянно находятся два священника и начальник отделения. Кроме духовного окормления командного состава округа, наша задача – помочь воинским частям, где нет штатных священников, наладить работу с верующими, приезжать по мере необходимости и выполнять свои священнические обязанности. Кстати, в части иногда к тебе обращаются не только православные. Недавно ко мне подходил солдат-мусульманин. Он хотел попасть на службу в мечеть, но не знал, как это сделать. Я ему помог, узнал, где находится ближайшая мечеть, когда там проводятся службы, как можно туда добраться…

В это время у отца Владимира звонит телефон, он просит прощения и отвечает: «Здравия желаю! Бог благословит! Да, согласен! Пишите рапорт на имя правящего архиерея. Если он благословит, я еду с вами!»

Спрашиваю, в чем дело. Отец Владимир улыбается:

– Звонил командир части, на следующей неделе они выезжают на учения, просил поехать с ними. Конечно, поеду! Учения короткие – всего две недели! Будем находиться в поле, жить буду в палатке, режим – как у всех. Утром они на зарядку, у меня утреннее правило. Потом в походном храме, если нет службы, я принимаю желающих. У нас уже традиция: на все учения мы обязательно берем с собой походную церковь, где можем совершать все необходимые таинства, крещение, Литургию… Также обязательно ставится палатка для мусульман.

Вот были мы на сборах возле г. Чебаркуля, что в Челябинской области; рядом находилась деревня, где был храм. Местный батюшка не только служил с нами Литургию, но и давал нам для богослужения свои сосуды и просфоры. Было большое богослужение, куда съехалось несколько священников, все исповедовали, на Литургии было много причастников из нескольких военных частей.

На территории нашей части на Уктусе (один из районов г. Екатеринбурга. – Д.А.) построен храм мученика Андрея Стратилата, где я являюсь настоятелем и регулярно там служу. Кроме этого по договоренности с командирами частей мы постоянно выезжаем группами священников до десяти человек в какую-нибудь часть нашего округа, где читаем лекции, проводим открытые занятия на заданную тему и обязательно служим Литургию, исповедуем и причащаем. Потом мы расходились по казармам, и – по желанию – общались со всеми верующими, как с военными, так и с гражданским персоналом.

Служить в разведке – дело непростое

Иерей Игорь Куланин, настоятель храма Георгия Победоносца в пос. Марьинском:

– Я дважды выезжал в командировки в Северокавказский регион, где находился с походным храмом Александра Невского в расположении воинской части Уральского округа внутренних войск. Как проходила служба? Утром на построении с разрешения командования читаешь утренние молитвы. Выходишь перед строем, все снимают головные уборы, читаешь «Отче наш», «Богородице Дево», «Царю Небесный», молитву на начало доброго дела и отрывок из жития святого, которому посвящен этот день. Кроме тех, кто на выезде, на построении присутствует 500–600 человек. После молитвы начинается развод. Я иду в храм, где принимаю всех желающих. Раз в неделю провожу духовные беседы с личным составом. После беседы начинается личное общение с глазу на глаз.

Есть такая шутка, что в армии не матерятся, в армии на этом языке разговаривают. А когда рядом находится священник, даже офицеры начинают себя сдерживать в этом плане. Говорят уже более близкие русскому языку слова, вспоминают о вежливости, прощения просят, отношения между собой и подчиненными становятся более дружественными, более человечными что ли. Приходит, например, майор на исповедь в нашу палатку, а перед ним простой боец стоит. Майор ведь не отталкивает его, не лезет вперед, он стоит и ждет своей очереди. А потом они вместе с этим солдатом из одной Чаши причащаются. И когда они встречаются в обычной обстановке, они уже друг друга по-иному воспринимают, чем до этого.

Сразу чувствуется, что ты находишься в расположении военной части, каждый день выполняющей боевые задачи. Это на гражданке все бабушки тебя любят, только и слышишь: «Батюшка, батюшка!», и, каким бы ты ни был, тебя просто потому, что ты священник, любят. Здесь совсем не так. Они здесь повидали всякого и просто так с распростертыми объятиями тебя не примут. Их уважение нужно заслужить.

Наш полевой храм приписан к взводу разведки. На них лежит обязанность установки, сборки и перемещения передвижного храма. Эти ребята очень серьезные – краповые береты. Чтобы стать краповым беретом, ты должен умереть, а потом воскреснуть – так говорят. Многие из них прошли обе чеченские кампании, видели кровь, видели смерть, теряли боевых друзей. Эти люди – состоявшиеся личности, отдавшие служению Родине всего себя. Все разведчики – это простые прапорщики, у них нет высоких званий. Но случись война, каждого из них по отдельности поставят командиром взвода, они выполнят любые задачи командования, поведут за собой солдат. На них держится боевой дух, это элита нашей армии.

Разведчики всегда вновь прибывшего священника приглашают к себе на чай знакомиться. Это очень важный ритуал на самом деле, во время которого о тебе складывается первое и часто оно же и последнее впечатление. Что ты из себя представляешь? Что ты за человек? Можно ли вообще тебе доверять? Они проверяют тебя как мужчину, присматриваются, задают разные каверзные вопросы, интересуются твоей прошлой жизнью.

Сам я из оренбургских казаков, и поэтому для меня шашечки и пистолетики были знакомы с детства, у нас на уровне генетики любовь к военному делу. В свое время я занимался в клубе юного десантника, с 13 лет прыгал с парашютом, мечтал служить в десанте. К сожалению, из-за проблем со здоровьем в десант меня не взяли, я служил в обычных войсках.

Я выезжал с разведчиками на стрельбы, там они проверили, чего я стою в бою. Дали мне сначала пистолет. Мне он не очень понравился: я на «гражданке» в тире из более тяжелой «Беретты» стреляю. Но ничего, приноровился, выбил все мишени. Потом они дали мне какой-то новый автомат, специально для разведчиков разработанный, короткоствольный. Я отстрелял по общей мишени, смотрю: отдача у него слабая, стрелять легко, удобно – и второй магазин отстрелял по движущимся мишеням, выбил все «десятки». Они мишени осмотрели, смеются: «Тест прошел!» Давай, говорят, к нам, в краповые береты! Стрелял я из пулемета АК, тоже хорошо получилось.

После стрельб количество прихожан в части резко увеличилось. Сейчас с Пашкой из разведки мы регулярно переписываемся. Он пишет мне, как там у них дела, а я – как тут у нас; обязательно с праздниками друг друга поздравляем. Когда мы с ним познакомились во время моей первой командировки, то он, когда «Отче наш» читал, раз восемь ошибся, а в крайней командировке через два года, когда мы снова с ним встретились, он читал на службе Часы и молитвы к Причастию.

Еще у меня есть друг из казаков, Сашка-фээсбэшник. Такой на Илью Муромца похожий, на полголовы меня повыше и в плечах пошире будет. Их отряд ФСБ перевели, а его оставили что-то из оставшегося оборудования охранять. Вот он и охраняет. Спрашиваю: «Как, Сашка, дела?» Он благословение берет, мы целуемся по-братски, и он радостно отвечает: «Всё слава Богу! Охраняю помаленьку!»

На Крещение мы с нашими разведчиками нашли заброшенный старый фонтан, быстренько его очистили, заполнили водой и сделали Иордань. Отслужили праздничную службу, а потом был ночной крестный ход, с хоругвями, с иконами, фонарями. Идем, поем, молимся. Впереди хоругвь нес настоящий знаменосец, так нес – глаз не оторвать! Хоругвь просто по воздуху плывет! Я потом у него спрашиваю: где ты этому научился? Он мне говорит: «Да я профессиональный знаменосец, в Кремлевском полку служил, на Красной площади со знаменем ходил!» Вот такие у нас замечательные бойцы там были! А потом все – и командиры, и бойцы, и гражданский персонал – пошли как один к Крещенской купели. И всё слава Богу!

Интересуетесь, как я храм построил? Я в нем настоятель, так скажу. Когда мы стройку окончили, храм освятили, поехал я к своему духовнику. Рассказываю, фотографии показываю: так, мол, и так, батюшка, я храм построил! А он смеется: «“Муха, муха, где ты была?” – “Как где? Поле пахала!” Ее спрашивают: “Как, сама?” Она говорит: “Ну, не совсем сама. Я на шее у вола сидела, который поле пахал”. Так и твой храм люди строили, благотворители, жертвователи разные… Может, бабушки по копеечке собирали. Твой храм народ построил, а Господь поставил тебя там служить!» С тех пор я больше не говорю, что я храм построил. А служить – да, служу! Есть такое дело!

«Бог даст, эту Пасху будем служить уже в новом храме»

Иерей Владимир Устинов, помощник командира отдельной железнодорожной бригады:

– Хорошо, когда командир подает пример своим подчиненным. Наш командир части – верующий человек, регулярно исповедуется и причащается. Начальник управления – тоже. Подчиненные смотрят, и некоторые тоже приходят на службу. Никто никого не заставляет, и этого делать нельзя, ведь вера – это личное сокровенное дело каждого. Своим личным временем каждый может распоряжаться, как ему хочется. Можешь книжку читать, можешь телевизор смотреть или спать. А можешь пойти в храм на службу или со священником пообщаться – если не исповедоваться, то так, по душам поговорить.

Иногда у нас на службе собирается по 150–200 человек. На последней Литургии причащались 98 человек. Общая исповедь сейчас не практикуется, поэтому представьте, сколько у нас длится исповедь.

Кроме того, что я служу в части, на «гражданке» я настоятель храма святителя Ермогена на Эльмаше. Когда есть возможность, мы берем бортовой «Урал», там может разместиться 25 человек желающих, которые приезжают ко мне на службу. Естественно, люди знают, что это не экскурсия и не увеселительное мероприятие, что там надо будет стоять на службе, молиться, поэтому случайные люди туда не ездят. Ездят те, кто хочет помолиться в храме за богослужением.

Раньше вечернее время в части занимал заместитель командира по воспитательной работе, сейчас решили вечернее время отдать священнику, то есть мне. В это время я встречаюсь с военнослужащими, знакомлюсь, общаюсь. Спрашиваю: «Кто хочет поехать ко мне в храм на службу?» Составляем список желающих. И так по каждому подразделению. Подаю списки командиру бригады и командиру подразделения, ротному, те отпускают военнослужащих, когда надо на службу. И командиру спокойно, что солдат не болтается где-то и не занимается ерундой; и солдат видит к себе доброе отношение и может решать какие-то свои духовные вопросы.

В подразделении, конечно, проще служить. Сейчас наш приход святителя Ермогена строит на территории части храм во имя небесных покровителей железнодорожных войск князей-страстотерпцев Бориса и Глеба. Начальник управления генерал-майор Анатолий Анатольевич Брагин выступил инициатором этого дела. Он верующий человек из благочестивой верующей семьи, с детства исповедуется и причащается и горячо поддержал идею строительства храма, помог с оформлением документов и согласованиями. Осенью 2017 года мы забили сваи в основание будущего храма, залили фундамент, сейчас подвели крышу, купола заказали. Когда служба будет проводиться в новом храме, конечно, там не будет недостатка в прихожанах. Уже сейчас люди останавливают меня, спрашивают: «Батюшка, когда храм откроете?!» Бог даст, эту Пасху будем служить уже в новом храме.

«Главное – это конкретный человек, который пришел к тебе»

Иерей Владимир Залосковских, клирик храма святителя Николая Чудотворца в г. Екатеринбурге:

– Вневедомственную охрану я окормляю уже больше 12 лет, со времен, когда они относились к МВД. Управление Росгвардии окормляю два года, с момента его образования.

Вы спрашиваете, кому пришла идея освятить все автомобили ГАИ? К сожалению, не мне, это инициатива руководства Главного управления МВД по Свердловской области. Я только совершил обряд. Хотя, конечно, идея мне понравилась! Еще бы! Собрать на главной площади города – площади 1905 года – все 239 новых автомобилей управления ГИБДД и разом освятить! Надеюсь, это скажется и на работе сотрудников, и на отношении к ним со стороны водителей. А что вы улыбаетесь? С Богом возможно все!

В своей священнической жизни мне много чего пришлось повидать. С 2005 по 2009 год я служил на приходе во имя архангела Михаила в Заречном микрорайоне – и четыре года подряд каждое воскресенье служил в парке под открытым небом. Никакого помещения и храма у нас не было, я служил прямо посреди парка – сначала молебны, потом с Божией помощью купил сосуды, матушка сшила покров на Престол, и уже осенью мы отслужили первую Литургию. Расклеивал объявления по району, что такого-то числа во столько-то приглашаем на богослужение в парк. Народу иногда собиралось до ста человек! По праздникам мы по всему району крестным ходом ходили, кропили святой водой, подарки собирали, бабушкам-ветеранам дарили! Весело жили, дружно, грех жаловаться! Иногда встречаю старых прихожан, с которыми в парке служили, они радуются, обнимают тебя.

Если говорить о специфике служения в силовых структурах, то священник там фигура сакральная. Представьте себе здание с высокими кабинетами и большими начальниками, занятыми важными государственными делами, связанными с безопасностью страны, и так далее. Если туда придет гражданский, его слушать не будут и сразу выставят за дверь. А священника слушают. По опыту скажу, что там, в больших кабинетах, замечательные люди сидят! Главное, ничего у них не просить, тогда вы сможете найти с ними общий язык. Так ведь я и не прошу, я, наоборот, им такие сокровища несу, что любо-дорого! Какие, как написано в Евангелии, и ржа не берет, и воры не украдут, – сокровища, которые дает нам вера и жизнь в Церкви! Главное – это люди, это конкретный человек, который перед тобой сидит, а погоны – это дело пятое.

Чтобы священнику успешно заниматься окормлением в силовых структурах, в первую очередь нужно наладить хорошие контакты с начальством и с руководителем отдела кадров. Он знает личное дело каждого, это, если хотите, душеприказчик в силовых структурах. Он много чего знает и может подсказать и от многих ошибок уберечь. Как и ты можешь помочь ему в его работе. Это все взаимно, он помогает тебе, ты ему, и в результате у всех становится меньше проблем. Он может мне позвонить и сказать: «Знаешь, вот у такого-то офицера проблемы. Можешь с ним пообщаться?» Я иду к этому офицеру и, как священник, помогаю ему разобраться в его проблеме.

Если контакты состоялись, все будет хорошо. Я знаю, о чем говорю. За время моей службы в силовых структурах сменилось трое руководителей, и со всеми я был в хороших конструктивных отношениях. Всех людей по большому счету интересуют только они сами. Надо стараться быть нужным и полезным в той мере, в какой эти занятые люди готовы воспринимать тебя. Тебя поставили туда, чтобы помогать им решать их проблемы с помощью Божией! Если ты это понимаешь, то все у тебя получится; если начнешь заниматься просвещением или проповедями, это все плохо закончится. Специфика силовых структур вносит свои суровые коррективы, и, если хочешь преуспеть в своем деле, нужно это учитывать. Как апостол Павел говорил: для всех быть всем!

За годы общения люди начинают тебе доверять. У кого-то я крестил детей, кого-то повенчал, кому-то дом освятил. Со многими у нас стали близкие, почти родственные отношения. Люди знают, что в любой момент могут к тебе обраться за помощью с любой проблемой и ты никогда не откажешь и поможешь. Меня для этого послал сюда Бог: чтобы я людям помогал – вот и служу!

По-разному Бог приводит людей к вере. Помню, один полковник относился с большой неприязнью к тому, что к ним в управление приходит священник и, как он думал, всем только мешает. Я видел по его презрительному взгляду, что ему не нравилось мое присутствие. А потом у него умер брат, и так получилось, что я его отпевал. И там он, может, впервые, посмотрел на меня другими глазами, увидел, что от меня может быть польза. Потом у него были проблемы с женой, он пришел ко мне, и мы с ним долго говорили. В общем, сейчас этот человек хоть и не ходит в храм каждое воскресенье, но уже по-другому к Церкви относится. А это главное.

«Истинные христиане всегда считали свою жизнь военной службой. И как солдаты считают дни своей службы и с радостью думают о возвращении домой, так и христиане постоянно помнят о конце своей жизни и возвращении в свое Небесное Отечество». Святитель Николай Сербский.

Чтобы познакомиться с живыми историями семинаристов о службе в армии, предлагаем Вашему вниманию их воспоминания.

Юрий Мозговой (4 курс бакалавриата) – Президентский полк, рота охраны

«Было привычно слышать бой курантов в новогоднюю ночь, лежа в кровати»

Юрий Мозговой (слева на фотографии) Желание отслужить в армии у меня появилось еще задолго до поступления в семинарию. Родители мои уже давно – военные пенсионеры, восемнадцатый год живут на архипелаге Новая Земля, где они сначала служили, а теперь продолжают работать «гражданскими» на воинских должностях. Один мой дядя служит на Курильских островах, другой – много лет прослужил в Комсомольске-на-Амуре, третий – долго нес службу в Семипалатинске, а также участвовал в боевых действиях в Киргизии. Как бы то ни было, почти вся моя родня так или иначе связана с профессией военного. Но, несмотря на это, в какой-то момент я понял, что «это не мое» и пошел по духовной стезе.

И все же не отслужить я не мог, и после второго курса мы вчетвером пошли служить. Взяли академический отпуск, хотя у нас имелась отсрочка, да и учеба еще не закончилась.

Служили в Президентском Полку. Честно говоря, ожидал чего угодно, а такого варианта службы даже представить не мог. Но Господь все устраивает в нашей жизни по Своей воле. Служили мы всего год: ушли весной 2013-го, а вернулись весной 2014 года. Я, конечно, слышал, что время в армии летит быстро, но вот уж не думал, что настолько!
Семинаристы на присяге

Наша часть находится в здании Арсенала Московского Кремля, построенного еще при Петре I и задуманного как оружейный склад и музей русской боевой славы. С определенного времени к его стенам свозились с полей сражения трофейные пушки, захваченные в боях у неприятеля.

Нас было четверо семинаристов: я, Миша, Валентин и Кирилл. Всех распределили по разным ротам, но нам с Кириллом довелось служить в одной, за что всегда благодарю Бога. А еще благодарю за то, что довелось служить в Кремле, потому что была возможность посещать богослужения.

С Кириллом мы попали в 6-ю роту охраны Московского Кремля. Задачи у подразделения были самые разные: несли службы на пропускных постах в Кремле и на других государственных объектах. Кроме того, периодически мы выезжали на стрельбища и специальную подготовку в Подмосковье, где отрабатывали подавление массовых беспорядков, тактику, а также приемы с оружием и многое другое. Наверное, эти выезды были самым трудным временем в армии, потому что это всегда стресс и полная выкладка сил.

В армии нравилось то, что она учила порядку и что, прежде всего, учила довольствоваться малым. В обыденной жизни мы порой окружаем себя множеством ненужных вещей. В армии же я вспоминал слова Христа, в которых Он призывает не заботиться о том, что есть, или что пить, или во что одеваться. В армии эти слова опять же проверялись на опыте. Тебя и кормят, и одевают. У тебя есть одна кровать, одна тумбочка, одна табуретка, тетрадь, ручка, станок и т.д. И уж, поверьте, как сейчас не хватает такой «ограниченности», когда каждый день ты думаешь, надеть рубашку или майку, надеть брюки или джинсы, надеть туфли или кроссовки.

Врач сделал большие глаза и воскликнул: «Это что? Ты ко мне «Патриарший полк» привел?»

Во время службы в Кремле О том, что мы вчетвером из семинарии многие ребята узнали еще на городском сборном пункте, откуда нас увозили в учебный лагерь. А незадолго до этого, когда мы скитались по комиссиям, сопровождавший нас человек из военкомата представил нас одному из осматривающих врачей как семинаристов, на что последний сделал большие глаза и воскликнул: «Это что? Ты ко мне Патриарший полк привел?»

К концу второго месяца службы в Кремле к нам стал приходить один человек. Он закончил ПСТГУ, не имел сана, но был чтецом и приходил в подряснике. Звали его Василий Александрович. И на первой нашей встрече он показывал фильм «Остров», после которого мы планировали его обсудить. Но перед самым показом он спросил, читал ли кто-нибудь из нас Библию, на что многие подняли руки, в том числе и мы с Кириллом. И тут один из наших сослуживцев додумался сказать, что в роте есть два человека, которые даже учились в семинарии, и попросил нас встать… Уши у меня были свинцовыми! Это свершилось! В какие-то две минуты уже вся рота знала о том, что мы семинаристы, и ребята то и дело оглядывались на нас.

Может быть, многих это удивит, но в первые дни службы я не заявлял открыто о том, где учился до призыва. Если спрашивали – говорил. Но чаще молчал, избегая лишних вопросов и тыканья пальцами. В течение всей службы так же, как и в первые дни, стремишься зарекомендовать себя с хорошей стороны, поэтому я старался скрывать, где я учусь. Ведь если ты ненароком допустишь какой-нибудь «промах», что периодически случается у всех военнослужащих, то еще ничего, потому что только тебя в этом обличают и только с тебя взыскивают. Но опасность состоит в том, что по тебе начинают судить также и о Церкви. Раз ты семинарист, значит, и все у вас такие же. Очень часто мы сталкивались с подобными вещами в коллективе. Ребята буквально старались «поймать» нас на чем-то. Апостол Павел говорит: худые сообщества развращают добрые нравы (1Кор.15: 33). В армии эти слова узнаешь на опыте, и были ситуации, когда все сквернословят, и ты стараешься в разговоре следить за своей речью. Потому что сослуживцы ловят каждое твое слово, чтобы подметить, проскользнет ли какое-нибудь матерное слово или нет. К счастью, Господь уберег. Видимо, спасала мысль о том, что ты – лицо Церкви, и тебе нельзя опорочить Ее.

Слова апостола Павла «Худые сообщества развращают добрые нравы» в армии познаешь на опыте

Первый день в армии Прежде всего, хотелось бы посоветовать тем, кто идет в армию помнить о том, что вокруг тебя будут абсолютно такие же ребята, как и ты, только живущие совершенно иными ценностями.

Когда я служил в армии, то каждый день старался вести дневник. И вот на днях нашел одну запись, сделанную спустя 5 месяцев со дня призыва:

«Если ты попадаешь в армию, то в каких бы войсках ты ни служил, ты будешь меняться только при собственном желании и при обстоятельствах, благоприятствующих этому. Еще будучи в семинарии, я видел ребят, вернувшихся из армии. Таких людей было несколько. Всех их довелось знать мне год, два или три, но не больше. Увидев их после армии и пообщавшись с ними, я понял, что они остались все такими же веселыми ребятами, как и раньше, с той лишь разницей, что жажда свободы в них обнаруживалась с бо льшей силой.

Армия учит многому. Если даже не жизни, то хотя бы – знанию уставов, работе со служебной документацией, правильному несению службы. Учит порядку, точному и своевременному исполнению своих обязанностей и поставленных задач. Учит чистоте, соблюдению личной и общественной гигиены, учит совершенствованию своей физической подготовки, учит правильно принимать решения, учит ответственности, организованности, коллективизму, учит помогать другим. Но только учит…
Со своим взводом на стрельбище

Говорят, что армия не меняет человека. Да, она человека не меняет. Человек меняется в армии, если сам этого захочет. А меняется благодаря тому, что принимает все, чему армия учит.

Военная служба необходима для парня, для мужчины, для будущего отца и для будущего священника точно. Думаю, самый главный плод службы в армии –умение ценить родных, ценить простые мелочи жизни и все то, что нас в ней окружает».

Да, такие мысли меня посещали уже тогда. Уже тогда я понимал, как мне не хватает родных, которых раньше всегда мог увидеть на Рождественских, Пасхальных и летних каникулах. В армии же, когда наступало это время, мы находились в казарме. Сидели. Странно было ложиться спать по распорядку в субботу вечером накануне Пасхи. А также с утра вместо утреннего правила непривычно было бежать на утреннюю физическую зарядку. Бежали. Неудобно было есть кашу вилкой, потому что не дали ложек. Ели. Непривычно было вместо Устава Церкви учить Устав Гарнизонной и Караульной службы, вместо подрясника носить военную форму. Но удивительно: было привычно слышать бой курантов в новогоднюю ночь, лежа в кровати.

Цените время, ребята! Год службы пройдет быстро…

Многие семинаристы собираются идти в армию. И как бы тривиально ни звучали эти слова, скажу: цените время, ребята! Год службы пройдет быстро. Каждый из вас получит опыт и пользу от службы в той мере, в какой сам желает. Не во всем ваши ожидания оправдаются, во многом разочаруетесь. Но армия учит ценить все, чего в простой жизни просто не замечаешь. Помните об этом… И придя на «гражданку», окунувшись в суету привычного мира, вновь перестав замечать простые вещи, а иногда забывая о своих близких, вспомните, как нелегко было вам без них и как многого не хватало в армии… Помните!

Михаил Алекумов (4 курс бакалавриата) – Кавалерийский почетный эскорт Президентского полка

«Идя в армию, будьте готовы без обид принять все, что вам выпадет»

Михаил Алекумов В армию после второго курса семинарии я пошел вместе с тремя своими однокурсниками. И хотя нас всех взяли в Президентский полк, и я, ничего не подозревая, готовился к службе в сердце России – Московском Кремле вместе со своими друзьями, Господь Бог распорядился иначе. Моих друзей благополучно направили служить в Кремль, а меня определили в Московскую область, где базируется Кавалерийский почетный эскорт Президентского полка. Во время прохождения курса молодого бойца (КМБ) призывники шутливо называли это подразделение «конюшней» и говорили, что туда берут только деревенских – тех, кто знает, как убирать за животными.

И вот, разлученный с друзьями и несущий разрушенные мечты о службе в центре Москвы, я ехал на «Газели» в свой, как мне тогда казалось, совсем непочетный почетный эскорт. Главные ворота – вход на территорию части оформлены там в виде Кремлевской стены. Когда мы, молодое пополнение, приблизились к ним, сопровождающий нас офицер – как выяснилось в дальнейшем, это был заместитель командира моей роты, – сказал: «Вот видите, это ваш Кремль!»

Уже через несколько месяцев службы, побывав в «настоящем» Кремле, я понял, насколько мне повезло! Наш «Кремль», в отличие от московского, выглядел так – представьте: чистое небо, аккуратно подстриженный газон перед зданиями штаба, казармы и столовой, на открытом манеже легкой рысью движутся лучшие российские скакуны, в кузнице мастер подковывает «Смелого» или какого-нибудь «Графа». После такого Москва-то
День открытых дверей (на заднем плане - "наш Кремль") душновата.

Кстати о кузнецах. Мне довелось служить писарем в роте обеспечения, куда входило и кузнечное отделение. Никогда не забуду, как в день прибытия нас повели на экскурсию и показали, среди прочего, и кузницу, где нас встретил наш старший сослуживец. Он взял висящую на стене подкову, выпрямил ее своими руками, протянул нам и говорит: «Сделайте, как было». Есть еще витязи в земле русской!

Он взял висящую на стене подкову, выпрямил ее руками и протянул нам: «Сделайте, как было»

Водосвятный молебен на конюшне Был период, когда у нас очень часто болели лошади, некоторые умирали, и заместитель командира эскорта по работе с личным составом (по-старому – замполит) попросил отца Владимира – священника, который служил в храме на территории части, – помолиться, чтобы это прекратилось. Батюшка отслужил молебен, окропил конюшни и манежи святой водой, после чего лошади, действительно, перестали болеть и уже не умирали.

Собирающихся идти в армию ребят хотелось бы настроить на полную готовность принять все то, что выпадет на вашу долю, без каких-либо сожалений и обид, помня, что отправляя вас в то или иное место, военное руководство тем самым совершает над вами волю Божию, смиренное согласие с которой – главное средство преодоления всех трудностей, в том числе и солдатских.

Алексей Лысенко (2 курс бакалавриата) – служба на Валааме

«У нас в части даже прозвище было – «монахи»

Алексей Лысенко

Я служил с 2011 по 2012 годы в Карелии в 66-й отдельной роте ПВО ВКО России, расположенной в Ладожском озере на острове Валаам. Уникальность этого воинского подразделения в том, что в него почти не попадают по распределению. Большинство военнослужащих направляются туда специальным приказом Министерства обороны. Дело в том, что еще в 1995 году было подписано соглашение между Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II и Министром обороны РФ о том, чтобы насельники Валаамского монастыря проходили воинскую службу в воинской части, дислоцированной на Валаамском архипелаге. Со временем в этом подразделении стали служить не только насельники монастыря, но и другие православные юноши, выпускники православных школ, дети священников и просто верующие ребята.

Прохождение службы в этой части не слишком отличается от обычной воинской службы. Разница лишь в том, что на территории части находится православный храм, в котором регулярно совершаются богослужения иеромонахами Валаамского монастыря. У солдат есть возможность участвовать в церковных таинствах, и по выходным посещать сам монастырь, находящийся на противоположной стороне острова. Также в распорядке дня солдатам отведено специальное время для утренних и вечерних молитв. В остальном Валаамская рота – такая же, как и большинство воинских подразделений. В ее задачи входит несение боевого дежурства по охране воздушного пространства над акваторией Ладожского озера. На территории части есть стрельбище, на котором регулярно проводятся занятия по огневой подготовке. Офицеры в части такие же, как и везде, кто-то верующий, кто-то нет.

На Валааме Прежде чем отправиться на Валаам, мы около месяца провели под Питером, где проходили курс молодого бойца и принимали присягу. Естественно, там нас просто осаждали вопросами о вере, о Боге, причем, как солдаты, так и офицеры. У нас даже прозвище общее было – «монахи». Споры, конечно, были, но никаких серьезных конфликтов на этой почве не возникало. Был даже один дагестанец, который с интересом расспрашивал о христианстве и, в свою очередь, сам рассказывал об исламе и существующих в нем канонах. Из необычного – была ситуация, когда нас повели к офицеру-психологу на собеседование. Он был русским, который принял ислам и когда узнал, что несколько человек едут служить в православную часть, стал нам доказывать, что христианство – «неправильная вера». Говорил о крестовых походах, о том, что «бабушки умирают с голода на паперти, пока мы золотим купола». Я ему в шутку ответил, что меня ему все равно не переубедить, потому что я – религиозный фанатик, за что он пригрозил меня комиссовать с «белым» билетом. Но, к счастью, все закончилось благополучно.

Время службы я вспоминаю с благодарностью. Мне довелось служить в удивительном месте, на дивном острове Валааме, на котором уже тысячу лет существует монашеская жизнь. Не раз в этом месте проливалась мученическая кровь. Сколько святых ходило по этой земле – сложно и представить.

В Валаамскую роту приходили и верующие, и неверующие, но уходили на дембель – только верующими

Во время занятий в армии Если бы у нас в России было больше таких частей, то, я уверен, это пошло бы только на пользу нашей армии. Кто-то из офицеров в нашей части подметил, что в роту приходили разные ребята – и верующие, и неверующие, но уходили на дембель только верующими. Примером тому может послужить мой друг, который попал в Валаамскую роту, кстати, по распределению. Он был невоцерковленным человеком. А после службы ушел в один из монастырей, и теперь мечтает стать монахом

Кирилл Ладанов (2 курс бакалавриата) – военные сборы в инженерных войсках

«Любовь к ближнему и самоотвержение – великая проповедь для нецерковных ребят»

Кирилл Ладанов в скиту, на первом курсе Время обучения военному делу запомнилось мне на всю жизнь. Я считаю этот период одним из самых важных в жизни. Мне посчастливилось проходить военную подготовку учась в ВУЗе – на военной кафедре МГСУ. Возможно, многим известна эта система обучения, однако, преподавательский состав везде разный, разнятся и меры воспитания военных инженеров. Преподаватели умело сочетают остроумие, железную строгость и глубокие знания военного дела, навыки передачи их молодому поколению в доступной форме.

Мы ездили на военную кафедру в город Мытищи, на его окраину. Там находится в некотором смысле оазис для подготовки офицеров инженерных войск. Два с половиной года шло обучение, включающее в себя физическую подготовку на должном уровне, с применением строгих воспитательных мер в случае отступления от норм поведения, которые должны соблюдать не только офицеры, но и вообще каждый мужчина. Но эти два с половиной года меркнут на фоне того, что нам предстояло пройти по окончании курса военной подготовки. Мы, конечно, знали, что нас ждут военные сборы в полевых условиях на окраине небольшого города Борисоглеб, почетно занимающего свое место в Ярославской области. Однако никто не подозревал, что сборы смогут так запомниться лишь за один месяц! Думаю, что этот период наиболее достоин внимания, о нем я немного и расскажу.

Мне было тогда 20 лет. Сколько себя помню, я всегда занимался спортом. Бег по утрам, турник, брусья, легкая штанга, гиря и гантели были моими надежными друзьями с младых лет. Примерно в 20-летнем возрасте я стал уделять спорту больше внимания, чем раньше, и именно в этот период жизни мне пришлось участвовать в военных сборах, где хорошая физическая подготовка была очень кстати. Отмечу, что мировоззрение мое представляло некий союз веры, как часто говорится, «в душе» и совокупности стереотипов, так как живого интереса к вере не возникало. Иначе говоря, я жил бездумно потворствуя изменчивому духу времени, его требованиям и пустым интересам. А раз так, то никто и не думал смотреть на меня как на человека, который впоследствии поступит в духовную семинарию. Тогда мне и моим военным товарищам нечего было сказать о Боге, и наши разговоры часто не уходили дальше праздности и вольнодумства о сути жизни. Но все же, вечерами мы пели военно-патриотические песни, после которых, как правило, наступала тишина, и все погружались в серьезные размышления о России и о ее судьбе.

Офицерам военной кафедры, особенно на сборах, удалось очень быстро воспитать в нас благоговейное чувство долга перед Родиной и готовность пойти в священный бой, проливая за нее кровь. Когда пришел день принятия воинской присяги, мы особенно ощутили, как мне кажется, то, что могли ощущать доблестные русские воины за всю историю страны. Конечно, даже сейчас воспоминание момента принятия присяги вызывает трепет и волнение. Ты стоишь на территории Ростовского Кремля с автоматом в руках и в присутствии огромного количества народа даешь обещание:

«Я, (фамилия, имя, отчество), торжественно присягаю на верность своей Родине – Российской Федерации. Клянусь свято соблюдать ее Конституцию и законы, строго выполнять требования воинских уставов, приказы командиров и начальников. Клянусь достойно выполнять воинский долг, мужественно защищать свободу, независимость и конституционный строй России, народ и Отечество».
На присяге

Это сильные слова. Теперь уже, учась в духовной семинарии и размышляя об этом, думаю, что для любого молодого человека такое обещание должно быть в некотором смысле мечтой с малого возраста, ведь речь идет о защите святыни мирового масштаба – нашей страны. Вообще, считаю честью давать обещание защищать ту же самую страну, которую некогда защищали Александр Невский, Илья Муромец, Дмитрий Донской, Александр Пересвет и многие другие великие воины, имена которых свято почитают не только в России, но и далеко за ее пределами.

Время военных сборов запомнилось мне и длинными марш-бросками, выкапыванием окопов для себя и для военной техники, маскировочных окопов, которые больше похожи на туннели с комнатами, накрытыми бревнами; устройством палаток в полевых условиях и, конечно, военными песнями. Нас научили стрелять из автоматов, подрывать заставы и преодолевать всякого рода сложности, в том числе и сложности, связанные со своей леностью и расслабленностью, с себялюбием и привязанностью к комфорту.

Если бы ребята, которые сразу после школы поступили и учатся теперь в семинарии, попросили у меня совета по поводу того, как отслужить в армии, не нарушая Заповедей Божиих, то думаю, первым делом я бы посоветовал обрести стремление ни за что не потерять связь с Господом, почаще призывать Имя Божие и помнить, что любовь к ближнему вместе с самоотвержением – великая проповедь для тех ребят, которые не имели в своей жизни опыта церковной жизни. Важно также учиться рассудительности, не давая повода сослуживцам садиться «на шею», умеренно применяя строгость по мере потребности и необходимости. Но все же стараться всегда взращивать в себе терпение и добродушие.

Валентин Фролов (4 курс бакалавриата) – Президентский полк, почетный караул

«Мы с напарником провели 108 дней в почетном карауле, 324 часа у Вечного огня»

Валентин Фролов

Мне довелось служить в Президентском полку, в 11-й роте специального караула, в 2013-2014 годах.

Зимой 2013 года мы – четыре семинариста – пришли в военкомат и сказали, что хотим служить в армии, и более того – в Президентском полку. Нас спросили: «У вас все хорошо?», ведь не так уж и много в Москве желающих пойти в армию. Прошли отбор. Годны. Да еще и на права категории «С» отучились, водили военные КАМАЗы и «Уралы».

Я еще в школу ходил, и однажды мне рассказали о почетном карауле у кремлевской стены, у вечного огня, что туда отбирают всех одного роста, и попасть – почти невозможно. Даже не думал и не надеялся, что могу там когда-то оказаться! И вот май 2013-го. Под «Славянку» нас увезли в Подмосковье, в часть, где в Президентском полку проходят курс молодого бойца.

Первое впечатление от армии – это другой мир!

На присяге Первое впечатление от армии – «другой мир». Все – в зеленом. Нас 600 человек жило в одной казарме. Всех спрашивали: где хочешь служить? (В Президентском полку больше десяти подразделений). И к тем, кто говорил о почетном карауле, особенно присматривались. Помню, нас, кандидатов в роту специального караула (РСК), отбирали на плацу, под палящим солнцем стояли несколько часов, все по очереди показывали свои строевые способности. Тогда один из командиров, узнав, что я из семинарии, спросил меня зачем-то «Отче наш».

После присяги я попадаю в РСК. Когда в «шишиге» (так мы называли ГАЗ-66) привезли нас в Кремль, то сразу выстроили в одну шеренгу и разбили по парам. Выбирали похожих друг на друга. Мне подобрали белгородца Игоря. Это особенность

Кремлевский шаг

службы в РСК. Ты с товарищем полгода учишься «заново ходить» (маршировать, поднимая ногу под углом 90 градусов и выше), а другие полгода – заступаешь в караул на Первый пост страны (у вечного огня у Могилы неизвестного солдата). И почти весь год ты с ним идешь буквально «в ногу». Мы должны были научиться одинаково шагать, не видя друг друга, симметрично поднимать ногу.

Я не скрывал, что учусь в семинарии, и меня сразу прозвали «попом», «диаконом», «батей», «отцом», а иногда даже «Моисеем», но это всегда произносилось без насмешки. Поначалу меня воспринимали как изгоя: не матерился, не курил – странный. И, как я писал в письме родителям, «честно говоря, взводу было совершенно все равно на мое отношение к Церкви, просто однажды я в нужное время набил всем квадратные подушки, и командир отметил нас в лучшую сторону по внутреннему порядку. На подушках и заработал авторитет. Смешно, но это правда жизни».

Однажды я в нужное время набил всем квадратные подушки, и командир отметил нас. На подушках – заработал авторитет

Так делается кремлевская подушка Лето в армии – особое. В другом письме писал: «Самый незабываемый день – это 2 июля, когда мы прожили его как в сорок первом; помню каждую минуту, как обратно бежали со стрельбища, а по дороге в лесу я бешеным взглядом выискивал красные точки на зеленой траве (землянику) и срывал вместе с землей, чтобы хоть как-то омочить язык».

Еще только отслужив три месяца, в очередном письме домой я писал: «Не знаю, как служат в других частях, но у нас у всех есть стремление достойно заступать на Первый пост страны, достойно нести службу по охране и обороне главной воинской святыни нашего Отечества – Могилы неизвестного солдата; мы учимся, чтобы память о героях никогда не потухла в сердцах людей».

Мы с напарником провели 108 дней в почетном карауле (это 324 часа у вечного огня). В основном, зимой стояли. Поставили себе цель – побить рекорд, и добились ее. За это время было много всяких ситуаций. И всегда могли применить оружие. Но, слава Богу, кроме того, что приходилось отгонять стуком карабина от Могилы курящих туристов, иногда пытавшихся перелезть за запретную границу поста, а также выпроваживать пьяных «патриотов», все было спокойно.
У Вечного огня на Могиле неизвестного солдата

Вспоминается, как на Пасху я захожу в кубрик (это как комната, в которой живет примерно 20 человек), и на меня все смотрят и чего-то ждут. Я не сразу сообразил, в чем дело. И один сослуживец сказал: «Фрол, ну давай!» И тут я понял, что от меня ждали «отцовское»: «Христос воскресе!». Это самый приятный момент за всю службу, когда все те, с кем ты служишь уже почти год, отвечают хором: «Воистину воскресе!» Еще в тот день давали куличи и яйца, и это было еще бо льшей неожиданностью.

Сослуживец сказал: «Фрол, ну давай!» И тут я понял, что от меня ждали «отцовское»: «Христос воскресе!»

Смена караула Хотел бы пожелать всем тем, кто собирается в армию, – никогда не идти на компромисс с совестью, не колебаться. Потому что передо мной, например, каждый день стоял выбор – разрешить себе материться или нет (оправдывал себя тем, что в армии все так говорят). И однажды мне товарищ (не имеющий отношения к Церкви) сказал простую вещь: «А кому и что ты этим докажешь?». Поэтому желаю не прогибаться под изменчивый мирВспоминается, как на КМБ у нас была встреча с диаконом А. Главное, что я запомнил из его слов и хотел бы передать другим ребятам: пчелы собирают самое лучшее с цветов, а мухи – летят на навоз, и в армии нужно подражать пчелам, и брать от службы только лучшее, не обращая внимание на «навоз».

"Последний раз с поста..." 8 мая 2014 года

«Вот ты пошел в армию служить, а как же заповедь – подставь левую щеку, если ударят в правую?» – спросил меня однажды заместитель командира роты. Я тогда как-то невнятно ответил. А когда в одно из увольнений пришел в Сретенский монастырь, то увиделся с владыкой Тихоном (тогда еще «отцом Тихоном») и поделился с ним этим вопросом. И он мне посоветовал в таких случаях отвечать словами святителя Филарета Московского: «Люби врагов своих, сокрушай врагов Отечества, гнушайся врагами Божиими». Пожелаю всем семинаристам, собирающимся в армию, помнить эти слова.

Подготовила редакция сайта