Архимандрит Алипий (Воронов): лучшая защита — наступление. Архимандрит Алипий (Воронов) - воин, монах, пастырь

Савва Васильевич, вы - один из авторов замечательной книги «Архимандрит Алипий. Человек, художник, воин, игумен». Известно, что вам довелось довольно долгое время находиться рядом с ним. Расскажите, пожалуйста, как произошло ваше знакомство с этим замечательным пастырем и человеком?

Вообще, мне в жизни посчастливилось встретить очень много удивительных людей. В основном эти люди, конечно, старшего поколения - они были моими учителями, у которых я учился непосредственно, с которыми общался годами, десятилетиями. С некоторыми эти встречи были более короткие. Прежде всего, это мои университетские учителя, профессора дореволюционной школы. Многие из них вернулись преподавать в университет, отсидев приличные сроки в застенках ГУЛАГа.

Я никогда не забуду нашего замечательного профессора Виктора Михайловича Василенко, к которому в 1956 году я пришел учиться в университете на искусствоведческую кафедру. Я пришел учиться, а он только что освободился после десятилетнего срока.

Это были люди удивительной чистоты души, порядочности. Они никогда не жаловались на те страшные невзгоды и беды, которые выпали на их долю, принимали это как кару Божию и старались успеть за всю свою оставшуюся жизнь рассказать нам, молодым, об искусстве, которое они сами прекрасно знали.

Потом мне посчастливилось не в университете, а дома учиться в течение шести лет у выдающегося русского искусствоведа Николая Петровича Сычева, начавшего свою работу еще в дореволюционные годы. Сам он учился у крупнейшего специалиста по византийской и древнерусской живописи профессора Айналова. Сычев вместе с известнейшим нашим ученым академиком Михаилом Павловичем Кондаковым в течение двух лет путешествовал по святым местам в Италии, в Греции и копировал многие классические образцы живописи. Написал прекрасные книги по истории древнерусского, македонского искусства, и еще он был великолепным реставратором. Когда Николай Петрович в 1944 году вышел из лагерей, то первым возглавил наш отдел Всероссийского реставрационного центра, который располагался в Марфо-Мариинской обители на Большой Ордынке. Причем, ему не разрешали приезжать в Москву на всю неделю, поэтому он жил во Владимире и приезжал только на субботу и воскресенье инспектировать работу нашего отдела. Это были блестящие уроки.

Никто из наших учителей ни на минуту не поддался атеистическому молоху, господствовавшему в нашей стране. Они продолжали верить в Бога и служить Богу.

В Пскове, куда я стал ездить в командировки как реставратор, я познакомился с учеником Сычева Леонидом Алексеевичем Твороговым, который у него учился в послереволюционные годы, и тоже оттянул свои двадцать лет в лагерях. Работал в псковском музее. Это был блестящий знаток Пскова, древнерусской псковской литературы и иконописи. Он был настоящим патриотом Пскова и всегда нам говорил: «Оставайтесь в Пскове, и вы сделаете массу мировых открытий. Здесь неисчерпаемый кладезь материалов, документов, памятников». И эти годы жизни и труда вместе с Леонидом Алексеевичем Твороговым для меня тоже незабываемы.

В Пскове же я познакомился с нашим выдающимся ученым, исследователем, поэтом Львом Николаевичем Гумилевым, сыном Николая Степановича Гумилева и Анны Андреевны Ахматовой. На многие годы я с ним подружился и находился в его учениках. Лев Николаевич - человек создавший свою теорию и написавший блестящие книги, которые сейчас являются для нас настольными. Он тоже огромную часть своей жизни провел в застенках и опять же, никогда не жаловался на это. Лев Николаевич учил нас не только передавая нам свои научные методы, знакомя нас со своей теорией, он учил нас жить, не жалуясь на судьбу.

И вот среди всех моих учителей, пожалуй, главное место принадлежит архимандриту Алипию (Воронову) - настоятелю Псково-Печерского монастыря. Неудивительно, что все это связано с Псковом, поскольку это мой любимый город. Я там провел не один год, находясь в командировках, и сейчас, с Божьей помощью, часто там бываю. И там как раз я познакомился с ним. Батюшка пригласил меня приехать через одного моего знакомого реставратора, потому что знал об иконных выставках, которые я делал в то время. У него были мои альбомы по древнерусской живописи, каталог выставок, статьи мои, и он просто захотел со мной познакомиться. И это была, пожалуй, одна из самых незабываемых встреч в моей жизни.

Встречают всегда, как говорится, по одежке. Только потом, со временем, начинают лучше узнавать человека. Во время первой встречи с отцом Алипием что вам запомнилось в его внешнем облике, что поразило и не забылось до сих пор?

Сразу с первого дня, как только мы познакомились, я увидел его удивительные глаза, полные доброты: доброты не слащавой, а доброты человека, прошедшего войну, познавшего что такое ужасы войны.

Потом он нам много рассказывал о своей военной жизни. А однажды я спросил его, почему он, такой красивый, молодой, очень способный художник сразу после войны ушел в монастырь. Но он мне сказал: «Савва, там было так страшно! Я видел столько смертей, столько крови, что я дал слово - если выживу, я буду оставшуюся часть жизни служить Богу и уйду в монастырь». Когда окончилась война, он устроил в Москве, в Колонном зале Дома союзов выставку своих военных работ. Она пользовалась популярностью. Устроил выставку, и сразу же ушел насельником в Троице-Сергиеву Лавру. Надо отметить особую деталь - отец Алипий не кончал ни духовной семинарии, ни Академии, он пошел туда с послушанием по своей основной профессии - по профессии художника, и стал реставратором. Его очень тепло принял священноархимандрит Троице-Сергиевой Лавры - Святейший Патриарх Алексий и поручил ему вести реставрационные работы в Лавре.

До этого там восстановительные работы в церквях и с памятниками живописи велись бригадой под руководством академика Игоря Грабаря, у которого, кстати сказать, архимандрит Алипий учился в довоенные годы. Но, как потом рассказывал батюшка, бригада эта работала не очень честно: брала много денег, а результат был не очень хороший. Присмотревшись, он обратился к своему учителю: «Дорогой учитель! К огромному сожалению, результаты вашего труда не соответствуют нашим просьбам и нашим требованиям». И он возглавил сам бригаду реставраторов, и в течение нескольких лет привел многие памятники Троице-Сергиевой Лавры в порядок.

- Вы сказали, что между патриархом Алексием I и отцом Алипием всегда сохранялись теплые отношения. Как вы думаете, что их связывало? Что вообще рассказывал вам батюшка о Святейшем Алексие?

Архимандрит Алипий был очень близок со Святейшим Патриархом Алексием I. В Новгороде он был келейником архиепископа Арсения (Стадницкого), впоследствии митрополита, много сделавшего для сохранения памятников древней иконописи, фресковой живописи в Новгороде. Мой учитель Николай Сычев, будучи еще молодым, до революции, с помощью владыки Арсения создавал церковно-археологический музей в Новгороде, который стал основой блестящего Историко-художественного и архитектурного Новгородского музея-заповедника.

Патриарх Алексий I очень тепло относился к отцу Алипию. Была еще одна причина - у архимандрита Алипия был удивительный голос и слух, музыкальные способности. Патриарх очень любил с ним сослужить, особенно в своем подворье в Переделкине, в Лукине, где батюшка тоже очень много сделал для восстановления убранства небольшого храма.

В конце пятидесятых годов, Святейший Патриарх поручил архимандриту Алипию, тогда еще молодому монаху, восстанавливать разрушенный, но никогда, к счастью не закрывавшийся Псково-Печерский монастырь.

Как известно, монастырь сильно пострадал во время Великой Отечественной войны. Разруха, по описаниям очевидцев, была страшная. Вам довелось видеть монастырь в том плачевном состоянии?

Да. Конечно. Я бывал там первый раз еще тогда, когда отец Алипий еще не получил этот монастырь под свое покровительство. Я видел эти полуразрушенные стены, коровы свободно проходили на территорию монастыря через проломы в стене. Но прошло три-четыре года с того момента, когда архимандрит Алипий оказался там, и я услышал, что там идут восстановительные работы. Работы вели мои псковские друзья архитекторы - реставраторы под руководством известнейшего мастера Всеволода Петровича Смирнова. Отец Алипий принимал участие в реставрации сам - как проектировщик, не гнушался и взять мастерок, работать на выкладке этих стен. И когда я попал туда с Всеволодом Петровичем Смирновым, я увидел монастырь как какое-то реставрационное чудо. Он преобразился как будто заботливая рука прошлась по крепостным стенам, привела в порядок храмы - они были удивительно тонко и гармонично расписаны, купола были позолочены или покрашены соответствующими красками. Я просто восхитился. Но в тот раз мне не удалось познакомиться с архимандритом Алипием, и только через год состоялась наша встреча.

Я расскажу эпизод из нашего с ним знакомства. Когда мы разговаривали, он говорит «Ты откуда?». Я говорю: «Я с Павелецкой набережной». «А, у Павелецкого вокзала. А я, - говорит, - вырос в деревне Кишкино Михневского района». А я говорю ему: «Батюшка, а я там восемь лет провел - моя мама и бабушка снимали дачу, жили у крестьян». Он мне говорит: «Да мы с тобой грибы в одном лесу собирали. Ты вот дуб помнишь там большой? По сколько ты там грибов собирал?». Я говорю: «Были такие заходы, когда один раз садился, ползал, и грибов пятьсот собирал». Отец Алипий: «Вот и я по столько. Там дуб такой, очень удивительный. Под ним только белые растут».

Вот таким он был человеком - простым, искренним, сразу располагал к себе своей открытостью. Почти десять лет совместной жизни рядом с батюшкой стали для меня одной из главных глав, если можно так сказать, в моей жизни. Все, что делал я и мои друзья коллеги, мы все соизмеряли с тем, что скажет, как подскажет отец Алипий.

Он часто настаивал на своем мнении или пожелании? Я имею в виду разговоры о вере, о Православии, которые велись у вас с батюшкой?

Нет, что Вы! Он не был навязчив. Он не говорил: «Давайте с утра идите в церковь…». Его проповедь шла изнутри, и он эти проповеди нам чаще читал на Святой горке, или за столом, за чаепитием, или во время прогулок в окрестностях монастыря. Конечно, принимали мы ходили на службы, но по большим праздникам, когда там собиралось десятки тысяч народу, ему было не до нас, потому он был очень занят. Но мы видели его в эти праздники, особенно на Успение Богородицы, в престольный праздник монастыря - и уже этого было достаточно. Надо было видеть его просветленное лицо!

Вообще, он был служителем Богоматери. Богоматерь - это было все в его жизни. Недаром, когда он умирал, архимандрит Агафангел, один из интереснейших его сподвижников, написал в своем прощальном слове, что когда батюшка Алипий умирал, последние слова его были следующие: «Вот Она, вот Она. Я вижу Её, Богородицу. Дайте мне карандаш и бумагу!». И он начал делать набросок и так и умер с карандашом в руке, пытаясь запечатлеть момент явления ему Богородицы.

Вы сказали, что отец Алипий обладал даром реставратора, художника. Это профессия все-таки из рода высокой эстетики, она далека от тех хозяйственных проблем, которые приходилось решать отцу Алипию, как наместнику? У него получалось это совмещение?

Еще бы! Он занимался всем, вникал во все и у него все превосходно получалось. Это я видел сам. Архимандрит Алипий был вообще универсальным человеком, он мог все. Он был художник, он был строитель, он был поэт, он был, прежде всего, проповедник, он был окормитель целой монастырской братии. Он был хозяйственником - каждое деревце, кустик, высаженный там, начиная от розария и кончая вековыми деревьями - все это находилось под его присмотром.

Я никогда не забуду один случай. Мы с ним шли по монастырю, и там, на откосе от Михайловского собора монах косил траву, и вдруг (а батюшка был очень темпераментным человеком), отец Алипий резко подбежал к этому монаху, воздел кулаки к небу и стал неистово кричать на него: «Что ты делаешь! Что ты делаешь! Кто тебе это позволил?!» Монах прямо таки выронил косу от испуга. Я потом спросил его: «Батюшка, а что он сделал, за что бы Вы его так…?» «Да там же дубки, которые я привез из Михайловского, из Пушкинского имения и высадил, они уже второй год растут, а он их скашивает! Это ведь для меня одно и то же, что ребенка убить!»

Или, скажем, те знаменитые пирамиды из пиленых и наколотых дров. Как они тщательно выкладывались, и за этим процессом лично следил отец Алипий. Знаете, когда поленья складывают друг на друга, вся конструкция постепенно поднимается вверх, и на самом вверху водружается одно поленце. Идет одновременно хорошая просушка и проветривание дров. Ведь это так было красиво! Батюшка сам делал потрясающие засолы огурцов, помидор, грибов - это он тоже сам делал. Огурцы вообще славились не только в монастыре. Солили огурцы следующим образом: осенью опускали на веревке в бочке в речку, которая протекала через монастырь, и огурцы до весны были свежепосоленными, малосольными. Тогдашнее псковское партийное руководство к 1 мая или ко Дню Победы присылало в монастырь за бочкой огурцов, чтобы провести торжественные приемы. И помидоры он тоже солил. Когда была грибная пора, местные жители собирали грибы и приносили в монастырь, а отец Алипий сам у них покупал и отбирал. Я никогда не забуду эти белые грибы буквально янтарного цвета. Никогда в жизни такого больше не пробовал. Это все он делал сам.

Однажды мы с ним сидели вечером, чаевничали, было уже довольно поздно - мы долго засиживались: во-первых, он много рассказывал, во-вторых, слушать было интересно. Не до сна было. И вдруг приходит отец Феодорит - он был фельдшером и пчеларем в монастыре - и говорит: «Батюшка, там ваша любимая корова, что-то с ней творится непонятное - корчи какие-то, боли». Отец Алипий говорит: «Ну, Савва, пойдем - посмотрим». Пришли мы на коровник, он стал её ощупывать, а потом говорит: «Савва, ты уходи, ты на войне не был, мы сейчас с отцом Феодоритом операцию ей будем делать - она что-то проглотила». И буквально через час он пришел довольный, сказал: «Все в порядке, мы ей сделали анестезию, разрезали ей брюхо, она оказывается на пастбище банку из-под консервов проглотила. Мы из неё это вытащили, послезавтра она пойдет на поправку».

Поневоле поражаешься талантам этого пастыря! Отца Алипия, действительно, как Вы сказали, можно назвать человеком универсальным. Но все-таки реставрационная деятельность оставалось его любимым делом - не так ли?

Да, это действительно так. Отец Алипий, используя в полноте свои умения реставратора, просто воскресил монастырь из руин. У меня на глазах произошла полная реставрация монастыря. Он меня и моих друзей, коллег использовал по реставрации памятников, и икон. И мы с радостью откликались на его просьбы. Мне запомнилась одна печальная история, связанная с этим. Почему она печальная, Вы потом поймете. Дело Однажды в летний день он говорит: «Савва, пойдем в Успенский пещерный собор, там за иконостасом (иконостас из огромных икон был поздний - начала ХХ века), мне кажется, - там должны быть фрески ХVI века. Когда храм строился, может быть, их даже писал сам преподобномученик Корнилий». Преподобномученик Корнилий - это один из основателей Псково-Печерского монастыря, которому Иван Грозный отрубил голову в гневе, а потом, раскаявшись, сам нес бездыханное тело по дороге к Никольскому храму, и эта дорога по сей день называется Кровавой. Прп. Корнилий сам и иконы писал и книги переписывал, и вот там, в храме, по мнению батюшки, должны быть фрески. А было солнечное воскресенье, не хотелось особенно работать. Я говорю: «Батюшка, если там эти иконы вынимать, они килограмм по сто весят». А он говорит: «Все уже вынуто - твое дело взять растворители и идти». Я взял элементарное промывочное средство, пришли туда - а там уже лесенка-стремянка стоит. «Вот давай промывай на высоте чуть выше человеческого роста», - говорит батюшка. Он уже все заранее рассчитал. А там, за иконами такой слой грязи и копоти, что уже ничего, никаких фресок не видно. Когда я промыл первое окошко, открылся великолепный фресковый лик XVI века Саввы Освященного. Отец Алипий говорит: «Он хоть и не твой тезка (мой тезка Савва Вишерский), но все-таки Савва. Здесь будет восемь огромных фигур - выше человеческого роста». «Ладно,- говорю, - батюшка, вот съезжу в Москву, возьму на помощь своего коллегу, и будем реставрировать». А он говорит: «Нет, никакой Москвы - ты арестован. Звони Кириллу в Москву, что бы он срочно приезжал». И вот он нас здесь десять дней не отпускал, пока мы не промыли все фрески, и пока не открылась удивительная древнерусская красота. А батюшка уже все обустраивал: двери в диаконник поставили, Кирилл написал иконы в стиле ХIХ века, обнесли это место металлической оградой. Это радость была. Архимандрит Алипий тут же опубликовал свое открытие в Журнале Московской Патриархии, мне он поручил опубликовать в журнале декоративного искусства, потом в альбоме о Пскове. А потом он мне как-то сказал: «Савва, смотрите пока на фрески, умру - забьют опять». Я говорю: «Батюшка, вы что, это же уникально, это же святой Корнилий писал, это же как мощи, как мироточение». Через месяц после его смерти, в 1975 году, иконы поставили на место, и вот уже тридцать лет мы бьемся, что бы это было снова открыто. И я много об этом заботился, и духовенству об этом говорю.

Спустя некоторое время после этого случая, Кирилл, мой друг, увлекся эмалями в византийском стиле: восстановил технику их изготовления, так как у нас в мастерской была печь. Все делалось по византийским образцам - при чем это была не какая-то халтура. У Кирилла был полностью восстановлен принцип обработки. Когда мы показали первые образцы батюшке, он сказал: «Вот надо, что бы эти эмалевые иконы были вделаны в стену монастыря». Мы сначала сделали небольшую икону для Никольского храма: она была поставлена, торжественно освящена. Потом сделали уже большую икону перед входом, над святыми воротами Успения. Эти иконы делали мы подолгу - целый год уходил на это. Потом сделали Богоматерь Одигитрию туда, где Никольский храм и Кровавая дорога. Отец Алипий получал огромное удовольствие от нашей работы - это мы видели и чувствовали. И вот однажды мы приехали с Кириллом в монастырь, смотрим, а ни одной нашей иконы нет. У батюшка характер был решительный. М думаем: «Значит посмотрел, не понравилось и убрал». Приходим в покои к нему. Нас встретил келейник, батюшка в это время переоблачался. Смотрим - Никола висит в красном углу с лампадкой - не отверг. Он выходит, и говорит: «Ну что, эмалей своих не досчитались?.. История совершенно парадоксальная. Приехала делегация православных священников, по-моему из Америки, посмотрели эти эмали, потом поехали в Москву. А на приеме у Святейшего Патриарха Пимена, сказали: «У вас архимандрит Алипий - миллиардер, у него византийские эмали, которые на мировых аукционах стоят сотни тысяч долларов, просто в стенку вделаны». Батюшки их приняли за настоящие византийские эмали. Святейшим Пимен сразу позвонил - сказал убрать. Алипий ему стал объяснять, а он ему все равно: «Нет, это не надо»».

Были эти эмали убраны, после смерти отца Алипия они так и потерялись. Архимандрит Зинон только Николу сохранил.

Известно, что отец Алипий вел занимал жесткую позицию в отношениях с властями. Некоторые представители власти даже его боялись. Вы были свидетелем таких отношений?

Он с властями вообще прекрасно умел находить общий язык. Он нашел общий язык, прежде всего, в том, что не позволил закрыть единственный в Советском союзе монастырь, когда шло повальное уничтожение церквей разбойником Хрущевым. Когда к батюшке приехали представители власти, он им сказал: «Вот посмотрите на монастырь - какая здесь дислокация, танки здесь не пройдут, у меня половина братии фронтовики, мы вооружены, будем сражаться до последнего патрона, вы нас сможете взять только с неба авиацией. А как только первый самолет появится над монастырем, через несколько минут об этом будет рассказано всему миру по «Голосу Америки», по «Би-би-си».

У него были хорошие отношения с первым секретарем Псковского обкома партии Иваном Степановичем Густовым, кстати, очень порядочным человеком.

Отец Алипий всегда делал все во благо монастыря. Конечно, к нему придирались, и суды были частые. «Где лес купил? Он ворованный». А батюшка отвечал: «У нас что - магазины есть? Я купил бы его в магазине с удовольствием». «Где ладан достаете?» - с такими претензиями к нему постоянно приставали. Он сказал: «Савва, если будете писать мою житийную икону, клейма обязательно напишите: двадцать пять судов, которые я выиграл». Так вот он шутил.

К нему ездила вся Россия. Иван Семенович Козловский постоянно бывал на всех праздниках - замечательный наш певец, и художники к нему ездили, и писатели, и начальство - я видел у него там и председателя Совета министров, и космонавтов наших. К нему приезжали, и со всеми он умел поговорить. Но главным для него было служение Богу, он об этом никогда не забывал, и это не становилось стеной для приходящих, и тем самым он, как ловец человеческих душ, преуспел больше, чем кто-либо другой, обратив людей, далеких от Бога к нашей великой Православной вере.

В книге об отце Алипии, которую вы издали, рассказывается о самом главном его служении - служении пастыря, приводящего людей к Богу. Расскажите, пожалуйста, об этом?

Я знаю, я видел, что архимандрит Алипий многим людям заново открыл глаза на мир. Это все можно прочитать в нашей книге. Многим он подарил радость общения с Богом. Сколько художников-андерграундщиков приезжали к отцу Алипию и бросали свои бесовские занятия, обращались к настоящей реалистической живописи. Такой пример в книге приводится в воспоминаниях отца Сергия Симакова. Отец Сергий тоже был подпольным художником, приехал с отцом, увидел архимандрита Алипия, пообщался с ним и стал писать картины на религиозную тему, и не просто стал картины писать, а стал священником, настоятелем храма под Угличем. В прошлом году умерла его матушка, разделявшая с ним его послушание, и он теперь принял монашество - стал иеромонахом Рафаилом и пишет великолепные картины, связанные с русской историей, с историей Русской Церкви. И таких примеров очень много.

Задача тех, кто участвовал в создании этой книги - прославить имя архимандрита Алипия. Владимир Александрович Студеникин - один из создателей книги, человек воцерковленный, окончил Ленинградскую Духовную Академию, практику во время летних каникул проходил в Псково-Печерском монастыре. Отец Алипий его очень любил, доверял ему экскурсии водить. Володя научился и антикварному делу - отец Алипий привил ему этот вкус хорошего собирателя. Владимир сейчас один из настоящих, хороших собирателей, у него антикварный магазин на Пречистенке «Ортодокс-Антик». Два года назад Володя пришел ко мне, и сказал: «Савва, я дам деньги, мы должны обязательно к памяти батюшки выпустить книгу». Мы сначала задумывали её как воспоминания, а потом, когда книжка уже была готова, и находилась в типографии, мне дали рукопись Андрея Пономарева - талантливого молодого историка, который написал великолепную летопись жизни архимандрита Алипия, и в это же время Володя её в Интернете поймал. Я ему позвонил из Пскова, предложил опубликовать в книге отрывки из рукописи, а он мне говорит: «Не будем считать деньги, полностью её издадим». И вот это издание, я считаю, с церковной стороны великолепно выдержано, а главное - это прекрасная дань памяти архимандриту Алипию. Мы надеемся, что после выхода книги найдутся и другие люди, которые вспомнят что-то об отце Алипии, и мы будем продолжать увековечивать память нашего батюшки, который помогает нам и сейчас жить. Мы всегда в своих молитвах обращаемся к его светлому образу, всегда его поминаем и всегда перечитываем его проповеди, которые сказаны не казенным языком, а языком человека просвещенного, умного, и при этом, простого происхождения, из крестьянской семьи.

Таких людей, как отец Алипий, постепенно становится все меньше в нашей жизни. Мало светильников, освещающих и освящающих нашу жизнь. Все больше той нечисти, ринувшейся к нам, о которой вы говорили. Что нам остается делать?

Эта нечисть, это горе, постигшее нашу Родину - все знают об этом и все это видят. И с этим надо бороться. Каждый на своем месте должен бороться. Не поддаваться, потому что это бесы. И Господь был искушаем диаволом, а уж мы - простые смертные, они к нам все время стучатся и копытцами стучат. Что делать? Молиться, трудиться и верить.

Вы знаете, я верю, что вся эта нечисть, которая ринулась к нам, в нашу жизнь, это явление смутного времени, это все пройдет. А то, что сделал наш народ, победив фашизм, не дав завоевать нашу Родину - подвиги таких людей, как архимандрит Алипий и миллионов наших солдат и офицеров - их подвиги никогда не забудутся.

Самая страшная ошибка Гитлера, это говорили и наши эмигранты, и об этом великолепно писал наш замечательный мыслитель Иван Ильин, что если бы он боролся, как он сам говорил, с большевиками, может быть, война сложилась по-другому. Но он воевал с русским народом, с нашим народом и с его непоколебимой верой. Поэтому эта его война заранее была обречена на поражение благодаря таким людям, как архимандрит Алипий.

С Саввой Ямщиковым беседовал Сергей Архипов

Желающие получить бесплатно книгу "Архимандрит Алипий. Человек, художник, воин, игумен" могут обращаться в антикварный салон "Ортодокс Антик" по адресу: г. Москва, ул. Пречистенка, д.24/1 (м. Кропоткинская) ежедневно с 11 до 19 часов (кроме воскресенья).

Пройдя всю войну с 1942 года и до Берлина, он стал монахом. Уже на посту настоятеля одного из последних незакрытых русских монастырей он дал бой многократно превосходящему противнику. Дал бой и победил.

Иван Михайлович Воронов, будущий архимандрит и иконописец, родился в 1914 г. в бедной крестьянской семье в деревне Торчиха Московской губернии. По окончании сельской школы в 1926 году переехал жить и учиться в Москву к отцу и старшему брату. По окончании девятилетки два года жил в деревне, ухаживая за больной матерью. В 1932 году начал работать на Метрострое, учился в вечерней студии при Московском союзе художников. А в 1936 году Воронов поступил в изостудию, организованную ВЦСПС, которая в те годы приравнивалась к Академии художеств. В том же году Воронова призвали в Красную армию, где он прослужил два года. За это время Иваном была проведена большая работа по организации изокружков и изостудий при воинских частях Московского военного округа.

Демобилизовавшись в 1938 году, Иван Воронов устроился работать диспетчером и экспедитором на секретном военном заводе №58 им. К. Ворошилова (ныне ОАО «Импульс», на проспекте Мира). Здесь он и встретил Великую Отечественную войну. Завод выпускал бомбы, необходимые фронту. Но когда линия фронта приблизилась к столице, заводское начальство в панике пыталось эвакуироваться, используя служебные машины. Бегство руководителей за Урал, подальше от войны, было обычным явлением осенью 1941 года. Но у Воронова хватило мужества не поддаться всеобщей панике. Молодой диспетчер не позволил использовать заводские машины для бегства начальства, а задействовал их для отправки на фронт бомб.

Беспокоясь за судьбу больной матери, Воронов на несколько дней уехал в родную деревню, а когда вернулся в столицу, то застал завод оставленным. Начальство все-таки убежало! Но на местах остались рабочие, с которыми Воронов решил возобновить производство бомб. Производство велось с риском для жизни. Немцы бомбили Москву, и любое попадание в завод могло превратить его в братскую могилу. Но выпуск бомб не прекращался ни на минуту, недоедающие и недосыпающие рабочие перевыполняли дневную норму выработки на 300%. Как вспоминал сам архимандрит Алипий, «наш военный завод был как бы фронтом и домой с завода уже не уходили».

На фронт Ивана Воронова призвали 21 февраля 1942 года. На войну он уходил не только с автоматом, но и с этюдником с красками.

Продвигаясь с линией фронта, он успевал местным жителям реставрировать иконы и кормил целое подразделение теми продуктами, которые ему давали местные жители за реставрацию икон.

На фронте Иван Воронов создал несколько этюдов и картин, несколько альбомов «боевых эпизодов». Фронтовые работы мастера уже в 1943 г. экспонировались в нескольких музеях СССР.

Командование поощряло «культурно-просветительскую работу среди личного состава части», которую проводил художник, и отмечало умелое выполнение заданий «по обобщению боевого опыта и партийно-политической работы». «Все выполнявшиеся работы товарищем Вороновым носят характер творчества и новизны. В боевой обстановке держал себя смело и мужественно».

Иван Воронов прошел путь от Москвы до Берлина в составе Четвертой танковой армии. Он принимал участие во многих боевых операциях на Центральном, Западном, Брянском и Первом Украинском фронтах. Бог хранил будущего архимандрита, он не получил ни одного ранения или контузии. За участие в боях Воронов был награжден медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», «За победу над Германией», «За взятие Берлина», «За освобождение Праги», орденом Красной Звезды и знаком «Гвардия». Всего же художник-солдат получил 76 боевых наград и поощрений.

Война оставила неизгладимый след в душе Ивана Воронова: «Война была настолько страшной, что я дал слово Богу, что если в этой страшной битве выживу, то обязательно уйду в монастырь». Став монахом Алипием, архимандритом Псково-Печорской обители, он в своих проповедях неоднократно обращался к военной тематике, часто вспоминал о войне: «Я часто бывал в ночных дозорах и молил Бога, чтобы не встретились вражеские разведчики, чтобы никого не зарезать».

С войны Иван Михайлович вернулся знаменитым художником. Как он сам вспоминает: «Осенью 1945 года возвратясь с фронта, я привез около тысячи разных рисунков, эскизов и этюдов и сразу же организовал в Доме союзов в Москве индивидуальную выставку своих фронтовых работ. Эта выставка помогла мне вступить в члены горкома Товарищества московских художников и дала мне право работать художником. Каждый год я устраивал одну или две индивидуальных или групповых выставки, что показывало мой рост как художника».

Но карьера светского живописца не привлекала его. «В 1948 году, работая на пленэре в Троице-Сергиевой Лавре под Москвой, я был покорен красотой и своеобразием этого места, сначала как художник, а затем и как насельник Лавры, и решил посвятить себя служению Лавре навсегда».

На поступление в Троице-Сергиеву Лавру его родная мать благословила иконой Божией Матери «Утоли моя печали», сказав: «Матерь Божия, пусть он будет беспечальным». И благословение родной матери он увидел действенным. При постриге, когда нужно было определять ему монашеское имя, посмотрел наместник Лавры в Календарь; ближайшее имя, чтобы он был тут же и именинником, оказалось «Алипий», имя преподобного Алипия, знаменитого иконописца Киево-Печерского. По постриге отец Алипий посмотрел сам в Календарь и прочитал перевод своего нового имени: «беспечальный». Поэтому, когда его по телефону пытались пугать представители властей, он отвечал: «Учтите, я - Алипий - беспечальный». И как его небесный покровитель, отец Алипий тоже был иконописцем.

У него не было отдельной кельи. Наместник Лавры показал ему в коридоре место с условием, если отец Алипий к утру за одну ночь сделает себе келью в этом коридоре, то келья будет его. Отец Алипий ответил: «Благословите». И за одну ночь он сделал перегородки, отгороженную келью внутри обил лучинкой, оштукатурил, побелил, устроил пол, покрасил его. А утром наместник Лавры был чрезвычайно удивлен, когда пришел к отцу Алипию и увидел его в новой келье за столом с горячим самоваром.

Вскоре он был удостоен священнического сана, а в 1959 году назначен наместником Псково-Печерского монастыря. Отец Алипий стоял на этом ответственном посту с 1959 по 1975 год.

На плечи его легла тяжелейшая задача: не только восстановить святыни и древности знаменитого Псково-Печерской обители. Но другая задача была еще сложнее – защитить монастырь от закрытия его властями.

Советское время вообще было временем жесточайшего ограничения всех свобод, в том числе и свободы вероисповедания. Сотни тысяч людей, в том числе тысячи священников, монахов и архиереев были казнены властью только за веру и верность Богу. Тысячи храмов были разрушены, остальные закрыты: даже в крупных городах власть старалась оставить открытым только по одному православному храму.

Война заставила власти ослабить давление на Церковь, открыть часть храмов. Но Хрущев начал новый виток борьбы с Церковью. Он обещал показать последнего попа по телевизору. То есть предвкушал нынешние времена, когда телевизор заменит людям Бога, и надеялся дожить до них.

Вот заголовки центральных и местных изданий того времени: «Псково-Печерский монастырь – очаг религиозного мракобесия», «Аллилуйя вприсядку», «Нахлебники в рясах», «Лицемеры в рясах». Противостоять клевете было очень трудно, ещё труднее было сохранить монастырь. В рапортах на имя митрополита Псковского и Великолукского Иоанна архимандрит Алипий подчёркивал: «Газетные статьи, переполненные незаслуженными оскорблениями и клеветой в адрес честных, добрых и хороших людей, оскорблениями матерей и вдов погибших воинов, – вот их «идеологическая борьба» – изгнание сотен и тысяч священников и клириков, причём самых хороших. Сколько их приходит к нам со слезами, что нигде не могут устроиться хотя бы на мирскую работу, у них жёны и дети не имеют на что жить».

Что мог один монах противопоставить аппарату подавления всесильной власти? У него было только одно оружие. Но самое сильное оружие – слово!

Смелость его слов поражает даже при взгляде из нашего либерального времени. Как же поражающе это смелое и твердое слово звучало тогда! Когда ему говорили: «Батюшка, Вас ведь могут посадить…», – он отвечал: «Меня не посадят, я сам их посажу. Никакой вины на мне нет». Еще во время войны он усвоил, что лучшая защита - наступление.

Вот лишь несколько примеров, показывающих, как отражал Отец Алипий нападения властей. Часть историй рассказана монахами, часть стала достоянием народной молвы и поведана печерянами.

Государственные нищие

Архимандрит Алипий, будучи наместником, мог ответить острым словцом кому угодно. Вызывали его как-то раз городские власти:

– Почему вы не можете навести у себя порядок? Ведь у вас нищие в монастыре!

– Простите, – отвечает отец Алипий, – но нищие не у меня, а у вас.

– Как это у нас?

– А очень просто. Земля, если помните, отнята у монастыря по Святые ворота. Нищие с какой стороны ворот стоят, с внешней или с внутренней?

– С внешней.

– Вот я и говорю, что они у вас. А у меня в монастыре вся братия напоена, накормлена, одета и обута. А коли уж вы так нищих не любите, так вы платите им пенсию рублей по 500. И если после этого милостыню будет кто-то просить – того, я думаю, можно и по закону наказать. А у меня нищих нет.

Интервью для «Науки и религии»

В конце шестидесятых два журналиста из «Науки и религии» попытались взять у Алипия разоблачительное интервью.

– Кто вас кормит? – спросили они.

Он показал на старушек. Те не поняли. Отец Алипий пояснил:

– У одной с войны два сына не вернулись, у другой – четыре. И они пришли к нам развеять свое горе.

– Как вам не стыдно смотреть в глаза народа? – другой вопрос.

– Так мы – народ и есть. Шестнадцать монахов – участники войны, в том числе и я. А если понадобится, ноги в сапоги, пилотку на голову: «Явился по вашему приказанию»…

Молитва о дожде

Летом в Псковскую область пришла засуха. Отец Алипий попросил в райкоме разрешения на крестный ход до Пскова, чтобы вымолить дождь.

– А если дождя не будет? – спросил чиновник.

– Тогда моя голова полетит, – ответил отец Алипий.

– А если – будет?

– Тогда – ваша.

Крестный ход до Пскова не разрешили. Монахи молились о дожде в монастыре, а работники райкома иронизировали:

– Вы молитесь, а дождя-то нет!

– Вот если бы вы помолились, дождь обязательно был бы, – разил отец Алипий.

После того, как монахи провели крестный ход внутри монастыря, дожди пошли-таки. Хотя по прогнозам, тучи направлялись в другую сторону.

Защита рогами

Печерские власти вредили по мелкому. Председатель горисполкома как-то летом прислал письмо о том, что монастырскому скоту запрещается выход за монастырские ворота. В ответном письме настоятель предупредил, что тогда «монастырское стадо будет вытеснять туристов, а бык - бодать экскурсоводов, которые фотографируют монахов и вводят в храм роту солдат в шапках в самые ответственные моменты богослужения».

Сказано – сделано. Несколько десятков коров заполонили монастырскую площадь, вытеснив туристов. А когда представитель властей попытался разогнать коров, бык – монахи сами удивились – загнал его на дерево и продержал там до семи вечера.

Победу коровы отпраздновали на пастбище.

Выборы по-Печерски

В советское время все должны были принимать участие в выборах. Не исключая и монахов Псково-Печерского монастыря. Обычно ящик привозили прямо в монастырь, где и происходил обряд голосования. Но вот новый секретарь обкома, возмущенный неподобающей для чернецов честью, распорядился «прекратить безобразие». «Пусть сами приходят голосовать».

«Прекрасно», – сказал, узнав об этом, архимандрит Алипий, наместник монастыря. И вот наступило воскресенье, долгожданный день выборов. После литургии и братской трапезы монахи выстроились по двое и с духовными песнопениями отправились через весь город на избирательный пункт. Можно представить себе состояние мирных советских граждан, наблюдавших подобное зрелище. Когда же в довершение ко всему монахи начали служить молебен прямо на избирательном участке, чиновники пытались протестовать. «У нас так положено», – ответствовал отец Алипий. Проголосовав, монахи так же чинно, через весь город вернулись в монастырь. В дальнейшем, избирательную урну стали снова приносить на место.

Благословение для коммунистов

Однажды два областных финансовых работника прибыли в монастырь, чтобы проверить доходы. Отец Алипий спросил их:

– Кто вас уполномочил?

Предписания на бумаге у них не оказалось.

– Нас уполномочил народ!

– Тогда на завтрашней службе мы попросим вас выйти к амвону и спросим у народа, уполномочивал ли он вас, – предложил отец Алипий.

– Нас уполномочила партия! – уточнили проверяющие.

– А сколько в вашей партии человек?

– 20 миллионов.

– А в нашей Церкви – 50 миллионов. Меньшинство большинству диктовать не может.

В следующий раз финансовые работники пришли уже с предписанием. Отец Алипий ответил им, что несмотря на предписание, он может разрешить проверку только по благословению владыки епархии. Тогда те связались с владыкой епархии и получили «благословение».

– Вы коммунисты? – спросил их отец Алипий.

– Как же вы, коммунисты, могли брать благословение у духовного лица? Я сейчас позвоню в обком партии, вас завтра же из партии выгонят.

Эти «товарищи» больше не приходили.

Русский Иван

Рассказал сам архимандрит Алипий:

«Во вторник 14 мая сего (1963) года эконом игумен Ириней организовал, как и во все прошлые годы монастырской жизни, поливку и опрыскивание монастырского сада дождевой и снеговой водой, которую мы собираем благодаря нами сделанной запруде около беседки, за крепостной стеной. Когда наши люди работали, к ним подошли шесть мужчин, потом ещё двое; у одного из них была в руках мерка, которой они разделяли бывшую монастырскую огородную землю. Он стал ругаться на работающих и запрещать качать воду, говорил, что это вода не ваша, приказывал прекратить качать. Наши люди пытались продолжить работать, но он подбежал к ним, схватил шланг и стал его вытаскивать, другой – с фотоаппаратом – стал фотографировать наших людей…

Эконом сказал этим неизвестным людям, что пришёл наместник, идите и объясните всё ему. Подошёл один из них. Остальные стояли поодаль, фотографируя нас; их осталось трое.

Уходя от нас боком, человек в шляпе сказал: «Эх… батюшка!» Я ответил, что батюшка я – для вон тех людей, а для вас я – русский Иван, который ещё имеет силу давить клопов, блох, фашистов и вообще всякую нечисть».

Топор

Иногда противник вынуждал Алипия прибегать к поистине «черному» юмору. Говорят, когда представители властей пришли к нему за ключами от пещер, в которых лежат мощи святых основателей и братий монастыря, он встретил кощунников при боевых орденах и медалях и грозно закричал келейнику:

– Отец Корнилий, неси топор, сейчас им будем головы рубить!

Должно быть, это было очень страшно – так быстро и безвозвратно они убежали.

Монастырская чума

К приезду очередной государственной комиссии по закрытию монастыря архимандрит Алипий вывесил на Святых вратах извещение, что в монастыре чума и в силу этого он не может пустить комиссию на территорию монастыря. Во главе комиссии была председатель Комитета по культуре Медведева А.И. Именно к ней и обратился отец Алипий:

– Мне-то своих монахов, дураков, простите, не жалко, потому что они все равно в Царствии небесном прописаны. А Вас Анна Ивановна, и ваших начальников – пустить не могу. Я ведь за вас, и ваших начальников на Страшном суде-то и слов не найду, как за вас отвечать. Так что простите, я вам врата не открою.

А сам – в очередной раз в самолет и в Москву. И опять хлопотать, обивать пороги, и в очередной раз побеждать.

Попытка закрытия монастыря

Но самый, наверно, тяжелый момент для отца Алипия настал, когда пришли уже с подписанным приказом о закрытии монастыря. Здесь уже нельзя было отшутиться. Отец Алипий бросил документ в огонь камина и сказал, что готов принять мученическую смерть, но монастырь не закроет.

– Неужели отстоять монастырь было так просто? – спросили мы старейшего жителя монастыря, архимандрита Нафанаила, который хорошо помнил эти события.

– «Просто»? Во всем нужно видеть помощь Богородицы, – строго, с непреклонной верой ответил старец. – Без нее как могли отстоять…

Много сил и средств было вложено о. Алипием в возрождение крепостных стен и башен, покрытие позолотой большого купола Михайловского собора, организацию иконописной мастерской. В 1968 году стараниями о. Алипия был объявлен всесоюзный поиск ценностей ризницы Псково-Печерского монастыря, вывезенных фашистскими оккупантами в 1944 году. Спустя пять лет монастырская утварь была найдена. В 1973 году представители консульства ФРГ в Ленинграде передали их обители.

Не стало о. Алипия 12 марта 1975 года. Шестьдесят один год жития земного, из которых 25 лет составило житие монашеское.

12 марта 1975 года отошел ко Господу архимандрит Алипий (Воронов) , наместник Псково-Печерского монастыря, трудами и мужеством которого обитель была не только спасена от закрытия, но и украсилась цветом старчества, не говоря уже о замечательном внешнем благолепии. Ниже мы публикуем рассказ архимандрита Тихона (Шевкунова) из книги «Несвятые святые» , посвященный этому великому человеку.

Говоря о себе, Великий Наместник Псково-Печерского монастыря отец Алипий во всеуслышание провозглашал: «Я — советский архимандрит». И охотно подтверждал это высказывание и словом и делом.

В начале шестидесятых годов в монастырь — с заданием отыскать повод для закрытия обители — прибыли члены областной комиссии. Расхаживая по монастырю, они увидели паломников, обрабатывающих грядки и цветники, и тут же приступили к отцу Алипию:

— А на каком основании эти люди здесь работают?

Советский архимандрит отвечал им:

— Это народ-хозяин трудится на своей земле!

Вопросов больше не последовало.

В другой раз из Пскова с теми же целями была прислана еще одна — теперь уже финансовая — комиссия народного контроля. Наместник осведомился, кем уполномочены прибывшие лица.

— Мы представляем финансовый орган, который...

Отец Алипий перебил их.

— У меня только один начальник — епископ Псковский Иоанн. Поезжайте к нему за разрешением. Без этого я вас к финансовым документам не допущу.

Проверяющие удалились, а через несколько часов Псковский архиерей позвонил отцу Алипию и смущенно попросил допустить контролеров для проверки.

— Звонок к делу не пришьешь, Владыко. Пришлите мне телеграмму, — ответил отец Алипий.

Вскоре поступила и телеграмма. Когда народные контролеры вновь предстали перед отцом наместником, тот, держа телеграмму в руках, спросил:

— Скажите, а вы коммунисты?

— Да, в основном коммунисты...

— И получили благословение у епископа?

У Псковского Владыки? Н-да... Пошлю-ка я сейчас эту телеграмму в обком партии...

На этом финансовая проверка монастыря была завершена.

Иван Михайлович Воронов — так звали архимандрита Алипия до пострига — четыре года воевал на фронтах Великой Отечественной и прошел путь от Москвы до Берлина. А потом еще тринадцать лет держал оборону Псково-Печерского монастыря, защищая его от государства, за которое когда-то проливал кровь.

И на той, и на другой войне отцу Алипию пришлось сражаться не на жизнь, а на смерть. Тогдашнему Первому секретарю ЦК КПСС Никите Хрущеву во что бы то ни стало нужна была великая победа. Не меньшая, чем Победа его предшественника, чьей славе он мучительно завидовал. Для своего триумфа в грядущих битвах Хрущев остановил выбор на тысячелетней Русской Церкви и, объявляя ей войну, торжественно пообещал перед всем миром, что скоро покажет по телевидению последнего русского попа.

Вскоре были взорваны, закрыты, переоборудованы под склады и машинно-тракторные станции тысячи соборов и храмов. Упразднена большая часть высших духовных учебных заведений. Разогнаны почти все монастыри. Множество священников оказались в тюрьмах. На территории России действующими оставались лишь две обители — Троице- Сергиева лавра, вынужденно сохраняемая властями как церковная резервация для показа иностранцам, и провинциальный . Здесь против могущественной силы атеистического государства выступил Великий Наместник. И, что самое прекрасное, он победил!

В те годы вся гонимая Русская Церковь следила за исходом этого неравного поединка. Вести из Печор передавались из уст в уста, а позже участники и очевидцы тех событий записали свои свидетельства.

Вот лишь некоторые хроники этих, давних уже, сражений.

Зимним вечером в кабинет отца Алипия вошли несколько человек в штатском и вручили официальное постановление: Псково-Печерский монастырь объявлялся закрытым. Наместнику предписывалось уведомить об этом братию. Ознакомившись с документом, отец Алипий на глазах у чиновников бросил бумаги в жарко пылающий камин. Остолбеневшим посетителям он спокойно пояснил:

— Лучше я приму мученическую смерть, но монастырь не закрою.

К слову сказать, сожженный документ являлся постановлением Правительства СССР и под ним стояла подпись Н. С. Хрущева.

Историю эту описал очевидец — преданный ученик Великого Наместника архимандрит Нафанаил.

Сам я отца Алипия в живых не застал. Но вести речь о Псково-Печерском монастыре, не упомянув о нем, попросту невозможно.

Мне повезло — я застал многих монахов, живших при Великом Наместнике. А еще — известных художников, писателей, ученых, реставраторов из Москвы, Ленинграда, Риги, собиравшихся в те годы в его гостеприимном доме. Для них он навсегда остался примером бесстрашного духовного монаха-воина, идеалом взыскательного и любящего отца.

Несмотря на всю прагматичность и даже подчеркнутую приземленность отца Алипия, его крепкую практическую сметку, блестящее, часто весьма резкое остроумие, поразительную находчивость, многие современники (в том числе и монахи высокой подвижнической жизни) почитали его как святого. Архимандрит Серафим, обладавший в монастыре безусловным авторитетом, уже после смерти отца Алипия искренне удивлялся монахам, мечтавшим о далеких паломничествах к местам подвигов великих святых: «Что далеко ездить? — недоумевал он. — Идите в пещеры, там мощи отца Алипия».

Господь не любит боязливых. Этот духовный закон как-то открыл мне отец Рафаил. А ему, в свою очередь, поведал о нем отец Алипий. В одной из проповедей он говорил: «Мне приходилось быть очевидцем, как на войне некоторые, боясь голодной смерти, брали с собой на спину мешки с сухарями, чтобы продлить свою жизнь, а не сражаться с врагом; и эти люди погибали со своими сухарями и не видели многих дней. А те, которые снимали гимнастерки и сражались с врагом, оставались живы».

Когда пришли отбирать ключи от монастырских пещер, отец Алипий скомандовал своему келейнику:

— Отец Корнилий, давай сюда топор, головы рубить будем!

Должностные лица обратились в бегство: кто знает, что на уме у этих фанатиков и мракобесов?!

Сам же наместник знал, что отдает подобные приказы не на воздух. Однажды, когда в очередной раз пришли требовать закрытия монастыря, он без обиняков объявил:

— У меня половина братии — фронтовики. Мы вооружены, будем сражаться до последнего патрона. Посмотрите на монастырь — какая здесь дислокация. Танки не пройдут. Вы сможете нас взять только с неба, авиацией. Но едва лишь первый самолет появится над монастырем, через несколько минут об этом будет рассказано всему миру по «Голосу Америки». Так что думайте сами!

Не могу сказать, какие арсеналы хранились в монастыре. Скорее всего, это была военная хитрость Великого Наместника, его очередная грозная шутка. Но, как говорится, в каждой шутке есть доля шутки. В те годы братия обители, несомненно, представляла собой особое зрелище — больше половины монахов были орденоносцами и ветеранами Великой Отечественной войны. Другая часть — и тоже немалая — прошла сталинские лагеря.

Третьи испытали и то и другое.

«Побеждает тот, кто переходит в наступление», — говорил отец Алипий, и сам в точности следовал этой стратегии. Именно в те годы, каждый день сражаясь за монастырь, наместник восстановил из руин могучие крепостные стены, отреставрировал находившиеся в запустении храмы, безупречно профессионально раскрыл древние фрески, привел в должный вид настоятельский и братские корпуса. Будучи сам художником, он спас от продажи за границу произведения русских и зарубежных живописцев. В его огромной коллекции были Левитан, Поленов. Перед смертью отец Алипий безвозмездно передал эти шедевры в Русский музей. Наконец, он насадил по всей обители такие дивные сады, цветники и вертограды, что монастырь превратился в одно из самых прекрасных мест в России. Для человека, первый раз оказавшегося в Печорах — независимо от того, паломником он был или экскурсантом, — обитель представала как дивный, восхитительный мир, что-то совершенно нереальное, в окружении неказистой советской действительности.

Но главным подвигом отца Алипия было устроение старчества в Псково-Печерском монастыре.

Старчество — удивительное явление еще и потому, что не пребывает на одном месте, скажем, в каком-то конкретном монастыре. Оно странствует по земле, неожиданно расцветая то в заволжских скитах Северной Фиваиды, то в Белобережской пустыни в брянских лесах, то в Сарове, то в Оптиной. А в середине XX века оно нашло для себя приют в Псково-Печерской обители. И отец Алипий чутко уловил этот загадочный путь. Как самое драгоценное сокровище он берег и умножал старчество в своем монастыре. Наместник сумел добиться разрешения на переезд в Печоры из Финляндии великих валаамских старцев. Принял после тюрем и ссылок опального иеромонаха Иоанна (Крестьянкина) — его тогда тайно привез в монастырь епископ Питирим (Нечаев). Приютил отца Адриана, вынужденного покинуть Троице-Сергиеву лавру. При отце Алипии возросло целое поколение старцев-духовников, про некоторых рассказывается в этой книге. В то время создать и сохранить такое было настоящим подвигом.

В те годы остервенелой антирелигиозной пропаганды представления о монастырях у большинства наших сограждан были совершенно дикими. Поэтому отец Алипий не удивлялся, когда ему задавали самые вздорные вопросы. С добродушным юмором, неотразимо доходчиво он приоткрывал перед людьми их простодушие и неразумное доверие грязной лжи и нелепым измышлениям.

Как-то группа экскурсантов, искренних советских людей, остановила отца Алипия на пороге храма. В порыве праведного гнева они потребовали рассказать правду об эксплуатации высшим духовенством простых монахов, о притеснениях и вообще — об ужасах монастырской жизни, вычитанных ими из газет. Вместо ответа отец Алипий загадочно спросил:

— Слышите?

— Что — слышите? — удивились экскурсанты.

— Что-нибудь слышите?

— Слышим, как монахи поют.

— Ну вот! Если б худо жили, то не запели бы.

Коммунист, гость из Финляндии, в присутствии своих советских друзей задал отцу Алипию фирменный вопрос атеистов того времени:

— А не объясните ли вы, почему космонавты в космос летали, а Бога не видели?

Отец архимандрит участливо заметил ему:

— Такая беда может и с вами случиться: в Хельсинки бывали, а президента не видели.

Те, кому довелось в те годы побывать в Печорах, особо вспоминают знаменитые появления Великого Наместника на балконе его настоятельского корпуса. Появления эти могли быть самыми разными. Порой, особенно по весне, галки и вороны так досаждали отцу Алипию своими истошными криками, что он выходил на балкон с пистолетом и палил по птицам, пока те в панике не разлетались. Пистолет был, конечно, не боевой, просто мастерски сделанный пугач. Но вся картина — солнечное утро в монастыре, отец наместник на балконе, хорошо поставленной рукой целящийся из внушительных размеров пистолета, — все это производило на зрителей неизгладимое впечатление.

Но конечно же не только этим запоминались выходы Великого Наместника на его любимый балкон. Еще более глубокие ощущения возникали у посетителей монастыря, если они становились свидетелями бесед отца Алипия, когда он, свесившись за перила, вел разговоры с собравшимися внизу людьми.

Балкон был обращен на монастырскую площадь. С него отец наместник мог в погожий денек любоваться своим монастырем, общаться с народом, а заодно и присматривать за порядком.

Внизу на площади сразу собиралась толпа паломников, экскурсантов и жителей Печор. Дискуссии о вере или просто общение с отцом Алипием могли длиться часами. Всякий раз при этом наместник не упускал возможности помочь тем, кто обращался к нему с житейскими просьбами. И хотя тогда действовал категорический запрет на то, что называется церковной благотворительностью, отец Алипий поступал в этом вопросе лишь так, как считал необходимым.

Вот что вспоминает архимандрит Нафанаил:

« всегда помогал нуждающимся, раздавал милостыню, много просящих получали от него помощь. За это немало пришлось ему претерпеть. Отец Алипий защищался словами Священного Писания о необходимости оказывать дела милосердия и утверждал, что дела милосердия не могут быть запрещенными, это неотъемлемая часть жизни Святой Православной Церкви».

А вот воспоминания дьякона Георгия Малкова, тогда молодого филолога, часто приезжавшего в Печоры: «Заповедь о любви к ближнему архимандрит Алипий стремился исполнить в своей собственной жизни. Многие больные, неимущие, а также каким-либо образом материально пострадавшие нередко получали от него посильную, а порой и немалую помощь.

Под балконом его наместничьего дома часто видели калек, убогих, самых разных обойденных судьбой людей. И наместник, несмотря на постоянные запреты властей, помогал им чем мог: кого кормил, кого лечил, кому помогал деньгами, а когда под руками их не было, шутил: “Еще не готовы — сохнут! Приходи-ка, раб Божий, завтра!”

В некоторых случаях размеры помощи были весьма значительными: наместник помогал заново отстроиться погорельцу, а при падеже скота давал денег на покупку коровы. Узнав однажды, что неподалеку, в Изборске, у известного местного художника П. Д. Мельникова по несчастной случайности сгорел дом, он отправил ему довольно крупный по тем временам денежный перевод: «Хоть на первое время».

«Отец Алипий имел удивительный дар слова,— вспоминал отец Нафанаил. — Не раз приходилось слышать от паломников: “Поживем еще недельку, может, услышим проповедь отца Алипия”. В своих поучениях он поддерживал унывающих, утешал малодушных: “Братья и сестры, вы слышали призывы об усилении антирелигиозной пропаганды, вы головы не вешайте, не унывайте, это значит — им туго стало”; “Страшное дело — примкнуть к толпе. Сегодня она кричит: „Осанна!“ Через четыре дня: „Возьми, возьми, распни Его!“ Поэтому там, где неправда, „ура“ не кричи, в ладоши не хлопай. А если спросят почему, отвечай: „Потому что у вас неправда“. — „А почему?“ — „Потому что моя совесть подсказывает“. — „Как узнать Иуду?“ — „Омочивый руку в солило, тот Меня предаст“,— сказал Спаситель на Тайной Вечери. Ученик дерзкий, который хочет сравняться с учителем, с начальником, занять первое место, первым взяться за графин. Старшие еще не завтракали, а малыш уже облизывается, уже наелся. Растет будущий Иуда. На двенадцать — один Иуда. Если старшие не сели за стол, и ты не садись. Сели старшие, садись по молитве и ты. Старшие не взяли ложку, не бери и ты. Старшие взяли ложку, тогда возьми и ты. Старшие начали кушать, тогда начинай и ты”».

Но не все беседы у балкона были столь мирными и умилительными.

Как-то Псковскую область посетила сановная и очень влиятельная дама — министр культуры Фурцева со свитой столичных и областных чиновников. От этой дамы в те годы трепетали многие, и не только деятели культуры. Как водится, ей устроили посещение Псково-Печерского монастыря. Но отец Алипий, зная о ее деятельности от своих друзей-художников и о патологической ненависти министерши к Церкви, даже не вышел ее встречать — экскурсию провел отец Нафанаил.

Высокая делегация уже направлялась к выходу, когда Фурцева увидела наместника, стоявшего на балконе и беседовавшего с собравшимися внизу людьми. Дама решила проучить этого, дерзнувшего не выйти ей навстречу монаха. А заодно — и преподать областному руководству наглядный урок, как следует решительно проводить в дело политику партии и правительства в области противодействия религиозному дурману. Подойдя поближе, она, перебивая всех, крикнула:

— Иван Михайлович! А можно задать вам вопрос?

Отец Алипий досадливо посмотрел на нее, но все же ответил:

— Ну что ж, спрашивайте.

— Скажите, как вы, образованный человек, художник, могли оказаться здесь, в компании этих мракобесов?

Отец Алипий был весьма терпелив. Но когда при нем начинали оскорблять монахов, он никогда не оставлял этого без ответа.

— Почему я здесь? — переспросил отец Алипий. И взглянул на сановную гостью так, как когда-то всматривался в прицел орудия гвардии рядовой артиллерист Иван Воронов. — Хорошо, я расскажу... Вы слышали, что я на войне был?

— Ну, положим, слышала.

— Слышали, что я до Берлина дошел? — снова спросил отец наместник.

— И об этом мне рассказывали. Хотя не понимаю, какое это имеет отношение к моему вопросу. Тем более удивительно, что вы, советский человек, пройдя войну...

— Так вот,— неспешно продолжал отец наместник.— Дело в том, что мне под Берлином... оторвало... (здесь Иван Михайлович Воронов высказался до чрезвычайности грубо). Так что ничего не оставалось, как только уйти в монастырь.

После повисшей страшной тишины раздался женский визг, потом негодующие восклицания, крики, угрозы, и члены делегации во главе с важной дамой понеслись по направлению к монастырским воротам.

Через час наместника уже вызывали в Москву. На сей раз дело пахло нешуточными проблемами. Но на все вопросы отец Алипий спокойно и обстоятельно отвечал:

— Мне был задан конкретный вопрос. И я на него так же конкретно и доступно — чтобы наша гостья наверняка поняла — дал ответ.

Так или иначе, но на сей раз все обошлось. Это был единственный случай, когда отец Алипий счел возможным употребить подобное оружие.

Этот знаменитый и, мягко говоря, нетривиальный ответ в дальнейшем стал причиной разного рода сплетен и догадок. Савва Ямщиков, известный реставратор и искусствовед, пользовавшийся добрым расположением отца Алипия, рассказывал:

«Меня спрашивали: почему такой красивый мужчина ушел в монастырь? Вот, говорят, он был тяжело ранен, потерял возможность продолжения рода... Как-то он сам коснулся этой темы и сказал мне: “Савва, это все разговоры пустые. Просто война была такой чудовищной, такой страшной, что я дал слово Богу: если в этой страшной битве выживу, то обязательно уйду в монастырь. Представьте себе: идет жестокий бой, на нашу передовую лезут, сминая все на своем пути, немецкие танки, и вот в этом кромешном аду я вдруг вижу, как наш батальонный комиссар сорвал с головы каску, рухнул на колени и стал... молиться. Да-да, плача, он бормотал полузабытые с детства слова молитвы, прося у Всевышнего, Которого он еще вчера третировал, пощады и спасения. И понял я тогда: у каждого человека в душе Бог, к Которому он когда-нибудь да придет...”»

Власти изощрялись как могли, пытаясь любыми способами уничтожить монастырь. Однажды решением Печерского Совета у обители в один день были отобраны все сельскохозяйственные земли, включая пастбища. Стояло начало лета. Коров только что выгнали на выпас, но теперь несчастную скотину пришлось снова вернуть в стойла.

В те же дни по распоряжению из Москвы обкомовские работники привезли в монастырь большую делегацию представителей братских коммунистических партий. Угостить, что называется, русской стариной. Сначала все шло спокойно. Но когда «дети разных народов», умиляясь тишиной и красотой обители, бродили между клумбами с распустившимися розами, вдруг со скрипом распахнулись хозяйственные ворота и оттуда с ревом вылетели ошалевшие от свободы все тридцать монастырских коров и огромный бык: отец Алипий дал команду к заранее подготовленной операции.

Мычащие, с задранными хвостами, ошалевшие от свободы животные устремились к клумбам, пожирая траву и цветы, а представители международного коммунистического движения, оглашая монастырь воплями на разных языках, забились кто куда. Обкомовские работники бросились к отцу Алипию.

— Не взыщите,— вздохнув, сказал им отец наместник. — Очень уж скотинку жалко! Теперь других пастбищ у нас нет, вот и приходится пасти их внутри монастыря.

В тот же день монастырю были возвращены все пастбища.

Как об одном из самых тяжких испытаний вспоминал день, когда в монастырь был прислан указ, запрещающий служение панихид в пещерах. Это означало прекращение доступа в пещеры, а потом и закрытие монастыря. Указ был подписан Псковским епископом. Но, несмотря на это, отец Алипий распорядился служить панихиды по-прежнему.

Узнав об этом, городские власти примчались в монастырь и осведомились, получил ли отец Алипий указ от своего правящего архиерея. Отец Алипий ответил утвердительно.

— Почему же не выполняете? — возмущенно спросили чиновники.

На это отец Алипий отвечал, что не выполняет указа, потому что он написан под давлением и по слабости духа.

— А я слабых духом не слушаю, — заключил он.— Я слушаю только сильных духом.

Служение панихид в пещерах не прерывалось.

Война против монастыря не прекращалась ни на день. Псковский писатель Валентин Курбатов вспоминал: «К приезду очередной государственной комиссии по закрытию монастыря архимандрит Алипий вывесил на Святых вратах извещение, что в монастыре чума и в силу этого он не может пустить комиссию на территорию монастыря. Во главе комиссии была председатель областного Комитета по культуре Анна Ивановна Медведева. Именно к ней и обратился отец Алипий:

— Мне своих-то монахов, дураков, извините, не жалко. Потому что они все равно в Царствии Небесном прописаны. А вас, Анна Ивановна, и ваших начальников пустить не могу. Я ведь за вас на Страшном Суде и слов-то не найду, как отвечать. Так что простите, я вам врата не открою.

А сам — в очередной раз на самолет и в Москву. И опять хлопотать, обивать пороги и в очередной раз побеждать».

Как настоящий воин всегда безошибочно определяет врагов, так и отец Алипий был непримирим к сознательным разрушителям. Но с простыми людьми он вел себя совсем иначе, даже если те, по неразумию, не ведали, что творили.

Это может показаться странным после рассказанных здесь историй, но главным в жизни отца Алипия, по его собственным словам, была любовь. Она-то и являлась его непобедимым и непостижимым для мира оружием.

«Любовь, — говорил Великий Наместник, — есть высшая молитва. Если молитва — царица добродетелей, то христианская любовь — Бог, ибо Бог и есть Любовь... Смотрите на мир только сквозь призму любви, и все ваши проблемы уйдут: внутри себя вы увидите Царствие Божие, в человеке — икону, в земной красоте — тень райской жизни. Вы возразите, что любить врагов невозможно. Вспомните, что Иисус Христос сказал нам: “Все, что сделали вы людям, то сделали Мне”. Запишите эти слова золотыми буквами на скрижалях ваших сердец, запишите и повесьте рядом с иконой и читайте их каждый день».

Однажды вечером, когда монастырские ворота были давно закрыты, к отцу наместнику прибежал перепуганный сторож и сообщил, что в монастырь ломятся пьяные военные. (Позже выяснилось, что это были выпускники Псковского десантного училища, бурно праздновавшие окончание родного учебного заведения.) Несмотря на поздний час, молодые лейтенанты требовали незамедлительно открыть им все храмы монастыря, устроить экскурсию и дать разобраться, где прячут своих монашек окопавшиеся здесь попы. Сторож с ужасом поведал, что пьяные офицеры уже раздобыли огромное бревно и в эти минуты, используя его как таран, выламывают ворота.

Отец Алипий удалился в свои покои и вернулся в накинутом на рясу военном кителе с рядами боевых орденов и медалей. Закутавшись поверх мундира в монашескую мантию так, чтобы регалий не было видно, он направился вместе со сторожем к Святым воротам.

Еще издалека наместник услышал, что монастырь штурмуют не на шутку. Подойдя, он велел сторожу открывать засовы. Через мгновение толпа разгоряченных лейтенантов, человек десять, влетела в обитель. Они угрожающе сгрудились вокруг закутанного в черную мантию старика-монаха, наперебой требуя показать монастырь, не устанавливать на советской земле свои церковные законы, и не скрывать от будущих героев общенародное музейное достояние.

Отец Алипий, склонив голову, выслушал их. А потом поднял взор и скинул мантию... Лейтенанты вытянулись и онемели. Отец Алипий грозно оглядел всех и потребовал у близстоящего офицера его фуражку. Тот покорно отдал ее монаху. Отец Алипий убедился, что на внутренней стороне околыша, как и положено, нанесена чернилами фамилия офицера, и, развернувшись, направился к своим покоям.

Протрезвевшие лейтенанты поплелись за ним. Они бормотали извинения и просили вернуть фуражку. Молодые люди уже начинали догадываться, что впереди у них серьезные неприятности. Но отец Алипий не отвечал. Так юные офицеры дошли до дома наместника и в нерешительности остановились. Наместник открыл дверь и жестом пригласил всех войти.

В тот вечер он допоздна просидел с ними. Угостил так, как мог угощать только Великий Наместник. Сам провел лейтенантов по монастырю, показывая древние святыни и рассказывая о славном прошлом и удивительном настоящем обители. Напоследок он по-отцовски обнял каждого и щедрой рукой одарил молодых людей. Те смущенно отказывались. Но отец Алипий сказал, что именно эти деньги, собранные их бабками, дедами и матерями, пойдут им на пользу.

Это был, конечно, особый случай, но отнюдь не единичный. Отец Алипий никогда не терял веру в силу Божию, преображающую людей, кем бы они ни были. По своему опыту он знал, как много вчерашних гонителей Церкви становились тайными, а то и открытыми христианами — может быть, именно благодаря грозным словам правды и обличения, которые им приходилось слышать от отца наместника.

Спустя месяцы, а порой и годы вчерашние враги возвращались к отцу Алипию уже не ради притеснения монастыря, а чтобы увидеть в Великом Наместнике свидетеля иного мира, мудрого пастыря и духовника. Ведь без страха произнесенная правда, какой бы горькой и поначалу непонятной она ни казалась, навсегда остается в памяти человека. И будет обличать его до тех пор, пока он не примет ее или не отвергнет навсегда. То и другое — в полной власти каждого.

В своих письмах епископу Псковскому Иоанну архимандрит Алипий докладывал: «Газетные статьи переполнены незаслуженными оскорблениями и клеветой в адрес честных, добрых и хороших людей, оскорблениями матерей и вдов погибших воинов. Вот их “идеологическая борьба” — изгнание сотен и тысяч священников и клириков, причем самых хороших. Сколько их приходит к нам со слезами, что нигде не могут устроиться хотя бы на мирскую работу. У них жены и дети не имеют на что жить».

Вот заголовки центральных и местных изданий того времени: «Псково-Печерский монастырь — очаг религиозного мракобесия», «Аллилуйя вприсядку», «Нахлебники в рясах», «Лицемеры в рясах».

А вот еще одно послание к Псковскому епископу. В нем отец Алипий описывает очередное происшествие:

«Во вторник 14 мая сего 1963 года эконом игумен Ириней организовал, как и во все прошлые годы монастырской жизни, поливку и опрыскивание монастырского сада дождевой и снеговой водой, которую мы собираем благодаря нами сделанной запруде около беседки за крепостной стеной. Когда наши люди работали, к ним подошли шесть мужчин, потом еще двое; у одного из них была в руках мерка, которой они разделяли бывшую монастырскую огородную землю. Он стал ругаться на работающих и запрещать качать воду, говорил, что это вода не ваша, приказывал прекратить качать. Наши люди пытались продолжить работать, но он подбежал к ним, схватил шланг и стал его вырывать, другой — с фотоаппаратом — стал фотографировать наших людей...

Эконом сказал этим неизвестным людям, что пришел наместник, идите и объясните все ему. Подошел один из них. Остальные стояли поодаль, фотографируя нас; их осталось трое.

— Кто вы и что от нас требуете? — спросил у них я.

— Не смеете дышать воздухом и не смеете греться на солнце, потому что солнце и воздух и вода — все и вся ваше, а где же наше? — И переспросил его: — Кто ты и зачем пришел?

Он не сказал своего имени.

Я ему сказал:

— Я, Воронов Иван Михайлович, гражданин Советского Союза, участник Великой Отечественной войны, и мои товарищи, которые живут за этой стеною, ветераны и инвалиды Отечественной войны, многие — потерявшие руки и ноги, получившие тяжелые ранения и контузии, поливали эту землю своей кровью, очищали этот воздух от фашистской нечисти; а также мои товарищи, живущие здесь, труженики заводов, фабрик и полей, старые инвалиды и пенсионеры, старые отцы, потерявшие своих сыновей в боях за освобождение этой земли и этой воды, и все мы, проливавшие свою кровь и отдававшие свои жизни, не имеем права пользоваться своей землей, водой, воздухом и солнцем — всем тем, что вырвали у фашистов для себя, для своего народа? Кто вы? — снова спросил я.— И от чьего имени вы действуете?

Они стали лепетать, называя райкомы, обкомы и т.д.

Уходя от нас боком, человек в шляпе сказал: “Эх... батюшка!”

Я ответил, что батюшка я — для вон тех людей, а для вас я — русский Иван, который еще имеет силу давить клопов, блох, фашистов и вообще всякую нечисть».

«В начале 1975 года у отца Алипия был третий инфаркт, — рассказывал на проповеди в годовщину памяти Великого Наместника архимандрит Нафанаил.— Память смертную он имел заранее. Заранее был изготовлен ему гроб, по его благословению, и стоял у него в коридоре. И когда его спрашивали: “Где твоя келья?” — он показывал на гроб и говорил: “Вот моя келья”. В последние дни его жизни при нем находился иеромонах отец Феодорит, он ежедневно причащал отца Алипия и как фельдшер оказывал ему медицинскую помощь. 12 марта 1975 года в два часа ночи отец Алипий сказал: “Матерь Божия пришла, Какая Она красивая, давайте краски, рисовать будем”. Краски подали, но руки его уже не могли действовать, сколько тяжелых снарядов он этими руками перетаскал к линии фронта в Великую Отечественную войну. В четыре часа утра архимандрит Алипий тихо и мирно скончался».

В те годы к отцу Алипию, советскому архимандриту, имевшему верных и преданных помощников и в военных кругах, и в высоких властных кабинетах, приезжало множество художников, ученых, политиков, писателей. В жизни некоторых из них он принял самое деятельное участие — и не только лишь материальное, а в первую очередь как священник, духовный пастырь. Но и они — люди самых разных, великих и обычных судеб — тоже духовно укрепляли его. В архиве архимандрита Алипия в Псково-Печерской обители хранится фрагмент рукописи А. И. Солженицына. Это небольшая молитва и принцип жизни, которому всегда следовал и сам Великий Наместник:

Как легко мне жить с Тобой, Господи!
Как легко мне верить в Тебя!
Когда расступается в недоумении
или сникает ум мой,
когда умнейшие люди
не видят дальше сегодняшнего вечера
и не знают, что надо делать завтра, —
Ты ниспосылаешь мне ясную уверенность,
что Ты есть и Ты позаботишься,
чтоб не все пути добра были закрыты.
На хребте славы земной
я с удивлением оглядываюсь на тот путь,
который никогда не смог изобрести сам, —
удивительный путь через безнадежность,
откуда я смог
послать человечеству отблеск лучей Твоих.
И сколько мне надо будет, чтоб я их еще отразил,-
Ты даешь мне.
А сколько не успею — значит,
Ты определил это другим.

Из воспоминаний об архимандрите Алипии (Воронове)

Личные воспоминания об отце Алипии

В нашей семье я в детстве иногда слышал рассказ моего отца протоиерея Николая Петровича Секретарева об архимандрите Алипии, с которым он познакомился в Троице-Сергиевой Лавре во время своей учебы в Московской Духовной семинарии в пятидесятые годы прошлого столетия. Мой папа очень дорожил своим знакомством с любимым священноиноком и иконописцем.

У нас в родительском доме по сей день в святом углу находятся две иконы Божией Матери - «Казанская» и «Умиление», написанные отцом Алипием и подаренные им моему отцу.

Позднее в нашей домашней библиотеке появился и фотоальбом в кожаном переплете с видами Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря - подарок отца Алипия.

Однажды в дни Великого Поста протоиерей Николай Секретарев сделал магнитофонную запись чтения отцом Алипием Великого Покаянного Канона святого Андрея Критского и с пением его в трио «Душе моя, душе моя...».

Первая моя встреча с отцом Алипием - наместником древней обители - состоялась в конце марта 1968 года. С мамой я и мои три брата совершали свое первое паломничество в Псково-Печерский монастырь. Особенно запомнилось богослужение в Успенском соборе, фигуры монахов на клиросе, пение братского хора. И встреча с отцом Алипием. Было это так...

По окончании утреннего богослужения мы вышли из храма... Снег лежал на склоне горы у мостика... Был легкий весенний бодрящий морозец... На балконе дома отца наместника стоял человек в черном монашеском одеянии... Мама узнала в стоящем на балконе иноке отца Алипия, и мы подошли к дому.

Отец наместник спросил маму, откуда мы приехали. Услышав, что приехали с Урала «от отца Николая, у которого много детей...», он спустился с балкона и пригласил нас в веранду под балконом с большими стеклянными окнами... Отец Алипий поинтересовался, как мы учимся, и в конце краткой беседы дал маме конвертик с деньгами на билет, чтобы мы летом могли приехать в монастырь.

Мы вернулись домой и ждали лета...

Но лето 1968, 1969 годов мы трудились по месту жительства, так как папа не мог поехать с нами в монастырь в связи со служением на отдаленных приходах без отпуска...

Наконец в 1970 году в летние каникулы во главе с папой я и два мои брата - Александр и Григорий - приехали в Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь. Отец Алипий нас приветливо встретил, определил место жительства в Тарарыгинской башне... Отец Нафанаил проводил нас в башню, дал ключи, проинструктировал, как себя вести в монастыре, ознакомил с распорядком дня... Мы начали по возможности молиться в храме и посильно трудиться... Утром на завтраке эконом архимандрит Ириней лично подходил к каждому и, положив руку на плечо сидящему за столом рабочему или паломнику, определял место послушания - работы. Помню, мы втроем с братьями работали в подвале Сретенского храма, лопатами перегребали уголь на одну половину помещения, чтобы освободившуюся часть земляного пола зацементировать. Работали в марлевых повязках по причине угольной пыли. Вручную лопатами готовили цементный раствор на больших листах фанеры и ведрами носили раствор в подвал... Работами руководил и принимал в них непосредственное участие звонарь монах Алексий (Нордквист)... Первое время мы очень сильно уставали, однако вскоре с Божией помощью привыкли к таким нагрузкам, и в дальнейшем любое послушание было нам в радость.

Отца Алипия мы видели в храме за праздничными богослужениями... Несколько раз встречали отца наместника с гостями в монастырском саду, получали его благословение...

Далее этим же летом мы подменяли на месячный отпуск сторожей у башни Нижних решеток, где находятся хозяйственные ворота. Отец Алипий делал иногда обход монастыря днем или даже ночью... Отец наместник подходил к дежурным у хозяйственных ворот и благословлял нас. Отец Алипий интересовался, как проходит дежурство, не входят ли посторонние люди....

В период закладки сена на чердак коровника однажды произошел такой случай...

Ночь... Выгружалась четвертая машина сена... Внизу напротив отверстия на сеновал два сильных монаха вилами подавали сено выше своего роста наверх... На сеновале дедушка со школьниками охапками разносили сено по углам и утрамбовывали... Вдруг лопнула лампочка на переноске...

От упавшей раскаленной спирали лампочки сено загорелось... Началась паника среди работающих... Но паломник из Тамбова школьник Сергей не растерялся, а схватил с головы кепку и стал тушить появившееся еще небольшое пламя... Таким образом, по молитвам отца Алипия и старцев паломник Сергей ликвидировал возгорание и предотвратил беду...

Вспоминаются именины отца Алипия 30 августа... Закончилась Божественная литургия. В трапезной много гостей...

Произносятся поздравления в адрес именинника. Один из паломников прочитал посвященное отцу Алипию стихотворение, которое понравилось отцу наместнику, и он с улыбкой сказал отцу Савве:

Вот как надо писать, дорогой батюшка!..

Закончилось лето... В день отъезда мы были у отца наместника в его доме на благословении...

В начале января 1971 года в период зимних каникул мы, три брата - Александр, Алексей и Григорий, приехали снова в обитель... Папа с нами послал в монастырь чистые восковые свечи больших размеров - на Престол в Алтарь. Мы передали свечи отцу Нафанаилу.

Послушания для нас в зимний период состояли из уборки снега, заготовки дров и выпечки просфор... К Рождеству Христову украшали елку в трапезной, а на территории монастыря устанавливали елочки ко входам в храмы... Отец Алипий поздравлял всех с Рождеством Христовым и Новым годом. Как один день, пролетели зимние каникулы... Возвратившись домой и начав учебу, снова ждали лета...

Летние каникулы 1971 года я полностью провел в Псково-Печерском монастыре. Братья Александр и Григорий сдавали экзамены соответственно за 10-й и 8-й классы. Отец Алипий дважды при встрече меня спрашивал:

Где братья? Почему «собак гоняют», а не приезжают в монастырь?

Братья задержались дома и работали на огороде по просьбе мамы... Вскоре они приехали...

Ремонтировалась монастырская дорога от башни Нижних решеток до Варваринского храма...

Однажды отец Алипий пришел посмотреть работу на дороге вместе с экономом архимандритом Иринеем. Они что-то обсуждали между собой... Постепенно перешли на высокие тона. Отец Ириней сказал:

Так инженер приказал делать...

Архимандрит Алипий ответил:

Здесь я инженер! На подъеме грунт вынуть на глубину одного метра!

Повернулся и ушел...

Мы выполнили благословение отца Алипия...

По вечерам приезжал специалист из Пскова и украшал металлическую оградку на Михайловской площади желтыми шарами вместо копий на конце металлических прутьев.

Оградка была сделана по образцу Троице-Сергиевой Лавры. Мастера разжигали костер, плавили металл... Отец Алипий иногда встречался с рабочими у костра и кратко беседовал...

Помнится приезд в монастырь на богослужение митрополита Иоанна Псковского и Порховского. Владыке сослужили архимандрит Алипий, архимандрит Серафим, отец Иоанн, благочинный отец Александр, схиигумен Савва и другие священноиноки обители. Служил протодиакон из Пскова, архидьякон Нафанаил, иеродиакон Амвросий за Божественной литургией. Пел умилительно любительский хор при монастыре под управлением Н. А. Вехновского.

В воскресные дни позднюю Божественную литургию в Михайловском соборе служил наместник архимандрит Алипий в сослужении священноиноков обители. Братья и я молились на литургии до «Отче наш...», а затем шли в трапезную и готовились к обслуживанию братии и гостей во время обеда...

Зимние каникулы в десятом классе в январе 1972 года я провел в обители. Убирали снег с территории монастыря, пилили и кололи дрова, затем складывали их в поленницы... Встретили праздник Рождества Христова. Отца Алипия я не видел, предположительно отец наместник лечился после инфаркта...

Возвращался домой через Ленинград. Впервые я посетил Санкт-Петербургские Духовные семинарию и академию, где прожил двое суток и увидел знакомых семинаристов...

Лето 1972 года прошло у меня в сдаче экзаменов. В конце года и до весны 1973 года я работал на заводе. С 1973 по 1975 год служил срочную службу в армии. В феврале 1975 года в период армейского краткосрочного отпуска посетил Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь. Исповедовался и причастился... Отец Алипий болел... Ночевал я в доме монастырского труженика сибиряка Иакова. Встречался со старцем отцом Иоанном, который помазал меня святым елеем и окропил святой водицей. Утешил словами:

Постоянно молимся о Богохранимой стране нашей, властех и воинстве ея...

К сожалению, отца Алипия в этот приезд я не видел.

В конце марта 1975 года я получил письмо от знакомого рабочего монастыря с сообщением: «Отец Алипий скончался12 марта...»

Летом 1975 года после демобилизации я паломничал кратко в святую обитель... В марте 1976 года прибыл в Псково-Печерский монастырь с намерением подготовиться к поступлению на дневное обучение в МДС. По окончании Духовной семинарии предполагал вернуться в Псково-Печерский монастырь для принятия монашеского пострига. После беседы со старцем отцом Иоанном получил его благословение: поступать в число братии, а учиться - заочно. Я так и сделал...

Отец Алипий и старец архимандрит Иоанн

Отец Иоанн называл архимандрита Алипия «талантливым самородком» и поделился со мной связанными с ним воспоминаниями...

Однажды на праздник Святой Троицы отец Иоанн проповедовал за поздней Божественной литургией... В своей проповеди батюшка, по его словам, «под наитием Святаго Духа» сказал о том, что сегодняшние гонители Церкви будут в дальнейшем Ее защитниками, помощниками и верующими людьми... Необходимо отметить, что упомянутое пророчество отца Иоанна сбывается... Архимандриту Алипию на другой же день было высказано замечание со стороны властей о словах Троицкой проповеди старца Иоанна... Архимандрит Алипий вызвал к себе отца Иоанна и с балкончика своего дома громогласно, чтобы слышали те, кому нужно, с улыбкой возгласил:

Отец Иоанн, о каких гонителях ты говорил на вчерашней проповеди?..

Архимандрит Алипий незадолго до своей кончины передал отцу Иоанну список имен воинов для молитвы. В упоминаемой записке были перечислены друзья отца Алипия, погибшие в годы Великой Отечественной войны.

Отец Иоанн свято выполнял завещание архимандрита Алипия и часто поминал имена его фронтовых друзей, особенно в дни родительских суббот и сугубой молитвы за воинов в день Усекновения главы Предтечи Иоанна, Дмитриевскую субботу и 9 мая...

Архимандрит Алипий и его первый помощник архимандрит Нафанаил

Повествование о служении и трудах наместника Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря архимандрита Алипия (Воронова Ивана Михайловича) я пишу в основном на основании устных рассказов архимандрита Нафанаила (Поспелова).

Архимандрит Нафанаил (Поспелов) - казначей и секретарь Духовного Собора Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря - был первым и надежным помощником отца Алипия...

Архимандрит Нафанаил рассказывал мне о том, с каким трудом удалось прописать отца Алипия в паспортном столе Печорской милиции. Для этого старцам обители пришлось писать письмо на имя Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия I. После этого отца Алипия прописали в паспортном столе милиции. Отметка в паспорте о постоянной прописке была в то время как бы разрешением со стороны государства на исполнение обязанностей наместника монастыря...

Отца Алипия радовали своим молитвенным предстательством пред Господом подвижники обители: старец Симеон (ныне прославленный в лике святых), Валаамские старцы, архимандрит Афиноген... Рядовая братия, среди которых было много фронтовиков и тружеников тыла, поддерживали отца наместника словом и делом и вдохновляли его на подвиг.

При отце Алипии в обители стали ежедневно по утрам служить Братский молебен преподобномученику Корнилию по примеру Троице-Сергиевой Лавры.

Начались работы по реставрации иконостаса древнейшего Успенского собора. Нужны были деньги на реставрационные материалы. Вскоре подошел к отцу Алипию старец Симеон с большой суммой денег. Отец наместник попросил батюшку Симеона на эти деньги купить сусальное золото для золочения иконостаса. Через некоторое время старец передал отцу Алипию необходимое для реставрации сусальное золото.

Одновременно с реставрацией иконостасов храмов обители - Успенского, Никольского, Михайловского - необходимо было продолжать и реставрацию крепостных стен, начатую еще при наместнике архимандрите Августине.

Работы по реставрации крепостных стен и башен проводили специалисты из Пскова, а оплачивались все затраты, включая и покупку стройматериалов, из казны монастыря...

Реставрацию обители начали, имея 25 рублей наличными.

Существенно помог в деле поступления денег на ремонтные работы следующий случай.

В одной из атеистических публикаций о жизни Псково-Печерского монастыря было, в частности, сказано о том, что казначей монастыря Поспелов К. Н. (архимандрит Нафанаил) жалуется на скудость монастырской казны и нехватку средств на реставрацию и питание рабочих... Среди рабочих на реставрации крепостных стен вокруг обители по благословению старцев трудились и несколько послушников, которые благодаря этому могли получить прописку в городе Печоры.

Удивительное дело! После упомянутой статьи верующие люди стали присылать в монастырь продуктовые посылки, а в муке - конверты с деньгами.

Работа закипела... Но в это время начались хрущевские гонения на Русскую Православную Церковь. Закрывались храмы и монастыри, преследовались священники и монахи...

По словам архимандрита Нафанаила, Никита Сергеевич однажды (предположительно в 1963 году. - А. Т .) посетил Псково-Печерский монастырь... Экскурсию для высокого гостя проводил лично отец Алипий... В конце осмотра святынь и достопримечательностей обители Хрущев грубо сказал отцу Алипию:

Я твой монастырь закрою!

Отец наместник кротко ответил:

Попробуй...

Наступило время идеологического давления на Псково-Печерскую обитель по всем направлениям. В центральной, областной и районной прессе печатались неподобающие статьи... Например, о запрете колокольного звона. Различные ведомственные комиссии устраивали проверки и придирались ко всяким мелочам. Например, за покупку лампадного масла в городе Риге завели уголовное дело. По словам очевидца того времени келаря архимандрита Иеронима (Тихомирова), многие из братии «сидели на чемоданах»... Старцы ответили на угрозу закрытия монастыря усердной молитвой к Божией Матери, нашей Небесной Игумении, и чтением Неусыпаемой Псалтири. В это время и совершилось главное дело служения отца Алипия - он с Божией помощью сохранил Псково-Печерскую обитель от закрытия и исполнил Заповедь Христову: «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня» (Мф. 5, 11).

В один из дней лета 1964 года отцу Алипию в дом наместника принесли распоряжение Хрущева Н. С. о закрытии монастыря. Отец наместник надел очки, взял бумагу, прочитал и твердо сказал:

Буду вторым Корнилием, но монастырь закрыть не дам!

На глазах визитеров он разорвал хрущевский документ...

По воспоминаниям одного из псковских чиновников, в обкоме был шок от смелого поступка отца Алипия... Но в это время уже начало сбываться пророчество старца Симеона о Хрущеве Н. С., сказанное архимандриту Нафанаилу еще в 1959 году:

Как хвалят Никиту Сергеевича, так и ругать будут...

В престольный праздник обители Покрова Божией Матери, 14 октября 1964 года, Хрущев Н. С. был снят со всех государственных постов.

Писатель, который писал «правду» о монастыре, сошел с ума...

Архимандрит Алипий - историк и душепопечитель

Архимандрит Алипий интересовался историей Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря. Особенно - периодом Великой Отечественной войны. Отец наместник нашел часть монастырского архива того времени и сделал фотокопии документов... Благодаря отцу Алипию мы знаем о благотворительности настоятеля монастыря игумена Павла в тот страшный период. Братия монастыря оказывала помощь военнопленным, престарелым; в школах преподавался Закон Божий.

Во время наместничества архимандрита Алипия совершилось празднование 500-летия Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря. Отмечалась такая важная дата по современным меркам очень скромно, но было главное - духовное и молитвенное вдохновение в братии и церковном народе...

Отец Алипий в связи с 400-летием со дня мученической кончины преподобного Корнилия, игумена Псково-Печерского, написал для Журнала Московской Патриархии несколько содержательных статей, в которых провел исторические исследования, связанные со служением святого игумена и его мученичеством.

Наместник архимандрит Алипий создал в обители все условия для процветания старчества и душепопечительства. Таким образом, в Псково-Печерской обители сохранилась древняя традиция жизни по совету духовных отцов.

«Вспомни дни древние, помысли о летах прежних родов; спроси отца твоего, и он возвестит тебе, старцев твоих, и они скажут тебе» (Втор. 32, 7).

Старец Симеон благословил на наместническое служение отца Алипия и вскоре скончался, передав духовничество игумену Афиногену (в схиме - Агапию)... Валаамские старцы вначале скорбели о том, что Старый Валаам не был открыт, как им обещали, и ради него они выехали из Финляндии в Россию. Затем они смирились и благодарили Бога, что заканчивают свою жизнь на Родине, у заботливого и внимательного к ним наместника архимандрита Алипия...

Схиигумен Савва при отце Алипии совершал свое многоплодное старческое служение, а батюшка архимандрит Иоанн (Крестьянкин) в 1967 году начал свое почти сорокалетнее служение рассудительного старца Псково-Печерского, утешителя скорбящих и страждущих...

Приведу примеры преподобия отца Алипия из воспоминаний его келейников. Уже упоминавшийся нами клирик храма Трех Святителей Самарской епархии протоиерей Геннадий Феоктистов - келейник отца Алипия (1964–1969) - пишет далее:

«...В 1964 году, в начале года, я вновь вернулся в свою обитель, не как паломник, а с целью жить в монастыре. По прибытии в монастырь мне дали послушание в обители ухаживать за больными старцами.

Однажды, собираясь в храм в воскресный день, подошел на благословение к схиигумену Луке Валаамскому, а старец просит, чтобы я их не забывал. Я про себя думаю, да куда я денусь, если у меня послушание ухаживать за старцами. Прихожу в храм, вдруг о. Алипий подзывает к себе и отдает ключ от своих покоев и дал мне послушание быть у него келейником.

Неся послушание келейника, я много у него научился опыта духовной и мирской жизни. Я очень благодарен отцу Алипию за его мудрые советы...

Много прошло времени, много забыто. Когда я жил с ним, надо было записывать. Можно говорить целыми ночами, вспоминая нашего дорогого батюшку. Сейчас вспоминаются крупицы из жизни о. Алипия. Батюшка часто говорил: “Делайте добрые дела. Запасайте добрые дела в будущую жизнь. На земле мы странники”.

Из духовных школ многие семинаристы и академисты, да и преподаватели ехали к нашему батюшке за благословением, за советами и за помощью. Эти люди, кто знали батюшку, в данное время живые свидетели. У этих людей, кто приезжал к батюшке, было благоговейное чувство, они прислушивались к каждому его слову. Отец Алипий благословлял студентов иконами. Однажды приехал один студент и просит у о. Алипия благословение на супружескую жизнь. Вдруг наш дорогой батюшка вынес икону в виде Панагии, Матерь Божию, и благословил этого студента, ничего не говоря. Студент возвратился в Питер, недоумевая таким благословением. Прошло совсем немного времени, его невеста скоропостижно умирает, и он принял монашество, в данное время он епископ...»

Архидиакон Иаков (Зарудний), который келейничал у отца Алипия в 1970 году, пишет в своих воспоминаниях:

«Будучи келейником у отца Алипия, мне вспоминаются наставления его как молодому и неопытному послушнику о поведении на людях (посетители и паломники) и на молитве в храме, а главное - о послушании. И приводил мне примеры из своей жизни и монастыря. И сказал, что даже Святые послушные бывают нам грешным... Будучи на послушании в Троице-Сергиевой Лавре по реставрации фресок в Трапезной церкви, его помощники после работы не убрали с рабочего столика использованную вату с растворителями после прочистки фрески и ушли отдыхать.

И вот отцу Алипию снится сон, а точнее - явление Преподобного Сергия.

Что ты здесь почиваешь, когда в храме после вас пожар? - говорит ему Преподобный.

А что я могу сам сделать ночью, не имея ключей от храма? Ты сам Святче Божий, сделай, что надо, и погаси пожар. Будь милостив и прости меня грешного! - ответил ему отец Алипий.

Утром, придя в храм, отец Алипий обнаружил, что столик, на котором возник пожар от самовоспламенившейся ватки, стоит посередине храма и пожар на нем потушен. А вчера он стоял под стеной с красками и растворителем.

Вот пример послушания другой.

Однажды к отцу Алипию пришел старчик схииеромонах Питирим с просьбой отпустить его “домой”. Отец Алипий ответил ему:

Подожди, праздник Благовещения пройдет, и пойдешь “домой к Богу”, а то праздник омрачится.

Старчик покорно поклонился и ответил:

Как благословите...

Так старчик дожил до праздника и на третий день отошел ко Господу по послушанию».

Келейником отца Алипия с 1970 по 1975 год был будущий архимандрит Дамаскин (Сахнюк). Он вспоминал:

«...Это был человек великой воли, великой веры, духовной, великой простоты. Он общался со всеми людьми, которые приходили к нему. Я ведь тоже простой человек, из обычной семьи, из деревни. Он так хорошо, просто так говорил, что это нельзя передать словами. Он любил пение; и я тоже смолоду любил пение и пел. И часто бывало у него песнопение, церковные песнопения, и даже были случаи, когда посещали этого человека великие люди светские. Когда на торжества в Пушкинские Горы к пятому июня приезжал артист Козловский Иван Семенович, то на несколько дней он заезжал в обитель. Они отдыхали здесь, участвовали в богослужениях, служили панихиды, они пели, потому что были люди певчие. Красиво пели, красиво исполняли песнопения; и я удостоился тоже с ними петь, хотя и в меру своих способностей. Был он удивителен и как человек в духовной жизни, и в общении с мирскими людьми. Приезжал к нему еще при мне сын Шостаковича. Приезжал один из космонавтов. Охрана, конечно, была большая: и московская, и псковская, и печорская. Даже когда они ехали, летел вертолет, сопровождал...»

Духовная слава об отце Алипии распространялась очень широко. С ним желали встретиться люди разных профессий и занятий. При посещении Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря 23 сентября 2009 года тренер по лыжному спорту Денисов Александр Петрович из города Раменское Московской области вспоминал об отце Алипии:

«В 1971 году в Свято-Успенском Псково-Печерском монастыре отец Алипий встречался с известными спортсменами-лыжниками - будущими олимпийскими чемпионами Вячеславом Петровичем Ведениным и Федором Семашовым и другими спортсменами, которые были на сборах и жили в спортивном лагере рядом с монастырем...»

Отец Алипий - милосердный Благотворитель и Благоукраситель Псково-Печерской обители

Следующее десятилетие служения отца Алипия после хрущевских гонений можно определить одним словом - Благотворитель!

Благотворительность церковная в период 60–70-х годов ХХ века в нашей стране не поощрялась... Отец Алипий, по слову Господню - «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут» (Мф. 5,7) - оказывал духовную и материальную милость всем, кто к нему обращался. Люди, попавшие в трудные жизненные обстоятельства, обращавшиеся лично или письмом и даже телеграммой по почте, верующие и неверующие, простецы и интеллигенция, студенты и школьники, горожане и селяне - все получали ради Христа необходимую помощь от отца Алипия... География благотворительности отца Алипия удивляет и впечатляет. Она охватывает многих людей и в нашей стране, и даже за рубежом. Иностранные официальные гости обители щедро одаривались деньгами и ценными подарками наместником Псково-Печерского монастыря архимандритом Алипием.

Летом 2004 года открылась еще одна страница из жизни архимандрита Алипия: найдены письма к нему. Адресаты - люди разного возраста, разных профессий, разных вероисповеданий. Он светил всем, как для всех светит солнце, всем давал тепло своей щедрой души. Через письма предстает живой образ отца Алипия - внимательного, мудрого пастыря и сердобольного человека, от которого постоянно исходили свет и жизнерадостность. Из многих писем в адрес отца Алипия звучат слова благодарности. Духовные чада благодарят своего наставника за поучения, которыми он направлял их на путь спасения, направлял к любви Божией и любви к ближнему. Пасхальная радость сопутствовала отцу Алипию в течение всей его многотрудной жизни. Мать, благословляя сына на жизненный путь иконой Божией Матери «Утоли моя печали», сказала: «Хочу, чтобы ты был в жизни беспечальный», а в постриге он получил имя «Алипий», что и значит «беспечальный». Часто он и сам себя называл беспечальным, и люди видели в нем неугасающую жизнерадостность, искреннее неравнодушие и поэтому так легко обращались к нему: и местные, и из отдаленных уголков нашей страны. Обращались с разными просьбами: кто - помочь в беде: спасти от тюрьмы, от суда, помочь в бедности - купить ботинки, брюки, пальто, заплатить больному за квартиру, купить лекарства, помочь в лечении. Обращались иногда даже официальные лица, зная о его бескорыстной помощи ради Христа многим, попавшим в трудные обстоятельства. Пример:

«РСФСР, Печорский сельский Совет депутатов трудящихся Печорского района Псковской области, 10 января 1966 г.

Настоятелю Печорского монастыря от исполкома Печорского сельского Совета депутатов трудящихся Печорского р-на

ОТНОШЕНИЕ

Исполком Печорского сельского Совета просит ВАС оказать помощь счетоводу сельского Совета Александровой Анне Степановне в денежной сумме в 292 руб. (Двести девяносто два рубля) ввиду сложившихся обстоятельств.

В декабре месяце 1965 года тов. Александрова А. С. находилась в командировке по сбору налогов на территории Печорского сельского Совета. В связи с бездорожьем у Александровой был утерян кошелек с собранными деньгами, которых было 453 руб. 25 коп., из этой суммы тов. Александрова внесла 162 рубля, а остальной суммой 292 рубля не отчиталась перед исполкомом сельского Совета.

В настоящее время приходит областная ревизия, и если вскроется недостача, то Александрова подвергается судебным органам.

Семейное положение Александровой крайне тяжелое, вдова и на иждивении имеет двух малолетних детей, из родственников никого не имеет, помощи ни откуда не получает. В просьбе просим не отказать.

Гербовая печать. Председатель исполкома Печорского сельского Совета депутатов трудящихся: подпись.

Секретарь исполкома сельского Совета: подпись».

В некоторых письмах - просто крик о помощи отчаявшихся людей, не знающих, к кому еще можно обратиться. Цитирую:

«...Я заболел туберкулезом и сейчас лежу в больнице. У меня нет ни родных, ни знакомых, у меня ни кола, ни двора, да и одеть на себя нет почти ничего. К сожалению, нет унас в Союзе организации, которая взялась бы помочь встать на ноги. Вот я и решил обратиться к Вам, может, хоть Вы, не пример нашим некоторым организациям, сможете помочь мне материально. С искренним уважением к Вам Валентин Гаврилов. Мой адрес: г. Новосокольники, Районная больница, туботделение, Гаврилову В. П.».

Следующее письмо (в сокращении):

«…Мне очень трудно воспитывать детей одной, я работаю сторожем, получаю 60 руб. Муж умер в 1967 году. Он был инвалид, получал 22 руб., и я их получаю - 22 руб., трудоспособных никого нет из детей, один ребенок у меня в детском доме в Пскове. Я прошу Вас, святой отец, помогите, сколько можете, на мою бедность, у меня мать и отец погибли в блокаду в Ленинграде, я сама переживала блокаду, весь голод перенесла, и сейчас у меня как в блокаду. (Крымская обл., Богданова Н. П.)».

Подобных писем множество. Почти на все даны ответы отцом Алипием и оказана конкретная помощь. На некоторых письмах рукой казначея архимандрита Нафанаила написано, сколько рублей отправлено по почте или вручено лично.

«Сколько Вы добра делаете людям, за что никогда нельзя Вас забыть», - подобные слова звучат почти во всех письмах к отцу Алипию. В то же время автор цитируемого письма благодарит отца Алипия и за открытие Истины: «Раньше я не представлял ничего о Боге, но вот когда побывал у Вас и разговаривал с Вами, у меня что-то осталось в душе, и, признаться, я верю, что Бог есть. Без Божией помощи мне ни шаг».

Ниже мы помещаем еще несколько писем разного содержания к отцу Алипию.

«Всечестнейшего о. Наместника, дорогого и возлюбленного архимандрита Алипия от души и всего сердца всерадостно поздравляю с Обительским Праздником Успения Божией Матери и наступающим Днем Вашего Светлого Ангела - преподобного Алипия иконописца Печерского. Вы, отец архимандрит, без преувеличения можно сказать, - подлинный продолжатель иконописца преподобного Алипия Печерского. Честь и хвала Вам! Спаси Вас Господи на многая лета! Желаю День Ангела провести в добром здравии, благополучии, в радостях и с любимой Вами братией и в близком окружении...

(Архимандрит Августин был наместником Псково-Печерского монастыря в 1956–1959 годах.)

«Ваше Высокопреподобие, преподобный отче отцев Алипие! Сохраняя в душе неизменные чувства глубокой благодарности за внимание Ваше, которым я пользовался в бытность мою под руководством Вашим, и всегда вспоминая Вас в смиренных моих молитвах пред Господом, долг и признательность влечет меня поздравить Вас, святый Преподобный Отец, со светлым праздником Воскресения Спасителя нашего, даровавшего нам наследие вечной жизни. Христос Воскресе!

Иеромонах Досифей (Сороченков)»

(Архимандрит Досифей, насельник Псково-Печерского монастыря, в 1966–1982 годах выполнял послушание на Афоне.)

День Ангела отца Алипия был праздником для братии и паломников обители, а также многих жителей города Печоры и других городов и весей. Начинались поздравления задолго до Дня Тезоименитства с писем. Приведу только один пример.

Цитирую (в сокращении):

«...дорогой и незабвенный наш молитвенник архимандрит отец Алипий! Вы как добрый пастырь, предстоящий у Престола Божияи, всегда молящийся о нас грешных... Мы уверены, что добрая душа Ваша и сердце Ваше... своими мудрыми поучениями... как река, моющая и омывающая наши согрешения... Мы, Ваши духовные дети, ежедневно молим Господа о Вашем здравии и спасении... Десять лет Вы служите в нашем храме и терпеливо внушаете нам, наставляя на путь спасения, любви Божией и любви к ближнему... Ваши поучения... окрыляют наши сердца надеждой, что Вы не забудете нас и когда предстанете перед Престолом Божиим, помянете нас во святых Ваших молитвах, прострете к Богу свои руки и скажете: “Се аз, Господи, идети, яже ми ecu дал. Теперь, Ваше Высокопреосвященство, благоволите принять от нас, любящих Вас, сердечное поздравление с Днем Ангела и пожелать Вам драгоценного здравия, милости Божией и спасения души. Примите от нас это поздравление, как символ Вашего процветания, добродетели и совершенства, как символ нашей любви и преданности к Вам и да хранит Вас Господь на многие, многие лета. Писала Вам Евдокия цыганка и дочь Клавдия. Молимся за Вас день и ночь».

Еще одно письмо с отчаянной просьбой о помощи старушки из Ленинграда:

«Уважаемый отец настоятель! Извините, не знаю Вашего имени. Обращаюсь к Вам с просьбой. Долго не решалась написать, но у меня нет выхода, хоть в петлю головой. Если можно, помогите мне! У моего внука на работе украли 850 руб. казенных денег. Ведь ему грозит тюрьма, и, конечно, я и дочь, где могли, достали у людей (родных у меня нет никого, все умерли). За 5 месяцев мы сумеем выплатить только 200 рублей, а ведь подходят сроки отдавать и другим, и не знаю, что делать? Я не прошу у Вас безвозмездной помощи, я обязуюсь Вам с пенсии высылать по 20 руб. в месяц. Мой родной отец! Одна надежда на Вас. У Вас в монастыре я была давно, лет 15 назад. А сейчас я не могу ходить: у меня закупорка артерий ног. Но, кажется, пройдет это все, и я хоть на руках доберусь до Вас. Простите меня грешную, что отняла у Вас время, но мне так тяжело. Мой адрес...»

Благодарственные письма часто приходили отцу Алипию вслед за просительными. Предлагаю вашему вниманию всего четыре из них. Цитирую:

«Высокочтимый и дорогой наш Отец Наместник! Приношу Вам глубочайшую благодарность за милость Вашу ко мне, недостойной. Получила Ваши щедрые пасхальные дары: прекрасное яичко и денежную помощь. Не знаю, как и благодарить Вас за них! Ваша материальная помощь скрашивает эти последние дни моей жизни: благодаря Вашей милости я могу пользоваться столь необходимой помощью окружающих и даже совершать поездки в храм Божий, что дороже всего.

Шуцкая Н.».

«Ваше Высокопреподобие, Досточтимый о. Наместник! С благодарностью поминаю Вашу доброту и пастырское участие в судьбе нашего храма. Ремонт внутри закончен. Сейчас с Божией помощью уже получил разрешение на ремонт внешний: менять крышу и покраску снаружи. Прошу Ваших молитв и благословения.

Послушник Вашего Высокопреподобия иеромонах Кирилл».

«Воздушная почта. Достопочтенному архимандриту АЛИПИЮ, Настоятелю Печерского монастыря. Псковский район СССР.

Отправитель: Доктор Д. Р. Чандран. Объединенный Богословский Колледж. 17 Миллере Роад, Бангалор - 6. Южная Индия. 23 мая 1971

Дорогой архимандрит Алипий!

Это очень кратенькое и неполное выражение моей искренней благодарности Вам за исключительное гостеприимство и ценные подарки, полученные от Вас во время моего визита в Ваш монастырь прошлым месяцем. Хотя мы раньше никогда не встречались с Вами, Вы приняли меня с великой теплотой и христианским братским приветом. Хотя мы и принадлежим к разным церквям, однако тот привет, с которым Вы приняли меня и обходились со мною, напомнил мне о нашей общности и единстве с Господом нашим Иисусом Христом. Он - наш мир. Прошу Вашей молитвы за меня в моей работе по обучению христианских священников для церквей Индии.

Да благословит Вас Господь.

Ваш искренний друг Дж. Россель Чандран (подпись)».

«Примите, Высокопреподобнейший отец архимандрит Алипий, сердечное поздравление с праздником Святой Троицы.

От имени всех насельниц нашей Обители приношу Вам глубокую благодарность и признательность за Вашу любовь к нам.

С Вашего благословения мы получили лошадку. В Пюхтицкой Обители возносятся постоянные молитвы о даровании Вашему Высокопреподобию здравия и долгоденствия. Пусть хранит Вас Благодать Божия!

Прошу святых молитв, благословения.

С глубоким уважением недостойная игумения Варвара с сестрами, Пюхтица,16 июня 1973 г.».

Некоторые жители города Печоры злоупотребляли добротой отца Алипия. В объяснительной записке о. наместника в милицию видна его сострадательная душа и основа милосердия: долг человека-христианина.

«Начальнику Печорского Гор. Отделения милиции Наместника Псково-Печерского монастыря архимандрита Алипия (Воронова И. М.) объяснительная записка.

Неприличное поведение г-на Потемкина Н., сына Марии, которая отбывает сроки наказания за свое поведение, затронуло многих и даже монастырь. Причиной как будто явилось то, что я дал ему денег. Однажды, примерно месяц назад, во дворе монастыря ко мне подошел весь исхудалый, посиневший от холода и голода, почти разутый и раздетый парень, он назвал себя сыном Марии, которая когда-то работала в бригаде по реставрации монастырских стен; в это время она находилась под следствием за свое поведение. Он просил выручить его деньгами потому, что отцу-калеке и ему нечего есть, и притом он замерзает без обуви. Я не мог отказать и дал ему на ботинки и на покупку хлеба. Через несколько дней он пришел вторично и показал простые, но теплые ботинки на ногах и свитер, благодарил меня и снова попросил денег для того, чтобы поехать в Псков навестить свою мать и отвезти ей какую-нибудь передачку; не помню сколько, но я дал ему и на сей раз. Мне показалось, что он вполне благоразумный и хороший, он даже желал работать в бригаде каменщиков, и я советовал ему обратиться к бригадиру; больше я его не видел.

Однажды ко мне пришли печорские женщины и сказали, что “Машкин сын где-то скандалил пьяный”, и его поведение описывается за счет наместника монастыря; наконец-то, подумал я, в Печорах нашелся “козел отпущения”.

Передо мной лежит пачка прошений и просьб о помощи; среди них прошение Акнишкиной Веры Алексеевны, проживающей в г. Печоры по ул. Ленина в доме № 13, и ее сына Вячеслава; она сначала прислала своего сына, а потом пришла и сама, горько плача и сетуя на свою судьбу; она инвалид второй группы, имеет четверо детей, мужа нет; не пожалеть грешно. Увидав на Славике теплые ботинки и пиджак, да и он, вероятно, похвастал перед друзьями, ко мне пришли еще двое, показывая торчащие пальцы из дырявых ботинок и, красные от холода уши; я не имел права им отказать. Долг человека-христианина и гражданина, а, главным образом, наш закон: просящему у тебя дай, хотящему у тебя занять в долг дай и обратно не требуй, разутого обуй, голодного накорми, жаждущего напои, сироту призри, вдову и сироту защити, хотящему отнять у тебя верхнюю одежду отдай и нижнюю, ударяющему в правую подставь и левую щеку, люби ближнего своего, как самого себя, кто хочет быть богатым, раздавай и не спрашивай, кому даешь, творите добрые дела и сынами света будете, обретете высшую радость и счастье.

...Я знаю, что в Вас есть искра настоящего человека, и когда-нибудь Бог испытает Вас и откроет на практике Вам то, о чем сказано выше, откроет Вам разумение и понимание и материального, и духовного Вашего положения. От всего сердца прошу Вас, не стряпайте преступных дел там, где их нет, и не надаивайте с коровы 20 л молока, если она дает только 15 л. В Вашем деле не нужно превышать план, наоборот, чем меньше преступлений, тем похвальнее для Вас, но это не значит, что нужно укрывать преступления; не нужно из мухи раздувать слона, ибо слонов у нас и так очень много, их нужно уметь замечать, а мы часто слона-то и не замечаем.

Прошу прощения, может быть, написал что лишнее. Ведь Вы должны меня назидатъ, как виновного, а получилось наоборот, а может, мы уже поменялись местами??

С глубоким почтением

Наместник Псково-Печерского монастыря

Архимандрит Алипий.

Нами перечислена лишь небольшая часть писем и прошений, сохранившихся в архиве приснопамятного архимандрита Алипия. Другая часть писем еще ждет исследования, и, может быть, там окажутся другие неизвестные страницы жизни замечательного труженика, иконописца, монаха, священника, благоустроителя Дома Пречистой Богородицы - наместника Псково-Печерского монастыря архимандрита Алипия (Воронова).

К 1970 году реставрация крепостных стен на средства монастыря была закончена. Удивительная, Богомудрая, старческая рассудительность отца Алипия! Ему говорили о реальном закрытии монастыря, а он вместо того, чтобы предаться унынию и опустить руки, взялся за работу, которую больше чем за двухсотлетний период до него никто не смог выполнить...

В настоящее время корнилиевские-алипиевские стены напоминают нам о стенах Горнего Иерусалима, который был открыт в видении святому апостолу и евангелисту Иоанну Богослову и в котором, мы верим, будет пребывать и архимандрит Алипий...

Отец Алипий лично руководил реставрацией Успенского иконостаса, подаренного дочерью Императора Петра I - Императрицей Елизаветой Петровной. Была проведена позолота резьбы иконостаса в виде виноградной лозы.

Господь наш Иисус Христос сказал: «Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой - виноградарь... Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего» (Ио. 15, 1–7).

Такой ветвью, принесшей в винограднике Церкви Христовой «множайший плод», был и отец Алипий. Архимандрит Алипий очень любил надвратный храм Святителя и чудотворца Николая, построенный, как известно из предания, по личному проекту преподобномученика Корнилия.

Отец Алипий восстановил тябловый иконостас Никольского храма. В надвратном храме находятся два чудотворных образа Святителя, который просиял в истории Православной Церкви своим неизреченным милосердием к людям. Названная добродетель была одной из главных и у отца Алипия... Однажды вечером под Никольским храмом встретились келейник отца Алипия и местный вор-рецидивист. Они договорились об ограблении отца Алипия, назначили время и разошлись... Но на самой верхней ступеньке лестницы под Никольским храмом сидела старушка и молилась по четкам. Она слышала разговор злоумышленников и сразу поспешила сообщить отцу Алипию о надвигающейся беде. Тотчас же келейник был прогнан за ворота монастыря.

Таким образом, святитель и чудотворец Николай спас архимандрита Алипия от ограбления и возможного убийства...

Отдельное слово о куполах обители.

После Великой Отечественной войны в Псково-Печерский монастырь приехал однажды работник центрального аппарата Совета по делам религий при Совете Министров СССР. Посмотрел на купола Успенского собора и спросил:

Почему купола не позолочены, как в Троице-Сергиевой Лавре?

По воспоминаниям архимандрита Нафанаила, через несколько дней купола Успенского собора заблестели сусальным золотом.

Отец Алипий продолжил упомянутую традицию... Его трудами и заботами после реставрации солнце отражалось в позолоченных куполах Лазаревского и Никольского храмов. С Михайловским куполом связано такое пожелание отца Алипия:

«Позолочу купол Михайловского собора, и умирать можно...»

Так и произошло... В 1974 году засиял золотом огромный купол собора в честь Архангела Божия Михаила и прочих Небесных сил бесплотных, и отец Алипий вскоре перешел в мир Ангельский...

1 Печатается с небольшими сокращениями. О деятельности архимандрита Алипия (Воронова) в годы Великой Отечественной войны см. в журнале «Родная Ладога» № 2. 2013 г.

Годах жил в Тарчихе у матери, работал в колхозе.

25 сентября того же года рукоположен во иеродиакона патриархом Московским и всея Руси Алексием I , а 14 октября рукоположен в сан иеромонаха . Назначен ризничим Лавры.

11 августа того же года принял хозяйство и имущество Псково-Печерского монастыря от игумена Августина.

Поистине мужем силы и разума, цельной, самоотверженной личностью был архимандрит Алипий во всех проявлениях своего христианского служения. Яркой оценкой его характера служат его же собственные слова: "Побеждает тот, кто переходит в наступление. Обороняться мало, надо переходить в наступление".

Отец Алипий часто проповедовал, особенно о христианской любви, говоря: "Страдавший на Кресте Христос заповедовал нам: "Любите друг друга!" И потому, чтобы избавиться от зла, нужно только одно: исполнять эту последнюю заповедь Господню".

Отец Алипий всегда помогал нуждающимся, раздавал милостыню, много просящих получали от него помощь. За это немало пришлось потерпеть отцу Алипию. Он защищался словами Священного Писания о необходимости оказывать дела милосердия и утверждал, что дела милосердия не могут быть запрещенными, это неотъемлемая часть жизни Святой Православной Церкви. Кто запрещает дела милосердия, тот ущемляет Церковь Христову, не дает ей жить присущей ей жизнью.

Как иконописец и реставратор, он позаботился отреставрировать забронзированный темный иконостас Успенского храма, внутреннюю роспись Михайловского собора, Никольский храм (восстановил тябловый иконостас, отреставрировал икону Святителя, расширил храм за счет башни, укрепил стены, восстановил стильный купол (стильный - от слова "стиль" - совокупность признаков, характерных для искусства определенного времени и направления (в данном случае Псковская школа зодчества XV-XVI вв.).

Была отреставрирована крепостная стена-ограда с боевыми башнями и переходами, восстановлены их покрытия. Шесть икон Божией Матери в Никольской часовне написаны при его участии и руководстве.

Отец Алипий отличался особой решимостью и силой духа. Когда он сжег бумагу о закрытии Псково-Печерского монастыря на глазах посланцев, повернулся к ним и сказал: "Лучше я приму мученическую смерть, но монастыря не закрою". Когда пришли отбирать ключи от пещер, он скомандовал своему келейнику: "Отец Корнилий, давай сюда топор, головы рубить будем!" Пришедшие обратились в бегство.

Отец Алипий не раз писал критику на неправду о Псково-Печерском монастыре и написал в Журнал Московской Патриархии статью о преподобном Корнилии, чтобы не искажали историю.

Защищал верующих людей пред сильными мира сего, заботился об устройстве их на работу. Он писал, что вся вина этих людей состоит лишь в том, что они верят в Бога. Был приветлив и общителен, с любовию принимал посетителей, делился своими талантами, давал мудрые ответы.

Когда его спросили гражданские посетители, как живут монахи, то он обратил их внимание на богослужение, которое совершалось в Успенском храме. "Слышите?" - спросил он. Посетители ответили: "Слышим". - "Что слышите?" - "Монахи поют". - "Ну вот, если б монахи худо жили, то не запели бы".

Когда верующие разделывали в монастыре клумбочки, власти спросили: "Кто у вас работает и на каком основании?" Отец Алипий ответил: "Это народ-хозяин трудится на своей собственной земле". И вопросов больше не последовало.

Пастырей церкви, прибывающих в обитель, он наставлял прилежать служению в своем храме. "Вот, Вы, батюшка, от своего храма уехали, и в вашем храме бес будет служить". - "Как так?" – ему возражали. Отец Алипий отвечал по-евангельски: "Бес обретет храмину пустую..."

Во время эпидемии ящура он разъяснял, чтобы служение в храмах не прекращалось, так как коровы в храмы не ходят, и ни одно учреждение не прекращает своей работы по случаю ящура.

Когда не разрешали посещать пещеры, отец Алипий благословил ежедневно утром, в 7 часов, служить в пещерах панихиду, чтобы верующие люди имели возможность посетить пещеры и помянуть своих родных и близких, особенно погибших в Великую Отечественную войну. Был прислан указ, чтобы панихиды в пещерах не служили. Благословением отца Алипия панихиды продолжали служить. Вопросившему отца Алипия, получил ли он указ, отец Алипий ответил, что получил. "Почему же не выполняете?" - последовал вопрос. Отец Алипий ответил, что этот указ написан под давлением по слабости духа, "я слабых духом не слушаю, я слушаю только сильных духом". И служение панихид в пещерах не было прервано.

Отец Алипий никогда не ездил в отпуск. И даже, как сам он писал, по своей воле не выходил за монастырские ворота, усердно прилежал исполнению монашеских обетов. И обвинителям отвечал, что если из мира течет в обитель на чистый монастырский двор мирская нечисть, то это уж не наша вина.

До самой своей кончины он преподавал благословение на каждое монастырское служение и делание и не оставлял своего послушания.

Сочинения

• Некролог «Иеросхимонах Михаил». ЖМП, июнь 1962
• «Где сокровища Печорского монастыря», газета «Советская культура», 5 октября 1968
• «Преподобномученик Корнилий, игумен Печерский». ЖМП, 1970
• «Древние фрески Псково-Печерского монастыря». ЖМП, 1970
• Некролог «Епископ Иоанникий». ЖМП, 1970

В году издательством Сретенского монастыря впервые выпущен сборник проповедей архимандрита Алипия.

Награды

Церковные

• наперсный крест (25 октября 1951)
• наперсный крест с украшениями (8 октября 1953)
• патриаршая грамота (21 февраля 1954, за работы в Лукино)
• благодарность (11 февраля 1955, за ценный дар в церковно-археологический кабинет – икону св. Николая кон. XVI века).
• патриаршая грамота (23 марта 1963)
• орден Христа Спасителя и крест II степени (11 июля 1963, награждён Антиохийским Патриархом Феодосием)
• орден святого князя Владимира III степени (26 ноября 1963)
• право служить Литургию с отверстыми Царскими вратами до запричастного стиха (1966).
• орден святого князя Владимира II степени (27 августа 1973)
• наперсный крест с украшениями (9 сентября 1973)

Светские

• премирован за хорошие показатели в работе в сумме 100 рублей (4 ноября 1940, завод 58).
• медаль «За боевые заслуги» (15 октября 1944)
• знак «Гвардия» (15 апреля 1945)
• орден Красной Звезды (8 июля 1945)
• медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне» (10 июля 1946)
• медаль «За взятие Берлина» (8 января 1947)
• медаль «За освобождение Праги» (10 февраля 1947)
• медаль «В память 850-летия Москвы» (17 сентября 1948)
• юбилейная медаль «20 лет победы в Великой Отечественной войне» (1 декабря 1966)
• юбилейная медаль «50 лет Вооруженных Сил СССР» (28 ноября 1969)
• юбилейная медаль «25 лет победы в Великой Отечественной войне» (1970)
• памятный знак «Народное ополчение Ленинграда» (30 ноября 1971)
• знак «Ветеран 4-й Гвардейской танковой армии» (1972)

Литература

• Сайт об архимандрите Алипии (Воронове)

Использованные материалы

• Страница на сайте Псково-Печерского монастыря

Ямщиков С. Мой Псков. Псков, 2003 - 352 c.