Великий русский философ о сближении католиков и православных. Шанс на сближение католиков и православных

⁰

(12 голосов : 3.42 из 5 )

митр. Иларион

1 ноября 2010 года председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополит Волоколамский Иларион прочитал учащимся Московской духовной академии и семинарии лекцию о взаимоотношениях между Православием и католичеством в рамках курса «Внешние церковные связи», который с начала учебного года преподается сотрудниками ОВЦС.

1. Отношения между Православной и Католической Церквами во II тысячелетии христианской эры

На протяжении первых десяти веков существования христианства Восток и Запад составляли единую . Единство сохранялось, несмотря на то, что имелись определенные различия в богословии и в области литургической практики. События, которые произошли в середине XI века и привели к печальному разделению между христианским Востоком и христианским Западом, носили по преимуществу церковно-политический характер, однако в основе этого разделения лежал и целый ряд других факторов, в том числе несогласие по некоторым пунктам вероучения и церковной практики. За последующие почти десять веков раздельного существования эти расхождения существенным образом увеличились, и сегодня они весьма значительны в самых разных областях богословия и церковной жизни.

В течение второго тысячелетия, вплоть до середины XX века, во взаимоотношениях между Православием и католичеством ключевым оставалось понятие «ересь». И православные, и католики воспринимали друг друга как еретиков. Следовательно, никакого разговора о диалоге, о взаимодействии, о правилах сосуществования на той или иной территории не могло и быть. Там, где ересь, нет благодати. Там, где ересь, нет Церкви. Следовательно, там, где царствует ересь, мы должны прилагать усилия для того, чтобы искоренять ее и проповедовать истинную христианскую веру.

Так относились к католикам православные. Точно так же относились к православным католики. Если Православие – это ересь, значит, Православная не является спасительной, значит, ее Таинства недействительны и, значит, там, где существует Православная Церковь, с точки зрения католика – Церкви не было вообще. А следовательно, в православных странах, невзирая на присутствие Православной Церкви, с точки зрения католиков, необходимо было проповедовать христианское учение, вести миссию.

Одним из таких «миссионерских» проектов Католической Церкви было, начиная с XIII века, униатство. Его суть заключалась в том, чтобы позволить православным сохранить свои обряды, свою православную внешность, свой привычный строй церковной жизни, но при этом заменить православную иерархию католической, сделать так, чтобы вместо православных Патриархов поминался Папа Римский.

Таким образом, вся церковная политика выстраивалась на том, что православные и католики взаимно не признавали друг друга в качестве Церкви. Все те страдания, которые пережили православные люди на территориях, где насаждались католицизм и уния, были следствием такого понимания, и если бы оно сохранялось до сего дня, то, наверное, наши взаимоотношения с католиками оставались бы прежними.

2. Вклад II Ватиканского Собора в изменение отношений между Церквами. Начало богословского диалога

Что изменилось во взаимоотношениях между католичеством и Православием в эпоху II Ватиканского Собора? Почему мы можем говорить, что с этого момента отношения вышли на иной уровень? Ведь те разногласия в богословской и экклезиологической области, которые существовали раньше, продолжают существовать до сих пор. Ведь никто ни от чего не отказался: ни католики от тех догматов, которые мы не признаем, ни мы – от признания этих догматов ошибочными и нарушающими целостность церковной истины и церковного строя.

И все-таки произошло что-то очень важное, что позволяет нам сегодня строить отношения на совершенно других основах. Прежде всего, в документах II Ватиканского Собора и в принятых впоследствии официальных декларациях Католической Церкви пересмотрено отношение Католической Церкви к Православию. Католики признали, что в Православной Церкви есть апостольское преемство и что в ней совершаются Таинства. Иными словами, если раньше католики считали, что Православная Церковь – это вообще не Церковь, а просто сборище еретиков и схизматиков, то сегодня на официальном уровне Католическая Церковь признает Православные Церкви Церквами, признает спасительность и действенность Таинств, которые в них совершаются. Это отношение позволило Православной Церкви в 1980 году вступить в официальный диалог с Римско-Католической Церковью.

3. Отношение Православной Церкви к Католической и к ее Таинствам

Каково было отношение Православной Церкви к католикам на момент начала этого диалога? Прежде всего, надо отметить, что официально Православная Церковь не признавала никаким документом, декретом или определением действенность и спасительность Таинств Католической Церкви. Но фактически на протяжении веков в Православии практиковался такой же чин приема католиков, который сегодня употребляется католиками в отношении православных. Это значит, что если мы принимаем в лоно Православной Церкви крещенного в Католической Церкви мирянина, мы его не крестим заново; если он прошел у католиков конфирмацию, мы его не миропомазываем; если он был католическим священником, мы его не рукополагаем в священный сан, а принимаем в сущем сане.

Открытым остается вопрос о признании католических монашеских орденов – здесь нет единой практики, поскольку в самой Католической Церкви нет представления о монашестве, которое соответствовало бы нашему представлению. Но что касается Таинств – в случае перехода католика в Православную Церковь мы не повторяем те Таинства, которые были совершены над ним в Католической Церкви.

Эту практику можно трактовать по-разному. В соответствии с одним толкованием, в Католической Церкви существуют только пустые формы, но при вхождении человека в Православную Церковь они как бы задним числом наполняются благодатью Божией. Такое толкование распространено достаточно широко. Есть и другое толкование, в соответствии с которым Православная Церковь фактически признает Таинства католиков, но при этом между двумя Церквами нет общения в Таинствах.

Эти две точки зрения сосуществуют сегодня в Православной Церкви, но официальной нельзя назвать ни ту, ни другую, поскольку общепринятой общеправославной точки зрения на действенность Таинств Католической Церкви сегодня нет. Более того, существует и различная практика. Есть регионы, где католика-священника не примут в сущем сане. Например, на Святой Горе Афон: если католический священник захочет перейти в Православие и стать афонским монахом, его заново покрестят, миропомажут, потом рукоположат во диакона и во священника. Именно таким образом все и произошло с известным французским богословом архимандритом Плакидой (Дезеем), который в Католической Церкви был приором монастыря (то есть, по нашим меркам – архимандритом), но, перейдя в Православие на Афоне, был заново крещен, миропомазан и затем рукоположен в диаконский и священнический сан.

4. Причины и цели вступления Православной Церкви в диалог с католиками

Возвращусь к вопросу о том, на каких основаниях и почему Православная Церковь вступила в диалог с Католической. Прежде всего, это было сделано для того, чтобы найти новые пути сосуществования и новые методы взаимодействия. При этом, вступая в диалог, Православная Церковь отказалась от употребления термина «ересь» в отношении католичества. Это вовсе не значит, что с повестки дня снят сам термин «ересь» или сняты те разногласия, которые существуют между православными и католиками. Это значит, что православные наложили мораторий на употребление данного термина на время работы богословской комиссии по православно-католическому диалогу.

Почему важно было отказаться, хотя бы на время, от этого термина? Хочу привести пример из другой области. В тот момент, когда Русская Православная Церковь вступила в диалог с Зарубежной Церковью, между нами существовала долгая традиция взаимных обвинений. Мы называли Зарубежную Церковь «расколом», а они, даже на официальном уровне, говорили о безблагодатности Таинств, совершаемых в Московском Патриархате. Условием вступления в диалог был взаимный отказ от этих обвинений и терминов – мы как бы наложили на них мораторий. С момента начала диалога с Зарубежной Церковью мы в Московском Патриархате перестали называть ее расколом, и сейчас, после того, как разделение уже преодолено, мы не говорим о Зарубежной Церкви как о расколе – даже задним числом. Это было нужно для того, чтобы мы смогли сесть за стол переговоров. Если мы говорим: «Вы – раскольники, вы – еретики, вы – схизматики», а они нам говорят: «Нет, это вы – раскольники, это вы – еретики», это очень похоже на ситуацию, которая существовала в отношениях между православными и католиками на протяжении тысячи лет. А к каким последствиям привели эти отношения на практике, все мы прекрасно знаем.
Так вот, сейчас Православная и Католическая Церкви находятся в состоянии диалога, и по этой причине мы на официальном уровне отказались от терминологии, которая диалогу препятствовала. Это не значит, что отдельные богословы в своих книгах или статьях не могут продолжать употреблять те термины – в том числе уничижительные и оскорбительные, – которые употреблялись в прежнюю эпоху, но люди, участвующие в официальном диалоге, такой терминологией пользоваться не могут и не должны.

Отказ от враждебной терминологии, стремление к диалогу, готовность рассматривать те различия, которые между нами существуют, – все это привело к тому, что отношения между православными и католиками вышли на новый уровень. Конечно, многие проблемы не сняты и время от времени в тех или иных регионах они обостряются. Мы помним, как в конце восьмидесятых годов ХХ века, когда началось возрождение структур Греко-Католической Церкви на Западной Украине, несколько сотен православных храмов было захвачено греко-католиками, православные были из них изгнаны, были разгромлены три епархии Русской Православной Церкви. Конечно, все это было следствием сложившихся к тому времени политических обстоятельств; свою роль сыграло и то, как советская власть поступила с греко-католиками в 1946 году, по сути, вынудив их уйти в подполье. В целом можно сказать, что рецидив униатства на Западной Украине был вызван политическими обстоятельствами и политической конъюнктурой, точно так же, как политической конъюнктурой был вызван рост раскола на Украине – раскола уже внутри Православной Церкви.

5. Изменения в оценке унии со стороны Католической Церкви. Баламандский документ 1993 года

Если говорить о том, как православные и католики понимают унию сегодня, то можно отметить ряд кардинальных сдвигов, которые произошли в ходе богословского диалога. Диалог этот начался в 1980 году с вполне традиционных богословских тем – в том числе экклезиологического характера. Но с девяностых годов, по настоянию православных, в повестку дня была включена тема унии и в 1990 году во Фрайзинге (Германия), а затем в 1993 году в Баламанде (Ливан) между православными и католиками на официальном уровне было достигнуто согласие по вопросу о том, что уния не является методом достижения единства. «Мы отрицаем этот метод поиска единства, потому что он противоречит общему преданию наших Церквей», – об этом совместно заявили православные и католики.

Это заявление можно считать радикальным изменением позиции Католической Церкви в отношении унии. Безусловно, Греко-Католическая Церковь продолжает существовать, у нее есть свои верующие, у нее есть свои храмы, есть своя иерархия и свои священники, и она продолжает оставаться частью Католической Церкви, хотя и весьма автономной. Однако на официальном уровне богословами обеих Церквей, Православной и Католической, было заявлено, что уния больше не может рассматриваться как легитимный метод достижения единства. Иначе говоря, католики признали, что уния – политика насильственного насаждения католичества в православных странах с использованием православного восточного обряда – была ошибкой прошлого. Такое признание было необходимо для православных и мы его добились от католиков. Конечно, сделать это было непросто.

В Католической Церкви баламандский документ вызвал неоднозначную реакцию, точно так же, как он вызвал неоднозначную реакцию и в Православной Церкви. Одной из причин такой реакции стало употребление в этом документе термина «Церкви-сестры» в отношении Православной и Католической Церквей. Уже в начале XXI века нынешний Папа Бенедикт XVI, тогда – префект конгрегации вероучения кардинал Йозеф Ратцингер – издал документ, в котором говорилось, что термин «Церкви-сестры» не должен применяться в отношении Церквей, не находящихся в общении с Католической Церковью. В свою очередь и в Православной Церкви достаточно широко обсуждался вопрос о том, следует ли и возможно ли применять термин «Церкви-сестры» к тем Церквам, которые не находятся в общении с Православной Церковью. Конечно, мы прежде всего употребляем термин «Церкви-сестры» в отношении других Поместных Православных Церквей. Собственно, Поместные Православные Церкви и составляют то «сестричество», которое в своей полноте является Православной Церковью.

6. Роль римского епископа в I тысячелетии – главная тема православно-католического диалога на современном этапе

В настоящее время на повестке дня православно-католического диалога стоит тема роли римского епископа. Именно эта тема в свое время разделила православных и католиков. Расширение папского примата, введение учения о вселенской юрисдикции Папы, а затем и догмата о папской непогрешимости, или безошибочности – он был введен I Ватиканским собором – стало камнем преткновения в православно-католическом диалоге, привело к еще более резкому разделению между христианами Востока и Запада. Поэтому я думаю, что сам тот факт, что православные и католики решились вместе обсуждать эту тему, заслуживает положительной оценки. К сожалению, первые попытки подступиться к этой теме оказались не очень удачными.
Нужно отметить, что эти попытки имели место в тот момент, когда Русская Православная Церковь – в силу совершенно посторонних обстоятельств – была вынуждена на несколько лет покинуть диалог. Пока мы там отсутствовали, были подготовлены документы, которые обсуждаются сегодня и, с нашей точки зрения, являются неприемлемыми.

Каким образом мы должны обсуждать тему римского епископа? Прежде всего, следует понять, какова была его роль в общении христианских Церквей в первом тысячелетии, потому что именно этот период является той основой, на которой православные и католики сегодня могут выстраивать общую платформу. При всех расхождениях, существовавших в ту эпоху, Церковь оставалась единой, христиане на Востоке и Западе не были разделены. Следовательно, любой путь к сближению лежит через возвращение к наследию первого тысячелетия, которое является общим для православных и католиков. Но, рассматривая первое тысячелетие, мы должны ясно понять и показать, что юрисдикция римского епископа не распространялась на христианский Восток. Думаю, что до тех пор, пока мы не добьемся от католиков такого признания, эту тему нельзя будет считать закрытой. Обе стороны – и православные и католики – должны со всей ясностью заявить, что юрисдикция римского епископа распространялась на христианский Запад, а не на Восток, где были четыре Патриархата, где были автокефальные Церкви, где созывались Соборы, на которые Папа присылал своих легатов – но не в качестве верховных арбитров, а в качестве делегатов от Западной Церкви. Вот чего мы должны добиться в диалоге с католиками на ближайшем этапе.

Если мы дойдем до следующей темы, роли римского епископа во втором тысячелетии, то конечно, нам нужно будет честно назвать все те разногласия, которые существуют между православными и католиками в понимании этой роли. К сожалению, метод двухстороннего диалога часто предполагает написание некоего общего документа, в котором проявляется тенденция замалчивать различия и выводить на первый план то, что есть общего между Церквами. Когда речь идет о православно-католическом диалоге, этот метод неприемлем, поскольку никуда нас не ведет. Мы и так прекрасно знаем, что между нами общего, но католики должны ясно понять те различия, которые существуют между нами, и то учение о первенстве во Вселенской Церкви, которое характерно для Православной Церкви.

К сожалению, пока с их стороны такого понимания не наблюдается. Например, бывший глава папского совета по содействию христианскому единству кардинал Вальтер Каспер в одном из интервью сказал, что если мы начнем обсуждать тему роли римского епископа во Вселенской Церкви, то православным придется пересмотреть свои представления о роли Римского Папы. (Он ни слова не сказал о том, что свои представления придется пересмотреть католикам). А затем кардинал сказал о существовании «двух кодексов канонического права» внутри Католической Церкви: «один для латинской Церкви, а другой для восточных Церквей, находящихся в полном общении с Римом». «Соответственно этим двум кодексам примат действует одним образом в латинской Церкви и другим – в Восточных Церквах. Мы не хотим навязывать православным порядок, принятый сегодня в латинской Церкви. В случае восстановления полного общения должен быть найден некий новый тип примата для Православных Церквей», – заявил он. Вот что говорил несколько лет назад глава папского совета по содействию христианскому единству. Иначе говоря, его фантазия не простерлась далее, чем в очередной раз предложить нам унию: «У нас есть восточный обряд, примите его, и проблема будет решена». Мы говорим, что проблема не будет решена ни принятием унии, ни принятием православными того папизма, который существует сегодня в Католической Церкви. Проблему можно решить, только если сами католики пересмотрят свое понимание папского примата, вернутся к тем позициям, на которых они стояли в первом тысячелетии. И тогда с этих исходных позиций можно будет начинать диалог.

Задача, стоящая перед таким диалогом, – непростая, но я бы не стал называть ее невыполнимой. Те сдвиги, которые уже произошли во взаимоотношениях между православными и католиками и о которых я вам вкратце рассказал, показывают, что путь диалога вполне перспективен. Он позволяет обсуждать имеющиеся различия, имеющиеся проблемы и трудности и приходить к взаимоприемлемым решениям и формулировкам. Конечно, это не значит, что на практическом уровне сразу будут решены все проблемы, но, по крайней мере, мы намечаем пути этих решений, задаем нашим взаимоотношениям некий положительный вектор.

7. Практический аспект православно-католического диалога

Надо сказать, что диалог между Православной и Католической Церквами имеет и практическое применение. Если, например, в эпоху до II Ватиканского собора невозможно было и представить, чтобы православные совершали богослужение в католических храмах, то сегодня это происходит сплошь и рядом. Многие наши приходы на Западе, в странах с преобладающим католическим большинством, совершают богослужения не в православных храмах, которых там нет, а в католических храмах, которые им предоставляет местная католическая иерархия. Может быть, со временем эти общины построят для себя собственные храмы, но сегодня Католическая Церковь оказывает немалую помощь православным в созидании наших собственных церковных структур на ее канонической территории. Тот факт, что во многих странах католики нам помогают, сам по себе, безусловно, заслуживает положительной оценки.

8. Православное и католическое отношение к прозелитизму

Следует коснуться проблемы католического прозелитизма на православных территориях. Эта проблема существовала и, в некоторой степени, продолжает существовать по сей день. Мы очень остро ставили вопрос об этом в 1990-е годы, когда со стороны некоторых католических структур, движений, монашеских орденов наблюдалась тенденция воспринимать Россию как свободное миссионерское поле.

Между прочим, в конце 90-х годов у нас с кардиналом Каспером состоялся разговор о прозелитизме. И вот как он обозначил разницу между нашими позициями: «В России, – сказал он, – люди, регулярно посещающие православный храм, составляет примерно 3-5% населения, еще 20% – это атеисты, еще несколько процентов – представители иных религий, а все остальные – примерно 60-70% населения – люди не определившиеся, невоцерковленные. Вот с ними-то мы и работаем. Вы не должны считать это прозелитизмом, потому что эти люди к вам в храмы не ходят».

Я ответил ему, что мы понимаем прозелитизм иначе. Все эти 60-70% людей отождествляют себя с Православной Церковью: пусть они еще не ходят в храмы, недостаточно воцерковлены, но воцерковлять их – задача Православной Церкви. Их корни – в Православии, их родители и деды были православными, и дети тоже должны быть православными. Наша задача – воспитывать этих людей в православном духе. Мы не воспринимаем их как некую нейтральную массу, как свободное миссионерское поле: это православные люди, которые еще не до конца воцерковлены, это наша потенциальная паства. Вот такой разговор состоялся у нас с кардиналом.

Мне кажется, за последние годы и в этой области наметились определенные сдвиги, потому что сегодня мы уже не наблюдаем той агрессивной прозелитической деятельности католиков на нашей территории, что имела место в начале 90-х. Сегодня мы видим со стороны католиков стремление найти пути сосуществования с православными на «смежных» территориях. Стремление к сотрудничеству с Православной Церковью прослеживается у католиков, начиная от высшего официального уровня (Римского Папы и курии) и заканчивая рядовыми приходами, движениями и монашескими орденами.

9. Улучшение отношений между Православной и Католической Церковью за годы понтификата Бенедикта XVI

В сознании православных, в частности, принадлежащих к Русской Церкви, ухудшение отношений с католиками в 90-е годы было связано с фигурой папы Римского Иоанна Павла II. Как я полагаю, личной ответственности за трагические события на Западной Украине он не несет. В том, что там произошло, сыграли роль, прежде всего, политические факторы. Тем не менее, после того, как на Римской престол взошел Папа Бенедикт XVI, наблюдается стабильное улучшение отношений и взаимопонимания между православными и католиками.

Папа Бенедикт XVI – человек традиционных взглядов, он всегда представлял в Католической Церкви консервативное крыло и сделал целый ряд шагов навстречу традиционалистам внутри Католической Церкви. Он хорошо знаком с вероучением и церковным строем Православной Церкви, симпатизирует Православию и желает сделать реальные шаги навстречу Православной Церкви. Это наблюдается на протяжении всей его деятельности в качестве понтифика, которая продолжается уже шестой год.

Должен отметить, что Римско-Католическая Церковь – неоднородное церковное объединение. В Католической Церкви есть очень много движений, есть различные течения и направления богословской мысли: от крайне либерального до крайне консервативного. Конечно, по ментальности, по богословским установкам нам ближе консервативное крыло. В этом смысле мы поддерживаем усилия, предпринимаемые Папой Бенедиктом XVI для поддержания этого традиционного направления внутри Католической Церкви, потому что именно за этим направлением мы видим будущее нашего диалога.

10. «Стратегический альянс» для защиты традиционных христианских ценностей

Хотел бы сказать еще несколько слов о том, почему сегодня необходимо сотрудничество между православными и католиками в практической сфере. Я уже достаточно много говорил о богословском диалоге – о том, как православные и католики сегодня обсуждают существующие между ними разногласия. Но нельзя забывать о том, что между нами есть много общего. В документе, озаглавленном «Основные принципы отношения Русской Православной Церкви к инославию» – он был принят на Архиерейском Соборе 2000 года – мы сказали следующее: «Диалог с Римско-Католической Церковью строится и должен строиться в будущем с учетом того основополагающего факта, что она является Церковью, в которой сохраняется апостольское преемство рукоположений». Признание наличия апостольского преемства предполагает и определенный поведенческий стандарт в отношении католиков со стороны православных, и, естественно, в отношении православных со стороны католиков.

Это открывает и возможности для взаимодействия в самых разных сферах человеческой жизни. Богословский диалог воспринимается многими, как отвлеченное академическое упражнение. Никто из нас сейчас не знает, каковы будут плоды этого диалога, сумеем ли мы договориться с католиками по тем или иным темам. Мы уже договорились, что уния не является методом достижения единства, но пока еще не договорились о том, что власть римского епископа в первом тысячелетии не распространялась на православный Восток, а также по многим другим вопросам. По-видимому, богословский диалог, который мы сегодня ведем, будет продолжаться еще много десятилетий.

А жизнь людей в самых разных странах идет своим чередом. Православные и католики встречаются с одними и теми же вызовами, которые современная эпоха бросает традиционному жизненному укладу. В данном случае речь идет не о богословских вопросах, а о настоящем и будущем человеческого сообщества. Это именно та сфера, в которой православные и католики могут взаимодействовать без какого-либо ущерба для своей церковной идентичности. Иными словами, не будучи единой Церковью, будучи разделены по различным богословским и экклезиологическим вопросам, мы можем найти такие формы взаимодействия, которые позволяли бы нам совместно отвечать на вызовы современности.

Я называю эту форму взаимодействия «стратегическим альянсом» между Православной и Католической Церквами. Речь идет о том, что мы вместе можем помочь людям осознать, что такое традиционные христианские ценности – семья, ценность человеческой жизни от зачатия до смерти, воспитание детей, целостность и нерасторжимость брака. Все эти понятия в современном секулярном мире подвергаются радикальному переосмыслению. Сегодня на Западе семья – это совсем не обязательно союз мужчины и женщины, это может быть союз мужчины с мужчиной или женщины с женщиной, или вообще некий «многосторонний» вариант. Более того, законодательство целого ряда стран позволяет создавать такие «семьи», предоставляя им те же льготы, которыми пользуются люди, состоящие в традиционном браке. Например, в Германии для того, чтобы освободиться от воинской повинности, нужно либо вступить в брак, либо в гомосексуальную связь – льготы будут одни и те же. Некоторые протестантские общины, идя на поводу у секулярных принципов, вводят ритуал благословения однополых союзов. Они говорят: «Ведь закон признает эти союзы легитимными, значит и мы должны признавать». Со своей стороны, мы убеждены, что если закон признает некое новшество, это еще не значит, что и Церковь должна его признать. Для закона не существует понятия греха – существует только понятие нормы и нарушения этой нормы, то есть преступления. А для христиан такое понятие существует.

Сегодня в западном обществе традиционный семейный уклад, по сути дела, разрушен, и следствием этого является постепенное сокращение численности западных народов. Это очень простой и реальный показатель духовного здоровья или духовной болезни того или иного народа. Если народ размножается, значит, в нем есть здоровые силы, которые позволяют ему воспроизводиться, если же он уменьшается – это признак болезни. И болезнь в данном случае заключается в том, что в обществе отсутствует традиционное представление о семье. Семья не воспринимается, как абсолютная ценность. Не считается, что супруги должны сохранять верность друг другу, что одна из основных целей брачного союза – рождение и воспитание детей, причем такого их количества, которое дает Бог, а не такого, как запланируют родители. Сегодня главными приоритетами в обществе становятся карьера, деньги, материальное благоустройство, а семья и рождение ребенка, (причем, как правило, одного) оказываются далеко не на первом месте. Это происходит потому, что в современное представление о счастье хорошо вписывается один ребенок, два ребенка вписываются хуже, а три и далее не вписываются вообще. Современный благополучный мужчина – это тот, у которого красивая молодая жена, ребенок, квартира, машина, хорошая работа, хороший доход. А семья, в которой восемь детей, сегодня исключение, нонсенс. Люди смотрят на такие семьи с удивлением и испугом.

В основе данного мировоззрения лежит разрушение традиционного семейного уклада, и сегодня, если говорить о христианских общинах (я сейчас оставляю в стороне ислам, это особая тема), традиционный семейный уклад проповедуют только Православная и Католическая Церкви. Это не значит, что все верующие следуют учению своей Церкви, но на официальном уровне именно Православная и Католическая Церкви защищают целостность брака, считают грехом аборт и призывают к его искоренению, считают недопустимой эвтаназию. Если вы сравните, например, «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви», где говорится об очень многих нравственных и социальных вопросах, с Катехизисом Католической Церкви, где по тем же вопросам приводится официальное учение Католической Церкви, то практически везде вы увидите параллельные места. Это говорит о том, что мы можем объединить свои усилия, чтобы вместе защищать традиционные ценности, такие как семья, рождение и воспитание детей, целостность брака. Это то реальное поле, на котором мы сегодня можем и должны взаимодействовать с католиками.

Я думаю, мы должны развивать такое взаимодействие вне зависимости от успехов или неудач богословского диалога, вне зависимости даже от того, как складываются отношения между православными и католиками в конкретных регионах мира, где у них есть трудности во взаимоотношениях. Мы должны выстроить это взаимодействие, исходя из стратегической задачи, поскольку речь идет о будущем человечества.

Я не случайно упомянул ислам. Не буду сейчас развивать эту тему, но скажу одну очень простую вещь, о которой сегодня говорят все: в странах Западного мира многодетными семьями являются главным образом семьи мусульманские. То же самое мы наблюдаем и в российских регионах. Это говорит о том, что в мусульманском мире сохраняется тот традиционный уклад, который по разным причинам утрачен в большинстве христианских стран или стран, до недавнего времени отождествлявших себя с христианством. Это как бы естественное вымещение одного населения другим простым демографическим путем, и оно происходит на наших глазах.

Всем нам известен печальный пример Косова. Конечно, есть политические факторы, есть разные другие обстоятельства, которые способствовали тому, что там произошло, но мы можем наблюдать вполне стабильное демографическое развитие этого региона на протяжении последних ста или более лет. Количество православного населения постоянно уменьшалось, а мусульманского – увеличивалось.

11. Заключение

Подводя итог, я хотел бы сказать, что сегодня речь идет о будущем христианской цивилизации, если хотите – о ее выживании. И я думаю, что в этой ситуации было бы очень правильно и своевременно объединить усилия тех христиан, которые стоят на традиционных нравственных позициях, а это, прежде всего, православные и католики. Если нам удастся объединить усилия, мы сможем сделать гораздо больше для благосостояния и благополучия людей. Я думаю, что в нашем диалоге с католиками это задача первоочередной важности. Ради ее выполнения можно отказаться от оскорбительной терминологии, можно сидеть за столом переговоров, можно предпринимать с обеих сторон различные усилия – ведь речь идет о реальной жизни и о реальном благе людей.

Что же касается богословского диалога, то он будет развиваться своим путем. Может быть, когда-нибудь он приведет к каким-то результатам, а может и нет. Мы этого сейчас не знаем. Но мы должны, не дожидаясь этих результатов, выстраивать наши взаимоотношения с католиками здесь и сейчас – выстраивать их на основе взаимного уважения и желания взаимодействовать во всем, в чем мы только можем сегодня взаимодействовать, не поступаясь нашими принципами.

Христианство является доминирующей религиозной конфессией на планете. Число ее последователей исчисляется миллиардами человек, а география охватывает большинство развитых стран мира. Сегодня она представлена множеством ветвей, самыми значительными из которых являются католики и православные. В чем разница между ними? Чтобы узнать это, нужно окунуться в глубь веков.

Исторические корни схизмы

Великий раскол христианской церкви или схизма произошел в 1054 году. Ключевые моменты, которые легли в основу фатального разрыва:

Нюансы проведения богослужения. В первую очередь, наиболее остро стоял вопрос, на пресном или квасном хлебе проводить литургию;
Непризнание Римским престолом концепции Пентархии. Она предполагала равное участие в решении вопросов богословия пяти кафедр, расположенных в Риме, Антиохии, Иерусалиме, Александрии и Константинополе. Латиняне традиционно выступали с позиции папского примата, чем сильно оттолкнули от себя остальные четыре кафедры;
Серьезные богословские споры. В частности, относительно сущности Триединого Бога.

Формальным поводом для разрыва стало закрытие греческих церквей в Южной Италии, подвергшейся нормандскому завоеванию. На это последовал зеркальный ответ в виде закрытия латинских храмов в Константинополе. Последняя акция сопровождалась глумлением над святынями: Святые Дары, приготовленные для литургии, были растоптаны.

В июне-июле 1054 года состоялся взаимный обмен анафемами, что означало раскол , который продолжается до сих пор.

В чем различие между католиками и православными?

Раздельное существование двух основных ветвей христианства продолжается вот уже почти тысячу лет. За это время успел накопиться большой массив существенных различий во взглядах, которые касаются любой стороны церковной жизни.

Православные имеют следующие взгляды, которые никак не приемлют их западные собратья:

Одна из ипостасей триединого Бога, Святой Дух, берет свое начало лишь от Отца (творец мира и человека, основа всего сущего), но не от Сына (Иисус Христос, ветхозаветный мессия, который принес себя в жертву за людские прегрешения);
Благодать суть действие Господа, а не нечто само собой разумеющееся исходя из акта творения;
Существует собственный взгляд на очищение грехов после смерти. Грешники у католиков обречены на муки в чистилище. У православных же их ждут мытарства - путь к единению с Господом, не обязательно предполагающий истязания;
В Восточной ветви также совершенно не почитается догмат о непорочном зачатии Богородицы (матери Иисуса Христа). Католики же считают, что она стала матерью, избежав порочной половой связи.

Дифференциация по обрядовому признаку

Различия в области богослужения не носят жесткого характера, но в количественном отношении их гораздо больше:

Персона священнослужителя. Римско-католическая церковь придает ей чрезвычайно большое значение в литургии. Он вправе от своего имени произносить знаковые слова при совершении обрядов. Константинопольская традиция отводит священнику роль «раба божьего» и не более;
Различается и количество разрешенных богослужений в день. Византийский обряд допускает делать это только единожды на одном Престоле (храм на алтаре);
Крещение ребенка только у восточных христиан проходит путем обязательного погружения в купель. Во всем остальном мире достаточно лишь окропить дитя освященной водой;
В латинском обряде для исповеди используются специально отведенные помещения, называемые конфессионалами;
Алтарь (жертвенник) только на Востоке отгорожен от остальной части церкви перегородкой (иконостасом). Католический пресвитерий, напротив, спроектирован как архитектурно открытое место.

Армяне - католики или православные?

Армянская церковь считается одной из самых самобытных в восточном христианстве. Она обладает рядом черт, которые делают ее абсолютно уникальной:

Иисус Христос признается сверхчеловеческим существом, которое не имеет тела и не испытывает никаких потребностей, присущих всем остальным людям (даже еда и питье);
Практически не развиты традиции иконописи. Художественным изображениям святых поклоняться не принято. Вот почему интерьер армянских храмов так сильно отличается от всех прочих;
Вслед за латинянами праздники привязаны к григорианскому календарю;
Имеется уникальная и ни на что не похожая религиозная «табель о рангах», включающая пять ступеней (в отличие от трех в РПЦ);
В дополнение к Великому Посту существует дополнительный период воздержания под названием арачаворк;
В молитвах принято возносить хвалу только одной из ипостасей Троицы.

Официальное отношение РПЦ к армянской конфессии подчеркнуто уважительное. Однако последователи ее не признаются православными, почему даже посещение армянского храма может быть достаточным поводом для отлучения.

Следовательно, верующие армяне являются католиками .

Особенности почитания праздников

Ничуть не удивительно, что различия существуют и в проведении праздников:

Самый главный пост во всех христианских церквях, именуемый Великим , в латинском обряде начинается в среду седьмой недели перед Пасхой. У нас же воздержание начинают на два дня ранее, в понедельник;
Существенно отличаются методики вычисления даты Пасхи. Они совпадают довольно редко (как правило, в 1/3 случаев). И в том, и в другом случае за отправную точку принимается день весеннего равноденствия (21 марта) по григорианскому (в Риме) или юлианскому календарю;
Набор красных дней церковного календаря на Западе включает неизвестные в России праздники почитания Тела и Крови Христовых (через 60 дней после Пасхи), Святейшего Сердца Иисуса (через 8 дней после предыдущего), Праздник Сердца Марии (на следующий день);
И наоборот, у нас отмечаются такие праздники, которые совершенно неизвестны сторонникам латинского обряда. Среди них - поклонение некоторым реликвиям (мощи Николая Чудотворца и цепи Апостола Петра);
Если католики полностью отрицают празднование субботы, то православные почитают ее одним из господних дней.

Сближение православных и католиков

Между христианами всего мира сегодня гораздо больше общего, чем даже сто лет назад. Что в России, что на Западе церковь находится в глубокой осаде со стороны светского общества. Количество прихожан среди молодежи год от года сокращается. Появляются новые культурные вызовы в виде сектантства, псевдорелигиозных течений и исламизации.

Все это заставляет прежних врагов и конкурентов забыть старые обиды и попытаться найти общий язык в условиях постиндустриального общества:

Как было заявлено на Втором Ватиканском Соборе, различия между восточной и западной теологиями являются скорее взаимодополняющими, нежели конфликтующими. Декрет «Unitatis Redintegratio» гласит, что так достигается наиболее полное видение христианской истины;
Папа Римский Иоанн Павел II, носивший папскую тиару в 1978-2005 годах, отмечал, что христианской церкви нужно «дышать обоими легкими». Он подчеркнул синергию рациональной латинской и мистически-интуитивной византийской традиций;
Ему вторил преемник, Бенедикт XVI, заявивший, что восточные церкви не отделены от Рима;
С 1980 года проводятся регулярные пленумы Комиссии по богословскому диалогу между двумя церквами. Последняя встреча, посвященная вопросам соборности, прошла в 2016 году в Италии.

Еще несколько сотен лет назад религиозные противоречия вызывали серьезные конфликты даже в благополучных европейских странах. Однако секуляризация сделала свое дело: кто такие католики и православные, в чем разница между ними - это мало волнует современного обывателя. Всесильные агностицизм и атеизм превратили в прах тысячелетний христианский конфликт, оставив его на откуп седовласым старцам в стелющихся по полу одеждах.

Видео: история раскола между католиками и православными

В данном ролике историк Аркадий Матросов расскажет, почему христианство раскололось на два религиозных течения, что предшествовало этому:

12 февраля на Кубе состоится историческая встреча Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла и Римского Папы Франциска. Это первая встреча Папы и Московского Патриарха в истории. Знаковое для обеих Церквей событие состоится на Кубе, где большинство населения составляют католики, но власти страны развивают дружественные отношения с Русской Православной Церковью. Особо отмечается, что беседа и подписание совместной декларации произойдет в помещении аэропорта, вне культового пространства. Предстоятель Русской церкви направляется с пастырским визитом в Южную Америку, а Папа – в Мексику.

После крушения атеистического режима на территориях исторической России в 1991 году неоднократно поднимался вопрос о встрече такого рода, но всегда по разным поводам она откладывалась. Причинами к этому служили разногласия между Римом и Русской Православной Церковью. Главными из них были прозелитическая активность католиков на канонической территории Русской Церкви и нейтрально-положительное отношение Ватикана к захватам православных храмов украинскими греко-католиками. Последнее явление приобрело в 90-х годах массовый характер и сопровождалось нарушениями закона и применением насилия по отношению к православным при попустительстве украинского государства. Главными союзникам украинских греко-католиков выступали украинские военизированные националистические формирования.

Геополитика Великой Схизмы

Великая схизма 1054 года между православными и католиками была вызвана сочетанием теологических и геополитических причин. Среди последних главными были притязания епископа г. Рима (Папы) на первенство во Вселенской церкви и появление в Западном мире своей империи (Империя Каролингов и позднее Священная Римская Империя), бросавшей вызов православной Византийской Империи, которая считала себя единственной наследницей империи Римской.

Сама Римская Церковь в силу исторических обстоятельств в эпоху Раннего Средневековья была единственной организованной политической силой, объединявшей Западную Европу. Это привело к естественному усилению ее политической роли и притязаниям Пап на главенствующее положение относительно светских правителей, включая императоров Священной Римской Империи, которые помазывались на престол Папой.

Если на Востоке политическое единство обеспечивалось за счет государственных структур Империи и фигуры Императора, то на Западе объединительным началом выступала церковная иерархия и фигура Папы. Оба центра христианского мира претендовали на доминирующее положение в качестве главного наследника единой Римской империи.
Главным теологическим разногласием выступал западный догмат об исхождении Святого Духа не только от Отца, но и второго лица Святой Троицы – Сына, который не принимали православные (филиокве).

Теологические противоречия

В течение всей последующей истории догматические и канонические разногласия между православными и католиками только нарастали. Православные отвергают католические догматы о первенстве Папы, непогрешимости Папы, непорочном зачатии Девы Марии и ее телесном вознесении, появившиеся в ходе последующей истории Римской церкви. Православные также не принимают, например, католического учения о чистилище и «сверхдолжных заслугах святых».

Католики в свою очередь отвергают православные учения о мытарствах и нетварных энергиях. Существенно различаются взгляды латинян и православных на аскетику и духовную жизнь, что повлияло на различные ориентации православной и католической культуры.

Эти факторы стали определяющими в различиях между двумя цивилизациями, сформированными на христианском религиозном базисе – западнохристианской (протестантской и католической) и восточнохристианской, византийской.

Конфликтная история

Католическая Церковь неоднократно выступала инициатором гонений православных и агрессивных действий в отношении православных стран. Наиболее известным событием такого рода стал захват и разграбление Константинополя крестоносцами в 1204 году. Освящала католическая церковь и походы немецких крестоносцев на русские земли в 12-13 веках. Под давлением католиков и руководства Речи Посполитой в Бресте 1596 году была подписана так называемая «уния», в результате которой обширные области, населенные православными попали потом под власть Рима.

В ходе Второй мировой войны веке католические иерархи Хорватии и верхушка греко-католиков Украины благословляли акты геноцида по отношению к представителям других конфессий, прежде всего православным, сербам, украинцам, русским.

Ввиду в целом негативного опыта взаимодействия с Римским Престолом любые попытки сближения между католиками и православными зачастую расцениваются в православной среде враждебно. В них подозревают скрытые намерения католиков заключить очередную унию, исказить православное вероучение и установить свою доминацию. Существуют такие опасения и накануне готовящейся встречи Папы и Патриарха.

Россия в современной геополитике Католической Церкви

В основе современной геополитики Католической Церкви в отношении России лежат несколько факторов. Первый из них - продолжение старой традиции прозелитизма – захвата чужого канонического пространства: миссионерская активность, направленная в первую очередь на номинально православное, но невоцерковленное большинство населения России и других стран бывшего Советского Союза.

Второй фактор, особое место, которое занимает Россия в современной католической эсхатологии. Это касается т.н. «чудес Фатимы», видений Девы Марии, которая якобы являлась португальским детям в 1917 году в местечке под названием Фатима. В одном из видения Богородица якобы сообщила о том, что Россия перед концом Света должна быть посвящена Ее Пренепорочному Сердцу.

Наиболее активным сторонником этой идеи был Римский Папа Иоанн Павел II. Не существует единой традиции толкования того, что понимается под «посвящением России». Некоторые полагают, что это особый символический акт. Действия такого рода уже проводились Папами, в частности Папой Пием XII и Иоанном Павлом II. Другие считают, что «посвящение России» означает переход этой страны в католичество или признание верховенства Римского Папы. Существует и третья традиция толкования, которая под «посвящением Пренепорочному Сердцу Девы Марии» понимает религиозное возрождение России и внутреннее обращение к Богу. Именно такого толкования придерживался кардинал Йозеф Ратцингер, будущий Папа Бенедикт XVI, составивший в 2000 году теологический комментарий относительно «Чудес Фатимы». Так или иначе, ввиду этого аспекта Россия и русская религиозность имеют особое значение для современных католиков.

Третий фактор – мощь Русской Православной Церкви. Это самая крупная из поместных Православных Церквей. Она является естественной союзницей Рима в деле защиты традиционных христианских ценностей и оппонирования воинственному секуляризму. И Русская и Римская Церкви особое внимание уделяют необходимости защиты христиан Ближнего Востока, страдающих от войн и преследований со стороны радикальных исламистов.

Заинтересованность Русской церкви

В диалоге с католиками по этим вопросам заинтересована и Русская Православная Церковь. Кроме того, для Русской Православной Церкви принципиально важно разрешить проблему, связанную с украинскими греко-католиками. Дело здесь не только в захвате православных храмов и религиозном прозелитизме в среде православных, но и в том, что это религиозное сообщество служит питательной средой для агрессивного русофобского и антиправославного украинского национализма. Клирики и иерархи УГКЦ прямо проповедуют националистические и ксенофобские идеи, что еще более противопоставляет друг другу два народа, отношения между которыми переживают далеко не лучшие времена.

Сближение с каким Западом?

Встреча Папы и Патриарха демонстрирует возможность сближения России с Западом. Но не с Западом либеральным, секулярным, продвигающим инициативы, которые иначе как антихристианскими не назовешь. Римский престол, несмотря на очень сильные тенденции обмирщения внутри Католической церкви, является оплотом ценностного консерватизма в Европе и последним традиционным институтом, сохранившимся со времен Средневековья. Россия в последнее время продемонстрировала, что является одним из немногих государств континента, защищающим традиционные христианские ценности. Поэтому естественно сближение России с консервативной частью Западного мира, где главным авторитетом является Папа Римский.

Римская Церковь переживает далеко не лучшие времена в центре той цивилизации, которую она и создала. Современная Европа секулярна и движется к абсолютному социальному релятивизму. Христианство еще остается частью идентичности жителей южной части континента: Италии, Португалии и Испании, но и там христиане начинают подвергаться преследованиям. В остальных странах Запада церковь помещена на периферию общественной жизни. Репрессивными методами насаждается гендерная идеология и правила «толерантности». Дело доходит до запрета христианской символики и праздников.
В этих условиях европейские и в целом западные традиционалисты и католики также заинтересованы в союзе с Россией и Русской Церковью.

Альтернатива экуменизму

Воинствующий либеральный секуляризм и радикальный исламизм являются двумя вызовами, с которыми сталкивается христианский мир в целом. В то же время существуют серьезнейшие догматические разногласия, по которым христиане разных конфессий не могут объединиться в одну церковь. Протестантская «теория ветвей», лежащая в основе самой экуменистской концепции противоречит православной экклесиологии, в свою очередь Рим не может отбросить догмат о папском примате. Экуменисткие споры только ослабляют христианские конфессии, приводя к росту внутренних нестроений и подозрений в «предательстве чистоты веры» относительно иерархов.

В то же время существует пространство сотрудничества в сфере защиты общих для христиан ценностей и христианства как такового. Показательно, что русский Патриарх и Римский Папа решили пойти именно по этому пути. Альтернативой либеральному экуменизму, размывающему важные для верующих каждой конфессии вероучительные истины, является не самоизоляция, но широкое сотрудничество консервативно настроенных христиан, отстаивающих каждый свою истину, но понимающих и важность защиты того общего, что их всех связывает.

Принципиальной для сближения такого рода является позиция Рима и его отказ от претензий на доминацию, ведущих к конфликту с другими христианскими конфессиями. В противном случае амбиции Римской церкви только подорвут позиции Христианства, и оно станет религией глобального меньшинства.

15 сентября с.г. председатель Отдела внешних церковных связей Московской Патриархии митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев) дал интервью газете «НГ-религии», в котором рассказал о современном состоянии и перспективах развития православно-католических отношений, а шире говоря – межхристианского и межрелигиозного диалога. Мы приводим это интервью полностью.

– Ваше Высокопреосвященство, в последнее время наблюдается заметное потепление отношений между Московским Патриархатом и католическим миром. Многие отмечают, что католики и православные объединяются на основе общей цели – дать ответ секулярным силам в Европе. Можно ли сказать, что в условиях XXI века, когда сам фактор религии оказывается на периферии системы ценностей европейцев, сближению двух конфессий больше не мешают богословские различия?

– Действительно, в последние годы стабилизировались отношения Русской Православной и Римско-Католической Церквей, которые на протяжении нескольких лет до этого были весьма напряженными. Наше сотрудничество строится сегодня на платформе честного и открытого диалога, в первую очередь о ценностях, на которых зиждется европейская культура, в том числе и русская. Мы отчетливо осознаем, что те силы, которые вы назвали секулярными, стремятся к искоренению самой памяти о христианских основаниях европейской цивилизации. Более того, практически все народы не только Европы, но и всего мира оказались после падения мировой коммунистической системы в едином культурном и политическом пространстве, следствием чего является возникновение нового массового типа человека, оторванного от корней, в частности, от религиозной культуры.
Что касается богословских различий между православными и католиками, могу заверить скептиков, что наш диалог и сотрудничество с Католической Церковью не ставят перед собой задачу объединить обе Церкви на основе компромиссов в области вероучения. Такой путь был многократно отвергнут соборным разумом Православной Церкви и не имеет перспективы в будущем. Напротив, Восточная Церковь, не отказываясь от диалога с Западной, всегда настаивала на неукоснительном соблюдении решений Вселенских Соборов и верности святоотеческому преданию. Разрыв с Римом, однако, не мешал православным в XVII–XVIII веках направлять в католические учебные заведения Италии своих студентов, из которых впоследствии выросли замечательные иерархи Русской Церкви. Вспомним также, что перед лицом турецкого и арабского нашествий Византийская империя искала помощи христианского Запада, а мы сейчас тоже живем в условиях нашествия антихристианской пропаганды, развращающей наших сограждан, способствующей вандализации наших обществ. В этом смысле мы все чувствуем себя «в одной лодке».

– Складывается впечатление, что сближение последних месяцев между Русской Православной Церковью и польскими католиками происходит на почве антикоммунизма и осуждения сталинского времени. На ваш взгляд, может ли идея христианского диалога стать основным противовесом левым политическим тенденциям и возможности коммунистического реванша в Европе?

– В последние два десятилетия отношения между Россией и Польшей складывались непросто. Однако и в российском, и в польском обществе осознавалась необходимость примирения, в том числе и в церковной среде. Церкви – Православная в России и Римско-Католическая в Польше – играют огромную роль в жизни наших стран, поэтому они взяли на себя инициативу содействовать процессу примирения. Нам было необходимо осознать причины, препятствующие сближению наших народов, тщательно проанализировать события, последствия которых нас разделили и стали причиной недоверия и непонимания. В российском и польском обществах широко обсуждались события советско-польских войн 1920–1921 и 1940 годов, раздел Польши согласно пакту Молотова – Риббентропа, трагедия в Катыни, жертвами которой стали более 20 тысяч польских военнопленных. И россияне, и поляки увидели, что движущей силой советской агрессии против Польши в начале 20-х годов прошлого века была коммунистическая идеология, а сама война выдавалась большевистской пропагандой за начало мировой революции.
Анализ этих событий привел общественное мнение к выводу, что коммунистическая идеология целиком несет ответственность за недоверчивые и порой опасливые отношения между нашими странами и народами. Но на основе чего мы можем примириться? Что является тем достоянием, которое можно считать для нас общим? Ответ очевиден – христианская традиция, имеющая веками складывавшиеся точки опоры в менталитете, образе мысли и психологическом складе граждан обоих государств.
Не думаю, что следует противопоставлять диалог между христианскими Церквами левым политическим тенденциям, поскольку эти явления по своей сути лежат в разных плоскостях и преследуют разные цели. Я также не вижу в настоящее время предпосылок для коммунистического реванша в Европе, поскольку эта идеология ушла в прошлое, унеся с собой десятки, если не сотни миллионов человеческих жизней.

– Вы заявляли, что диалог протестантов с православными и католиками затруднен из-за либеральных тенденций в протестантских общинах Европы. По вашему мнению, протестантские Церкви не смогут участвовать в заявленной Московским Патриархатом и Ватиканом «новой евангелизации» Большой Европы?

– Действительно, либеральные тенденции за последние три десятилетия возобладали в большинстве протестантских Церквей и общин Европы и Северной Америки. Они выражаются в первую очередь в ревизии традиционных норм христианской нравственности, антропологии, в частности, в принятии гомосексуализма как альтернативной формы человеческой сексуальности, якобы не противоречащей христианской нравственности и учению Церкви, что, однако, напрямую опровергается Священным Писанием. Начало практики рукоположения женщин для несения пастырского служения в этих Церквах также отражает пересмотр основных положений христианской антропологии, в частности, представления о месте и роли женщины в Церкви, семье и обществе.
Очевидно, что руководство протестантских общин, принимая такие решения, заботилось исключительно о соответствии действующего церковного учения нормам и правилам секулярного общества, благословляя все то, что не считается предосудительным с точки зрения либерального секуляризма. Кроме того, тенденции, свойственные направлению, в котором дрейфуют сегодня некоторые протестантские Церкви, все более утрачивают специфический религиозный характер, постепенно превращаясь в общественные организации, занимающиеся борьбой за социальную справедливость.
Всё это существенно затрудняет наш диалог с протестантами, и наша Церковь в последние годы была вынуждена прекратить двусторонние отношения с рядом протестантских Церквей Европы и Америки. В то же время мы сознаем, что среди верующих протестантов есть многие, кому позиция православных и католиков куда более близка, нежели мнение собственного церковного руководства. Нам известно, что этих верующих объявляют в своих собственных Церквах «фундаменталистами», «фанатиками» и «сектантами» только из-за того, что они придерживаются точки зрения, отличной от декларированной официально, и пытаются ее отстаивать. С этими протестантами мы готовы сотрудничать в различных проектах, включая проект «новой евангелизации» Европы, о котором вы упоминаете.

– Недавний соцопрос католического духовенства Австрии показал, что большинство священнослужителей выступают за отмену обязательного обета безбрачия. Если подобное произойдет в ближайшем будущем, не изменит ли это отношение к Римско-Католической Церкви со стороны Русской Церкви, не будет ли это воспринято как победа либеральных тенденций, губительный отход от многовековых традиций?

– Без сомнения, общеобязательный целибат духовенства, введенный в Западной Церкви в XII веке, был неизвестен раннехристианской эпохе. Восточные Церкви сохранили древнюю практику, позволяющую рукополагать женатых мужчин в священный сан. На христианском Востоке практика Римской Церкви в этом отношении издревле вызывала критику. Исходя из этого православные, считая проблему обязательного целибата духовенства внутренним делом Римско-Католической Церкви, могли бы только приветствовать его отмену, если она произойдет. Мы скорее сочли бы упразднение практики безбрачия духовенства возвращением к традиции древней Церкви, нежели отходом от многовековых традиций и либерально-модернистским креном.

– Одновременно со сближением Православных Церквей с Римско-Католической Церковью среди верующих обозначаются группы противников экуменизма. Мы наблюдали это на Кипре во время визита Папы Римского и отмечаем эту тенденцию в высказываниях некоторых епископов Русской Православной Церкви. Как вы считаете, не станут ли протестные голоса в православной среде препятствием для диалога с западными христианами, и вообще, как учитывается мнение консервативной части духовенства и мирян в экуменическом диалоге?

– Да, группы противников межхристианского и межрелигиозного сотрудничества существуют в каждой из поместных Православных Церквей. Чаще всего эти люди не имеют глубокого знакомства как с инославными христианами, так и со спецификой такого рода сотрудничества. Следует признать, что дискурс многих «ревнителей» зачастую носит не богословский, а психологический и даже политический характер, что существенно затрудняет ведение с ними дискуссии, ибо разговор ведется при этом на разных языках.
Тем не менее диалог с противниками межхристианских контактов в нашей Церкви имеет место, их мнение принимается во внимание при составлении соборных документов, при принятии соответствующих решений. Думается, что популярность такого рода «ревнительства» в нашей Церкви будет уменьшаться, так как Россия постепенно занимает свое место в мировом сообществе, к нам приезжают миллионы иностранных гостей, имеется колоссальное (притом постоянно растущее) число смешанных браков с инославными, миллионы наших православных соотечественников живут за границей. Это способствует близкому знакомству наших верующих с неправославными христианами и учит их искать пути взаимодействия.
На мой взгляд, было бы полезно направить энергию «ревнителей» на борьбу с теми явлениями, которые угрожают стабильности и здоровью нашего общества, подрывают его нравственные устои, в конечном итоге усиливая его секуляризованность. В этом смысле перед нами огромное поле деятельности, на котором для всех хватит места.

Владимир Кантор, самый крупный современный русский философ, названный "Le nouvel observateur" одним из «25 величайших мыслителей человечества» убежден, что развитие отношений между православными и католиками является культурным обогащением как для первых, так и для вторых.

ZENIT побеседовал с Кантором, считающимся «полноправным продолжателем дела Достоевского», в двух шагах от Ватикана по случаю лекции, которую он прочитал в Русском экуменическом центре.

Вы приехали в Италию, чтобы поговорить о влиянии Италии на русскую культуру. Каким было в частности влияние католической культуры?

Кантор: Во всех странах каждый человек имеет свою точку зрения. Это зависит также от уровня людей. Если мы будем говорить о мире культуры, начиная со времен Данте, его «Божественной комедии», то итальянский католицизм выступил вдохновителем не только противной стороны, но и самой русской культуры. Если провести аналогию, то следует отметить, что знаменитый русский писатель Николай Гоголь, создавая свое самое знаменитое произведение «Мертвые души», намеревался написать что-нибудь по аналогии с «Божественной комедией» в трех частях, то есть рай, ад, чистилище. Несмотря на то, что чистилище не существует в православной теологии, оно должно было стать частью его романа. Вероятно, Гоголь был настолько очарован Данте, что совершенно забыл о том, что в православной культуре отсутствует чистилище. Влияние Данте было постоянным. Федор Достоевский очень многое позаимствовал у него. Шпенглер называл Достоевского русским Данте. «Записки из мертвого дома», один из первых романов Достоевского, - это русский вариант ада.

Я говорил о Гоголе, но в действительности влияние католицизма на Россию началось раньше, в XVII в со времен Петра Великого, когда имело место влияние польского католицизма. Поляки поддержали модернизацию Петра Великого и с тех пор стали использоваться культурные категории католицизма для организации культурного образования в России с применением католических методик, переделанных на русский, более православный манер. Наряду с ролью Петра Великого, необходимо признать роль народа, проживающего на территории между поляками и русскими, так называемых «малороссов», или украинцев, выступивших посредниками между католической и русской культурами. Главным сторонником имперской политики Петра Великого, главным теологом был «малоросс», прекрасно владевший латинским языком и получивший образование в Риме, в Греческом Колледже. Он был заместителем патриарха, а так как Петр упразднил патриархат, то он был фактически главой Церкви.

Крупнейшие русские филологи отмечали тот факт, что символом Санкт-Петербурга является переделанный символ Ватикана. Сам город был назван не в честь царя Петра, а в честь Святого Пера, Санкт-Петербург означает «город Святого Петра», то есть Рим. Идея заключалась в том, чтобы построить русскую империю, которая по своей мощи могла бы равняться Римской Империи, столица которой по величию была бы подобна городу Риму. Можно вспомнить великие исторические события, такие как Феррара-Флорентийский Собор 1439 года, обсудивший вопрос союза между католиками и православными и было принято решение о единении двух церквей, которое затем было отвергнуто греками и русскими. Великий русский богослов и мыслитель Сергей Булгаков в 1918 году писал, что после отказа от унии с католиками, раскольниками стали мы, а не они. Заявив об этом именно в годы революции, годы большевистского разрушения Булгаков тем самым хотел сказать и сказал, что если бы мы не остались одни, то Церковь и Запад защитили бы нас.

Важнейшим элементом католического влияния на Россию была итальянская живопись. Прежде всего, Рафаель, не говоря уже о других великих художниках. Мадонна Рафаеля стала в России символом западной культуры. Когда в 1848 в Дрездене произошло восстание, его вождь русский революционер-анархист Михаил Бакунин предложил разместить на баррикадах картины Рафаеля и Мурилло, зная, что немецкие солдаты не осмелятся стрелять по ним. А если бы они это сделали, то вся вина легла бы на них.

Рафаель, например, был великим вдохновителем А.С.Пушкина (1799-1837), основателя современной русской литературы. В своих стихах он часто обращался к его образу, используя также образ жены, как олицетворение некоторых картин Рафаеля. В романе Достоевского «Бесы», где говорится о последователях Бакунина, есть эпизод, в котором происходит дискуссия о Мадонне Рафаеля: кто-то ею восхищается, а кто-то хочет ее уничтожить. На письменном столе Достоевского стояла репродукция этой Мадлонны, которая вдохновляла его на писательский труд. Великий писатель Лев Толстой, выступавший против Церкви, против армии, против государства, оспаривавший все, ненавидел Мадонну Рафаеля. Он провел целый час перед Синкстинской Мадонной Рафаеля в Дрезденской галерее, сказав: «Что мне делать с этой картиной... Это всего лишь девушка, родившая ребенка и все».

Факты, которые Вы привели, говорят о желании единства и исторической ране. Воспринимают ли их также русская душа и русский народ? Чувствуют ли люди это разделение, как рану?

Кантор: С христианской точки зрения, насколько я пониманию христианство, я бы не стал говорить о душе, как о чем-то национальном, потому что душа есть нечто большее, чем народ, не существует души русской, или итальянской. Это - эвфемизм для того, чтобы говорить о русском менталитете простого народа, сравнивают его со средневековым народом, времен Данте, который боролся против властителей, тиранов только потому, что без различия он очень хотел быть свободным. И русский народ не делает больших различий. Исторически католик - это враг, агрессор, поэтому необходимо относиться к католицизму враждебно, также как и к евреям. У меня, например, был большой друг, проповедник Александр Мень (убитый в 1990), который любил повторять, что стены, разделяющие христиан, не до неба. Он был евреем и священником, очень близким к католицизму, очень экуменическим. И народ следовал за ним, толпы людей приходили послушать его проповеди, пока пропаганда не начала утверждать, что он еврей и продался католикам.

Очень трудно говорить о менталитете, или мнении народа. По-моему, у народа нет мнения. Менталитет народа складывается из различных факторов, в том числе коммуникаций. Когда меня спрашивают «Что думает народ?», я отвечаю «Народ ничего не думает». Есть несколько личностей, несколько интеллектуалов, несколько представителей народа, которые формируют и направляют его менталитет. Часто м не задают вопрос: «Какова философия народа?», на что я отвечаю, что у народа не т философии, потому что она предполагает индивидуальное мышление, а у народа его нет.

Если будет сделан шаг к единству католиков и православных на экуменическом уровне, будет ли это означать, что произойдет обогащение культурного достояния обеих сторон?

Кантор: Конечно. Совершенно так. Я приведу один пример. Одна из самых светлых фигур в русской литературе, это - старец Зосима в романе Достоевского «Братья Карамазовы», духовный отец. Существует монашеское описание этого русского старца и есть репродукции итальянских картин, «Матер Глориоза» рядом с русскими иконами. Это первая попытка дать образ русского православного экумениста, не смотря на то, что Достоевский был антикатоликом. Два героя этого романа, два брата Карамазовы, Иван и Алеша, называют этого русского старца "pater ceraphicus", то есть францисканским титулом. Многие знаменитые русские православные консервативные критики критиковали Достоевского за то, что он сделал героя-миссионера Алешу Карамазова подобным католику, потому что старец посылал его, монаха, работать в мир, как это делают католические монахи. К сожалению, светлые идеи таких великих душ, как Достоевский и Владимир Соловьев не сумели утвердиться в России, где вместе с Революцией победила дьявольская душа самой России.

Удивительно, что сразу же после Революции, великие мыслители и великие русские поэты стали перечитывать Данте, которого они уже читали до Революции. Когда спросили Анну Ахматову, патриарха русской поэзии: «Вы читали Данте?» Она ответила тоном великой королевы поэзии: «Я этим только и занимаюсь».

Социальные и исторические изменения могут повлиять на многочисленные факторы, но они не могут перечеркнуть культурные корни, которые продолжают формировать молодые поколения. Я вырос в послевоенной России, в атмосфере глухой и абсолютной советской власти. Но мы росли с этими поэтами, которые были запрещены, и книги которых можно было достать только нелегально. Мы читали Ахматову, Осипа Мандельштама и Данте. Данте я прочитал в детстве. Поэт Мандельштам говорил: Мы выброшены на жестокие берега двадцатого века, чтобы сохранить дух гуманистической культуры, вложенной в наши руки для передачи будущим поколениям. У нас, и не только у нас, десятки тысяч деятелей культуры среди многих миллионов гонимых, пережили опыт Данте, то есть высылку со своей земли, и, таким образом, они уподобились его судьбе». Я бы не хотел, чтобы люди думали, что в России все читали Данте. Здесь присутствует и противоположная линия, линия Бакунина и «Бесов» Достоевского.

Надеетесь ли Вы на то, что встреча между Русским православным патриархом и Папой возможна?

Кантор: В истории уже было много попыток, даже когда были сняты отлучения от церкви (анафема) 1054 года. Состоялась встреча Папы с Константинопольским Патриархом, но раскол остался. Я не хотел бы выдавать за реальность то, что является всего лишь желанием. На своих лекциях я всегда говорю, что философ не осмелится делать прогнозы на будущее, он может объяснять его, но не может предвидеть (смеется).

Католики ощущают разделение с Восточными Церквями, как рану. Ощущаете ли Вы ее также, или для вас это историческая проблема, то есть между нами проходит граница и всем очень хорошо.

Кантор: Некоторые выдающиеся люди ощущали это разделение действительно, как рану. Я уже говорил о Владимире Соловьеве и других великих умах. Католическая Церковь, по самому своему названию, чувствует это больше, когда кто-нибудь отдаляется от ее универсальности. Православная Церковь, по своему названию, несет в себе идею о том, что она единственная истинная Церковь. Косвенно я ответил на вопрос.

Существует ли что-нибудь, что могло бы способствовать большему сближению?

Кантор: Необходимо прилагать больше усилий в области культуры, существовали мыслители, которые отдали свои жизни ради этой цели. В определенном смысле вы мне задаете политический вопрос, пусть даже политико-церковный, но я не могу дать политического ответа. Я думаю, что политика, то есть стратегия, которая должна привести к единению, не имеет смысла, если не трансформируется в культурный факт, который ощущают народы.

Перевод: Католическая информационная служба