В советской литературе экономическая политика первых лет существования Советского государства делится па три этапа: от Октябрьской революции до периода военного коммунизма, и период нэпа. На каждом из них вопросы возможности использования товарно-денежных отношений и их роли в экономическом строительстве трактовались марксистской наукой исходя из конкретной исторической обстановки и накопленного опыта хозяйственного развития.

На первом этапе одной из важнейших проблем революционного преобразования была проблема овладения и оздоровления финансовой системы, которая находилась в состоянии, близком к окончательному краху. Именно в этой связи В. И. Ленин указывал, что «всякие радикальные реформы наши обречены на неудачи, если: мы не будем иметь успеха в финансовой политике».

Основные меры, направленные па преодоление финансового кризиса, были сформулированы В. И. Лениным и проекте денежной реформы в мае 1918 г., выдвинутом им на Всероссийском съезде представителей финансовых отделов Советов: финансовая централизация, подоходное и поимущественное обложение, трудовая повинность, замена старых денежных знаков новыми, строжайший учет имеющихся денег, создание широкой сети сберегательных касс и др.

Таким образом, план хозяйственного развития, разработанный под руководством В. И. Ленина весной 1918 г. и рассчитанный на мирный, а значит, и постепенный переход от капитализма к социализму, предусматривал использование для построения социализма денег, кредита, финансов в целом.

Начавшаяся гражданская война и иностранная военная интервенция значительно передвинули сроки осуществления намеченной правительством программы преобразования денежной системы, которую В. И. Ленин определил как «последний решительный бой с буржуазией. . .».

В годы военного коммунизма в стране была проведена широкая национализация промышленных предприятий, введена продразверстка, запрещена частная торговля товарами, подпавшими под государственную монополию, строгая централизация всего производства и распределения, широкое развитие получала трудовая повинность. В те годы господствующим являлось представление о том, что товарно-денежные отношения несовместимы с социализмом и что, используя обстановку гражданской войны и опираясь па военно-революционный энтузиазм масс, можно и должно нанести сокрушительный удар но капитализму и резко сократить исторические сроки движения к социализму, ликвидировать в этих целях наряду с собственностью буржуазии па средства производства и товарно-денежные отношения. Перспектива отказа от товарно-денежных отношений была четко зафиксирована в Программе партии, принятой па ее VIII съезде: «РКП будет стремиться к возможно более быстрому проведению самых радикальных мер, подготовляющих уничтожение денег. . .» Это не могло не сказаться па практике хозяйствования. В годы военного коммунизма проводилась, в частности, система мероприятий, создающих предпосылки для ликвидации денег. Советские экономисты пытались в этой связи обратиться к проблеме безденежного хозяйства и в первую очередь безденежного народнохозяйственного учета. В данном случае важно учитывать и практическую обусловленность поисков безденежного народнохозяйственного учета, поскольку деньги были крайне обесценены и с их помощью невозможно было хоть сколько-нибудь решать задачу соизмерения затрат и результатов производства.

В годы военного коммунизма фактически осуществлялась политика неограниченного использования печатного станка для покрытия финансовых нужд государства. Если в 1918 г. эмиссия бумажных денег составляла 33,6 млрд. р., то в 1919г.- 163,0, а в 1920 г. - 943,5 млрд. р.5 Эмиссия денежных знаков в те годы являлась методом перераспределения материальных ценностей в пользу диктатуры пролетариата, служила средством финансирования военной экономики. Большую роль сыграла эмиссия в обеспечении бумажноденежных накоплений буржуазии и кулачества, в ослаблении их экономического и политического потенциала. Однако хозяйствование при помощи типографского станка как элемент системы военного коммунизма носило временный характер, ибо сам военный коммунизм по ленинской оценке «не был и не мог быть отвечающей хозяйственным задачам пролетариата политикой. Он был временной мерой».5

Интересно отметить, что в годы военного коммунизма В. И. Ленин не раз подчеркивал, что при переходе от капитализма к социализму сразу уничтожить деньги нельзя, что для этого нужно много технических, организационных завоеваний, нужно наладить организацию распределения продуктов для сотен миллионов людей, нужно перевести индивидуальное крестьянское хозяйство на социалистические рельсы.7

И в этом его позиция принципиально отличалась от воззрений «левых коммунистов», предлагавших немедленную ликвидацию денег и. товарных отношений в целом. Поскольку конкретная действительность показала, что каким-либо единовременным актом деньги ликвидировать нельзя, то объективно возникала необходимость, регулирования денежного обращения.

Всего на территории России в годы гражданской войны и военной иностранной интервенции «обращалось около 200 видов денежных знаков». К ним относились, разнообразные денежные знаки дореволюционных образцов; расчетные знаки РСФСР; денежные знаки суверенных советских республик, каждая из которых обладала самостоятельной денежной системой (Закавказские республики, Бухарская Народная Республика); денежные знаки, выпускавшиеся самовольно местными органами Советской власти, различными кооперативными и другими общественными организациями, а также частыми предприятиями; денежные знаки белогвардейских органов, власти (Деникина, Колчака и т. д.); денежные знаки военных интервенционных властей, которые выпускались и в валюте интервентов (англ. ф. ст., яп. иены и т. п.) и в денежных наименованиях нашей страны (рубли, карбованцы); денежные суррогаты, выпускаемые городскими и областными органами власти, общественными организациями и частными предприятиями на. временно оккупированных территориях. Обращение бумажных денег в таком разнообразии формировало небывалую по своей сложности картину денежного хозяйства страны, создавало возможность; авантюристическим элементам обогащаться па фабрикации денежных суррогатов, усиливало процесс обесценения денег. Все это способствовало развитию у населения тенденции, обращать денежные знаки в материальные ценности, что, в свою очередь, увеличивало скорость оборота бумажных денег, приводило к развитию натурального обмена продуктами. Процесс распада единой денежной системы страны, обозначившийся еще в 19Н г., принял катастрофические размеры.

В соответствии с ленинским планом финансовой централизации правительство РСФСР проводило линию на унификацию денежной системы сначала в рамках РСФСР, а затем па всей советской территории. Ежегодно сокращалась эмиссия денежных знаков дореволюционных образцов. На территориях, освобождаемых Красной Армией, деньги интервентов и антисоветских органов власти аннулировались. Денежные суррогаты па советской территории постепенно заменялись па совзнаки. К концу гражданской войны советское правительство в основном справилось с задачей унификации денежной системы. Совзнаки почти повсеместно вытеснили из обращения все другие виды денег.

Вместе с тем окончательная унификация была достигнута позднее, в ходе денежной реформы 1922-1924 гг., проведенной в рамках новой экономической политики, осуществление которой во многом зависело от решения задачи стабилизации рубля и оздоровления финансовой системы в целом.

Огнев, Л. В.
Вестник Ленинградского Университета. Серия 5. Экономика. – Л., 1991. Вып.1.

1 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 36. С. 351.
2 См. там же. С. 351-354.
3 Там же. С. 354.
4 Там же. Т. 38. С. 122.
5 Атлас 3. В. Социалистическая денежная система. М., 1969. С. 105.
6 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 43: С. 220.
7 См. там же. Т. 38. С. 352-353, 363, 441.
8 Атлас 3. В. Социалистическая денежная система. М., 1969. С. 112.
9 В сборнике Академии паук УССР «Нумизматика и сфрагистика» JM» 5 за 1974 г. па с. 78-80 приводятся примеры выпуска бон некоторыми кооперативами Украины в целях «как-то удержать покупательскую способность заработной платы рабочего и служащего. Эти платежные знаки принимались в лавках выпустившей их организации по более пли менее твердому курсу».

Военный коммунизм

В данных условиях правительство было вынуждено пойти по пути натурализации хозяйственных отношений. Произведенные на национализированных предприятиях средства производства и предметы потребления не продавались за деньги, а распределялись в централизованном порядке с помощью ордеров и карточек. К началу 1921 г. 93% всей заработной платы выплачивалось натурой. Предпринятые меры хоть как-то нормализовали работу национализированных предприятий и защитили материальные интересы трудящихся. Вытеснение товарно-денежных отношений и замена их прямым продуктообменом, внедрение системы натурального учета изменили отношение к деньгам как экономической категории. В 1920-1921 гг. в экономической теории обсуждалось несколько проектов измерения общественных затрат на безденежной основе. (Концепция "энергоемкости", "чисто материального учета", "трудочасов", "треды как форма рабочих денег".)

Следствием обесценения денег явилось то, что городская и сельская буржуазия лишилась своих денежных накоплений. Однако совершенно отказаться от использования денег советское государство не могло. З.В. Атлас в своей книге "Социалистическая денежная система" [ 21 пишет, что производство денег в годы военного коммунизма было единственной процветающей отраслью промышленности. Вместе с тем парадокс денежной системы периода военного коммунизма заключался в том, что чем больше сужалась сфера применения денег, тем острее ощущался их дефицит. Поэтому как центральные, так и местные органы советской власти были вынуждены постоянно заниматься денежными проблемами. Эмиссия быстро обесценивающихся бумажных денег оставалась почти единственным источником денежных доходов государственного бюджета. Выпущенные деньги обращались на частном рынке, основу которого составляло мелкотоварное крестьянское хозяйство. Наряду с деньгами роль всеобщего эквивалента на частном рынке выполняли и товары повышенного спроса, например соль, мука. Это затрудняло экономические связи между отдельными районами страны, порождало мешочничество, спекуляцию, подрывало финансовую базу государства, которое не могло контролировать и регулировать развитие мелкотоварного хозяйства. Таким образом, и в условиях военного коммунизма деньги сохранили свою роль, но выполняли ее в своеобразной форме.

Денежная реформа 1922-1924 гг

После окончания Гражданской войны все усилия государства были направлены на восстановление товарно-денежных отношений в стране, укрепление денежного обращения. Путем регулирования товарно-денежных отношений правительство рассчитывало использовать деньги как орудие общегосударственного учета, контроля и планирования. В марте 1921 г. на X съезде РКП была обсуждена и принята новая экономическая политика (нэп). Доказывая необходимость развития товарно-денежных отношений в интересах восстановления народного хозяйства и укрепления элементов социалистической экономики, В.И. Ленин подчеркивал: "... оборот денежный, это - такая штука, которая прекрасно проверяет удовлетворительность оборота страны, и когда этот оборот бывает неправильным, то получаются из денег ненужные бумажки". В процессе реализации нэпа важную роль в становлении и развитии первой денежной системы СССР сыграла денежная реформа 1922-1924 гг. В ходе нее в законодательном порядке были определены все элементы, формирующие понятие денежной системы.

Денежной единицей СССР был объявлен червонец, или 10 руб. Было установлено его золотое содержание - 1 золотник или 78,24 долей чистого золота, что соответствовало золотому содержанию дореволюционной десятирублевой золотой монеты.

На первом этапе денежной реформы в обращение были выпущены червонцы. При этом важно подчеркнуть, что червонец выпускался не для покрытия бюджетного дефицита, а для обслуживания хозяйственного оборота. Монопольное право эмиссии червонцев было представлено Государственному банку СССР. Как банковские билеты они выпускались банком в обращение в процессе краткосрочного кредитования народного хозяйства. Причем ссуды предоставлялись только под легкореализуемые товарно-материальные ценности. Банковские ссуды в червонцах замещали, как правило, товарные векселя. Для изъятия червонцев из обращения было решено ссуды Государственного банка, предоставленные в червонцах, ими же и погашать. Поэтому сумма находящихся в обращении червонцев была ограничена потребностью хозяйственного оборота в платежных средствах. Они были кредитными деньгами не только по форме, но и по существу. Их эмиссия ограничивалась и потребностями хозяйственного оборота, и ценностями, находящимися на балансе Государственного банка. Так, по закону, выпущенные в обращение червонцы обеспечивались не менее чем на 25% драгоценными металлами, устойчивой иностранной валютой по курсу обмена на золото, а на 75% легкореализуемыми товарами, краткосрочными векселями и другими краткосрочными обязательствами. Для поддержания устойчивости червонца по отношению к золоту государство допускало в известных пределах его обмен на золото (в монетах и слитках) и устойчивую иностранную валюту. Кроме того, государство принимало червонцы по нарицательной стоимости в уплату государственных долгов и платежей, взимаемых но закону золотом. Таким образом, для поддержания устойчивости червонца были созданы вес необходимые условия. Он утвердился в обращении в качестве твердой валюты.

Решить задачу поддержания устойчивости национальной валюты было непросто. Во-первых, в стране существовал большой бюджетный дефицит, который покрывался за счет эмиссии постоянно обесценивающейся новой валюты - совзнаков. В связи с этим существовало параллельное обращение двух валют - червонца и совзнака. Во-вторых, с переходом к нэпу прочные позиции в обращении в качестве устойчивой валюты заняли золото и иностранная валюта. Именно поэтому до марта 1923 г. от 30 до 50% разрешенных к выпуску червонцев, оставались в кассе Правления Государственного банка, т.е. в обращение не поступали. По мере укрепления позиций червонца в 1923 г. происходит постепенный переход от золотого исчисления всех денежных операций к червонному. В червонцах стали исчисляться доходы и расходы госбюджета, объем хозяйственных сделок, налоговых платежей, заработная плата и т.д. Отпала необходимость использовать в качестве средств обращения и платежа царские золотые монеты и иностранную валюту. Предоставленное Государственному банку право эмиссии червонцев расширило его возможности по кредитованию народного хозяйства. Прекратилось связанное с обесценением денег проедание предприятиями собственных оборотных средств, создались нормальные условия для развития коммерческого и банковского кредитов. Все это позволило укрепить принципы хозрасчета в народном хозяйстве, увеличить доходную базу бюджета и сократить бюджетный дефицит.

Однако эмиссия совзнаков для покрытия бюджетного дефицита продолжалась до середины 1924 г. Для сокращения номинального объема денежной массы и облегчения расчетов в стране было проведено две деноминации совзнаков1: первая в конце 1921 г., а вторая в конце 1922 г. При первой деноминации 10 ООО руб. всех предыдущих выпусков приравнивались к 1 руб. денежных знаков образца 1922 г. При проведении второй деноминации 100 руб. образца 1922 г. обменивались на 1 руб. образца 1923 г. На 1 марта 1924 г. количество совзнаков в обращении без учета двух деноминаций было фантастическим - 809,6 квадриллиона руб. Даже при мелком обороте приходилось оперировать миллионами рублей.

По мере обесценения совзнаков сфера обращения червонцев продолжала расширяться. Если первоначально они обслуживали коммерческий оборот между предприятиями, предприятиями и финансово-кредитной системой, то позднее стали обращаться и в сфере розничной торговли. Таким образом, некоторое время в стране существовала система параллельного обращения двух валют.

Система параллельного обращения валют была шагом к восстановлению товарно-денежных отношений в стране и укреплению денежного обращения. Вместе с тем она содержала в себе серьезные противоречия. Червонец как денежный знак крупного достоинства являлся валютой города. Цены на сельскохозяйственные продукты были низкими, поэтому крестьянский рынок обслуживался в основном совзнаками. От обесценения последних крестьяне несли большие материальные потери. Возникла угроза сокращения сельскохозяйственного производства, натурализации крестьянского хозяйства. От обесценения совзнака страдало и городское население. Потери семейных бюджетов рабочих и служащих составляли от 20 до 30%. Все это требовало завершения начатой денежной реформы. Необходимые экономические предпосылки для этого, а также формирования новой денежной системы были созданы к началу 1924 г.

Второй этап денежной реформы был ознаменован выпуском казначейских билетов и изъятием из обращения обесцененных совзнаков. В феврале-марте 1924 г. советское правительство издало декреты о выпуске в обращение государственных казначейских билетов достоинством 1; 3; 5 руб., прекращении выпуска в обращение совзнаков, чеканке и выпуске в обращение серебряной и медной монет, изъятии из обращения совзнаков. Последнее осуществлялось путем их выкупа по следующему курсу: 1 руб. казначейских билетов обменивали на 50 тыс. руб. денежными знаками образца 1923 г. Если не считать двух деноминаций, проведенных в 1921 и 1922 гг., то обменный курс составлял 50 млрд руб. всех старых, находящихся после Октябрьской революции денежных знаков на 1 руб. новый.

Казначейские билеты отличались от червонцев не только достоинством купюр, но и экономической природой. До середины 1924 г. эмиссия казначейских билетов использовалась Народным комиссариатом финансов СССР для покрытия бюджетного дефицита. Для их выпуска в обращение не требовалось банковского обеспечения золотом, товарами или кредитными обязательствами. Как законное платежное средство казначейские билеты обеспечивались всем достоянием государства. Для поддержания устойчивости денежного обращения в стране эмиссия казначейских билетов была ограничена. В 1924 г. предел эмиссионного права Народного комиссариата финансов СССР на выпуск казначейских билетов составлял не более 50% выпущенных в обращение банковских билетов, в 1928 г. -не более 75%, а в 1930 г. - не более 100%. В 1925 г. в связи с ликвидацией бюджетного дефицита эмиссия казначейских билетов была полностью передана Государственному банку. Наряду с эмиссией банковских билетов эмиссия казначейских билетов стала одним из кредитных ресурсов банка. Казначейский характер эмиссии сохранился для металлической монеты, доход от которой поступал в бюджет.

Таким образом, в результате реформы 1922-1924 гг. в СССР сложилась новая денежная система. Были определены виды денежных знаков, название денежной единицы, ее золотое содержание, порядок эмиссии денежных знаков, их обеспечение, экономические инструменты регулирования денежной массы в обращении. Существенное значение для организации последнего имело предусмотренное законом развитие безналичных расчетов. Сформированная в результате реформы 1922-1924 гг. новая денежная система просуществовала с небольшими изменениями непринципиального характера до начала 1990 г.

Данная реформа проводилась в сложной экономической и политической обстановке: разрушенная экономика, финансовая блокада, резкое сокращение золотого запаса. Накануне ее осуществления золотой запас страны составлял 8,7% золотого запаса царской России перед Первой мировой войной и 13% золотого запаса накануне денежной реформы С.Ю. Витте. Советскому правительству удалось в короткий срок создать новую денежную систему, укрепить покупательную способность рубля и повысить роль денег в управлении общественным производством. Для поддержания установленного паритета (1 червонец равнялся 10 руб. казначейскими билетами) советское правительство широко использовало доступные ему приемы - государственное регулирование товарных цен и товарную интервенцию. В 1922-1924 гг. Советскому государству уже принадлежали подавляющая часть промышленной продукции, ресурсы кредитной системы, весь железнодорожный транспорт, внешняя торговля, значительная часть оптовой торговли страны. Регулируя оптовые и розничные цены, маневрируя товарными запасами и денежными ресурсами, государство активно влияло на покупательную способность денег, их циркуляцию в народном хозяйстве.

lt;§ 1. «Военный коммунизм» и ломка денежной системы. - § 2. Распад денежной системы и разрыв цен. - § 3. Натурализация хозяйства и курс на ликвидацию денег. - § 4. Теория и практика отмирания денег. - Проблема хозяйственного учета при социализме. - Проекты безденежного хозяйственного учета. - § 5. Развитие товарообмена и появление местных эквивалентов. - Развернутая форма стоимости.- Всеобщая реформа стоимости. - § 6. Совзнаки как заместители местных товаров- денег. - § 7. Причины «живучести» совзнака.
В октябре 1917 г. пролетариат получил в наследие от буржуазии в корне расстроенную денежную систему. Все сливки эмиссионного налога уже были сняты царским и временным правительствами, которыми всего было выкачено у населения путем инфляции товарных ценностей более чем на 7 млрд. золотых руб. Вооруженной силой сломив сопротивление чиновников Государственного банка, советская власть завладела эмиссионным аппаратом и воспользовалась им для финансирования «издержек революции».
§ 1. Печатный станок служил пролетариату средством борьбы с буржуазией, наряду с огнестрельным оружием.
Время от середины 1918 г. до апреля 1921 г. обычно называется периодом «военного коммунизма». В период военного коммунизма все было мобилизовано для борьбы с внутренней и внешней буржуазией.
«Все наше хозяйство как в целом, так и в отдельных частях, было насквозь проникнуто условиями военного времени. Считаясь с нам, мы должны были ставить своей задачей сбор определенною количества продовольствия, не считаясь совершенно с тем, какое это займет место в общехозяйственном обороте» (Ленин). Такая политика была необходимостью в условиях ожесточенной гражданской войны. «В тех условиях войны, в которые мы были поставлены, эта политика была правильна. Мы не имели никакой другой возможности, кроме максимального применения немедленной монополии, вплоть до изъятия всех излишков, хотя бы без всякой компенсации... Это была мерсі, вызванная условиями не экономическими, а предписанная нам в значительной степени условиями военными» (Ленин). Поскольку «военный комунизм» «был вынужден войной и разорением», «он не был и не мої быть отвечающей хозяйственным задачам пролетариата политикой. Он был временной мерой» (Ленин).

Введение продразверстки и многочисленных и всеобщих трудповин- яостей, национализация всего производства вплоть до мельчайших предприятий, централизованное (через так называемые «главки», т. е. главные управления отдельных отраслей промышленности) управление всей промышленностью, отмена вольного рынка и централизованное снабжение населения и Красной армии продуктами - таковы характерные черты этого периода. Все эти мероприятия привели к тому, что сфера рыночного обмена чрезвычайно сузилась: между тем бумажно-денежная эмиссия продолжала расти; но ее реальная ценность падала ввиду непрерывного возрастания темпа обесценения совзнаков.
§ 2. Следующая таблица показывает рост денежной массы и падение ее реальной ценности.
Реальная цен-
Чрезвычайное сокращение сферы рыночного обмена, катастрофическое увеличение скорости обращения денег при непрерывном возрастании эмиссии, таковы причины столь резкого обесценения совзна- асов. Темп обесценения постоянно (кроме 2 полугодия 1920 г.) обгонял темп эмиссии, что видно из диаграммы № 5 на стр. 172.
Но бумажно-денежный поток в течение этого периода нб.исчерпывался одной централизованной эмиссией совзнаков советской властью. С весны 1919 г. местные эмиссии денежных знаков получилП чрезвычайно широкое распространение в связи с раздроблением всей нынешней территории СССР на множество политически или хозяйственно оторванных друг от друга областей и районов и даже отдельных городов, вплоть до уезДных.
§ 2. Период «военного коммунизма» - это период небывалого в истории бумажно-денежного хаоса. Распад единства денежной системы отражал глубочайший распад экономических связей ранее целостного хозяйственного организма и в свою очередь усугублял общехозяйственную деградацию (упадок). Цены не только росли со дня на день, даже с часа на час, но самое главное - исчезла единая цена. За один и тот же период на один и тот же товар - ржаную муку - цены в совзнаках в Ленинграде были в 23,8 раза выше, чем в Саратове, и в 15 раз выше, чем в Ульяновске. В каждом районе устанавливались свои собственные цены, и чем больше один район был отдален от другого, тем большим был разрыв цен. Не менее резким был разрыв цен товаров на одном и том же рынке. Так например на московском рынке в октябре 1920 г. цены на масло, сахар, пшено м сельди возросли в сравнении с 1913 г. свыше, чем в 10 тыс. раз;

Диаграмма № б
Соотношение темпов увеличения денежной массы и роста цен в процентах с 1918 по 1921 г. в СССР

		1 1 массы - Рост цен
					(НОЙ
			(В про	центах)
gt; 1
						I »
					»--V	к
			# # #			Г\\
			і # # #
1 ^			/ # г
1 # 1 #	ч
1 \" / / 1 і
1/ 1#					-

1918 1918
і II
п ¦ о
1919
I
1919
II
1920
1
’920
II
1921
I
и
1921
II
я
400
80
60
40
20
300
80
60
40
20
200
80
60
40
20
100
80
60
40
20
0
Показательно, что рост цен во втором полугодии каждого года, в связи с реализацией урожая, значительно замедляется, даже при возрастании темпа эмиссии, как например во второй половине 1919 и 1920 гг. Это замедление темпа обесценения денег во второй половине 1920 г. было настолько значительным, что прирост эмиссии в процентах оказался даже несколько большим, чем обесценение совзнака.
цены на мясо, молоко и яйца от 5 тыс. до 10 тыс. раз, а на капусту и свежую рыбу-менее чем к 5 тыс. раз. Цены же на продовольствие в целом возросли во много раз; больше, чем цены на предметы роскоши. Рынок вообще был загнан в подполье, и хотя фактически он повсюду существовал в период «военного коммунизма», но1 сфера рыночного товарооборота и следовательне сфера денежного обращения оказалась весьма суженной. Этим наряду с сильно возросшей скоростью обращения денег и объясняется, почему к 1 июля 1921 г. товарное обращение всего Союза удовлетворялось денежной массой, реальная ценность которой была равна всего 29 млн. руб.
§ 3. Денежно-рыночный товарооборот чем дальше, тем больше вытеснялся, с одной стороны, государственным, бесплатным снабжением продуктами в натуре, а с другой стороны, нелегальным частнохозяйственным товарообменом.
Чем дальше, тем больше для рабочих * и служащих главным источником снабжения становился паек (установленная государством твердая норма планового снабжения), а не покупка товаров на рынке за совзнаки. Так по данным Л. Крицмана в- среднерусском бюджете

рабочего госснабжение в натуре составляло: в 1918 г.-41%» в 1919 г.- 63%» в 1920 г.-75%. Также в общем реальном государственном бюджете денежные доходы-расходы к 1920 г. играли незначительную роль. По предположениям С. Голованова весь государственный доход за 1920 г. (включая валовой доход от национализированных отраслей народного хозяйства) был равен 1 726 млн. золотых руб. Из этой суммы на долю денежных расходов по его вычислениям приходилось только 126 млн. руб., или 7,3*/0. Конечно эти цифры приблизительны, ибо нет данных для точного исчисления, но соотношение денежной и натуральной частей бюджета таковым примерно и должно было быть. Таким образом астрономические цифры бумажно-денежной эмиссии в 1920 г. фактически приносили государству очень скромный реальный доход. Главной опорой бюджета была не эмиссия, но поступление продукции в натуре от крестьянства в порядке продразверстки и от промышленности путем прямого изъятия всей необходимой государству продукции и ее планового распределения.
§ 4. В этот период были сделаны практические шаги на пути замены денежного оборота безденежными бухгалтерскими расчетами. Декрет СНК от 23 января 1919 г. устанавливал определенный порядок расчетов между национализированными и муниципализированными и находящимися под государственным контролем предприятиями и учреждениями. Расчеты должны были производиться, как говорилось в декрете, «бухгалтерским способом без участия денежных знаков». Декретом СНК от 6 января 1920 г. эти постановления были распространены на кооперацию. Наконец декретом СНК от 25 июля 1920 г. о реквизициях и конфискациях, было предписано частным лицам вносить на текущие счета в государственные кассы всю денежную наличность, превышающую двадцатикратную минимальную тарифную ставку данной местности на одно лицо. Таким образом советская власть принимала в то время меры(которые не исчерпывались приведенными декретами) к сужению сферы денежного обращения. Так 2 сессией ВДИК 18 июня 1920 г. по докладу НКФ было принято постановление, в котором была признана деятельность НКФ, выразившаяся «в стремлении к установлению /безденежных расчетов для уничтожения денежной системы, - в общем соответствующей основным задачам хозяйственного и административного развития РСФСР». ВДИК поручил принять действительные меры для проведения в жизнь новой системы хозяйственного управления.
В связи с общим курсом на сужение сферы денежного обращения встал вопрос о замене прежнего денежного учета новым единым методом оценки и учета хозяйственной деятельности. Как исчислять эффект производственной работы? Каким образом можно установить, какие продукты выгоднее производить, если нет общей единицы учета лроизводительности труда? И не означает ли установление той или иной единицы учета снова возврат к деньгам, по крайней мере как мерилу стоимости? Эти вопросы организации хозяйственного учета в социалистическом обществе в этот период приобрели огромное практическое значение и неудивительно, что происходило оживленное их обсуждение в научных и деловых кругах.
Нашими экономистами был предложен целый ряд проектов хозяй- «А, XX XVX
А ¦ ¦*
ственного учета и оценки при социализме. Одни предлагали ввести непосредственный хозяйственный учет затрат по каждому виду продуктов в отдельности, другие выдвигали единый принцип оценки затрат для всех видов продуктов. С другой стороны, в числе этих последних проектов одни выдвигали принцип связанного (пайкового) распределения продуктами, другие свободного распределения. В последнем случае каждому трудящемуся выдавался бы трудовой бон, на который он мог бы получать любые продукты равной «трудовой ценности». Значительная часть проектов сводилась к установлению единой «трудовой единицы» учета и распределения, которую назвали «тредом». Основной единицей «трудовой» ценности по предложению Креве считается «час простого неквалифицированного общественно-необходимого труда».
Наиболее разработанпый проект хозяйственного учета при социализме предложил С. Г. Струмилин. Проблема по его мнению «сводится к разрешению математической задачи о том, какое распределение производительных ресурсов страны может обеспечить максимум удовлетворения потребностей при минимуме трудовых затрат». Общественно-необходимым будет считаться тот труд, который затрачен в соответствии с указанным выше принципом; в качестве единицы учета Струмилин предлагал «принять ценность продукта труда одного нормального работника первого тарифного\" разряда при выполнении им нормы выработки на 100%».
Также и «рабичая группа Валютной подкомисии НКФ» в своем проекте писала: «За единицу трудового учета принимается средняя продукция одного нормального- дня простого труда при нормальний его напряженности для данного рода работы. Означенной трудовой единице учета присваивается наименование «тред». На Совет труда и оборины візлагается выработка и установление: 1) правил приведения сложного труда к простому; 2) выраженного в тредах норма зьн- го прейскуранта всех хозяйственных благ и услуг, подлежащих учету, и 3) порядка периодического, по мере надобности, пересмотра этих правил и прейскурантов». Но то, что «возлагалось» на Совет труда и оборины, и быдр самым важным и трудным. Конечно можно более или менее точно учесть, сколько конкретного труда затрачивается на тот или иной продукт (если и затраты сырья также выражены в трудовых единицах), но как установить, сколько затрачено общественно-необходимою и простого труда, как сложный труд свести к простому? Для центральных органов хозяйственн го управления это было бы весьма трудным, но не. неосуществимцм делом. При наличии планового- учета общественного потребления, с одной стороны, и данных технических условий, с другой стороны, можно было бы установить, какой труд в каждой отрасли является общественно-необходимым. Также вполне ВОЗМОЖНО И сведение СЛОЖИ1 го труда к простому, если будет точно установлена необходимая затрата труда на получение той или иной квалификации. Впрочем этот момент в коммунистическом обществе не будет играть роли, ибо, предполагая высокое развитие техники, в этом обществе будет проведен принцип: «с каждого по способностям, каждому по потребностям». Но при отсутствии этой возможности, т. е. когда условия технического развития еще не дают возможности полного удовлетворения всех общественных потребностей, к нечно необходимо будет распределение продукции с учетом затраченного каждым производителем труда, и следовательно здесь необходимо будет сведение сложного труда, к Простому.
Наиболее соответствующими социалистической системе были проекты введения всеобщего хозяйственного учета в трудовых единицах - тредах. Эти треды как будто очень похожи на «трудовые боны» Оуэна или другие подобные попытки непосредственно определить стоимость продуктов в трудовых единицах (см. главу XVIII). Но существенная разница между ними в том, что проекты наших тредов имели под собой более или менее твердую почву в виде национализации и централизованной организации всей промышленности (и отсюда теоретическая возможность установления количества затраченного на продукты общественно-необходимого труда), в то время как Оуэн хотел ввести организованный и «справедливый обмен» по. «трудовой ценности» при- наличии частной собственности на средства производства и полной анархии всего производства.
Но не являлись ли эти треды по существу теми же деньгами, лишь по-иному названными? Буржуазные экономисты обычно дают положительный ответ на этот вопрос, но это совершенно неверно. «При общественном производстве денежный капитал отпадает. Общество распределяет рабочую силу и средства производства между различными отраслями труда. Производители могут, пожалуй, получать бумажные удостоверения, по которым они извлекают из общественных потребительных запасов то количество продуктов, которое соответствует их рабочему времени. Эти удостоверения отнюдь не деньги. Они не совершают обращения» (К. Маркс).
§ 5. Но проекты введения всеобщего и единого хозяйственного учета в тредах и распределение продукции в «бумажных удостоверениях», выраженных в тредах, не были осуществлены на практике.
Дело в том, что обязательное условие, при котором „ могут быть ликвидированы деньги, согласно постановлению VIII съезда РКП-«полная организованность коммунистического производства и распределения», невозможно было осуществить ни в 1918 г., ни в 1919 г., ни в 1920 г. Если крупное производство уже было обобществлено и организовано (и таковым оно является и теперь), то много миллионов крестьянских хозяйств попрежнему оставались дезорганизованной массой, и государство фактически не имело возможности, с одной стороны, извлекать все хлебные излишки, а с другой стороны, снабжать крестьянство в необходимом количестве городской продукцией. Выполнение продразверстки постоянно отставало от планов; установлено, что у крестьянства оставались значительные запасы хлеба. Весь этот хлеб уходил на «подпольный рынок», рыночный товарооборот несмотря на все репрессии продолжал существовать.
А раз существует рынок, значит, как мы уже знаем, должны быть и цены и деньги. Мы знаем далее, что действительными деньгами является только какой-либо один определенный товар, например золото. Какой же товар был деньгами на «подпольном рынке» в эпоху «военного коммунизма», что являлось здесь мерилом стоимости? Чтобы ответить на этот вопрос мы должны вспомнить то, о чем говорилось в I главе, а именно о четырех формах стоимости. На «подпольном, рынке» в период «военного коммунизма» складывались отношения, которые можно подвести как под простую и развернутые формы, так и под всеобщую форму. Когда городское население переживало настоящий голод, а сельское население - острую нужду в целом ряде продуктов, как хлебе, мануфактуре и пр., то не могло быть\" и речи о том, чтобы всеобщим товарным эквивалентом было золото. Само золото превратилось в рядовой товар и к тому же значительно менее ценный, чем до войны, в противоположность например таким товарам, как хлеб или соль. Уже в 1918 г. на золото можно было купить товаров по индексу в 10 раз меньше, чем до войны, т. е. золотой рубль в товарах стоил всего гривенник.
Рынок, загнанный в подполье, к тому же лишенный денег, был в силу этого дефективным, рынком. Но раз рынок существовал, и рыночные отношения, хотя бы в уродливой форме и в ограниченном объеме, развивались, необходимо должны были быть созданы и новые деньги. И этот процесс развития новых видов товаров-денег мы как раз и наблюдаем в этот период.
Торгуя «из-под полы», т. е. нелегально, продавцы и покупатели устанавливали в каждом отдельном случае случайные меновые эквиваленты, поскольку всеобщего эквивалента не было.
Вот пример установления в г. Калуге в январе 1919 г. по данным Ф. Термитина меновых пропорций, соответствующих по марксовой теории развернутой форме стоимости (поскольку один какой-либо товар в качестве всеобщею эквивалента здесь не фигурировал):
1 фун. мыла =2 фун. пшена,
22 фун. керосина = 15 фун. гороха,
1 шинель = 101/2 ФУ3- крупы-ядрицы, 3 фун. соли = 30 фун. овса,
1 пара сапог = 30 фуц. гречневой крупы, У2 ФУН* махорки = 1 фун. свиного сала.
Поскольку на рынке одноврем нно устанавливались простые меновые отношения мцжду длинным рядом товаров, постольку эти отношении могут быть названы развернутой формой стоимости, как например: 1 воз дров = 672 ФУН- керосина, или 1 шинели, или-15 фун. поли (пропорция взята из книги Вайсберга «Деньги и цены»). Такие пропорции устанавливались на всех рынках, и это было неизбежно, коль скоро рыночные отношения существовали.
Наиболее ходкие и наиболее ценные товары становятся всеобщими эквивалентами. Обычно не только в разных районах, но даже и в одном и том же районе существовало по нескольку эквивалентов. Эти товарные эквиваленты постоянно вели друг с другом борьбу за положение денежного, т. е. всеобщего и единого эквивалента. Так в Москве в 1920 г. наиболее сильными претендентами на «денежный престол», освободившийся после «.низложения» золота, были соль и печеный хлеб. «Мы имеем все данные считать, - говорит Вайсберг, ¦- соль для Москвы в 1920 г. масштабом цен, орудием обращения и средством накопления». В других местах были другие претенденты. Отправлявшийся в деревню за продуктами, предварительно всегда выяснял, «на что в этой деревне меняют», например на соль или хлеб или керосин, и в соответствии с этим брал с собой определенное количество данного эквивалента.
Таким образом развернутая форма стоимости превращается для каждого отдельною района во всеобщую форму.

муки.
Вот пример этой всеобщей формы стоимости (также взятый из жизни), при которой всеобщим эквивалентом является ржаная мука:
30 фун. керосина 10 фун. мыла 3 фун. махорки 10 арш. ситца
«Если бы, - сказал Маркс, - все товары выражали свою стоимость в, серебре, пшенице или меди, то серебро, пшеница или медь были бы мерилами стоимости, следовательно, всеобщими эквивалентами».,
Однако поскольку у нас в этот период «эквивалентная форма» нигде прочно не срослась с натуральной формой» какого-либо опре-, деленного товара, постольку мы по существу еще не имели действительных, вполне развитых денег. Всеобщая форма стоимости еще не превратилась в денежную форму стоимости. Раз не было на «подпольном рынке» единого эквивалента для всей экономической системы СССР, значит в СССР не было в этот период действительных, gt;закончивших свое развитие денег.
§ 6. Но наряду с этими эквивалентами - недоразвитыми деньгами - существовало нечто, что все мы называли «деньгами», а именно совзнаки. Бумажные же деньги не есть деньги, но только заместители или представители денег. Коль скоро золото перестало быть действи-, тельными деньгами, бумажные деньги должны были найти какую-либо другую точку опоры, но такой единой точки как раз не было. Отсюда и полнейшая неустойчивость совзнаков и ролпейшая неразбериха в це-, нах. В одном районе, говорили так: «рубашка стоит 10 фун. муки, а в совзнаках.сегодня она стоит 20 млрд. руб.» и продавец рубашки получал 20 млрд. руб., на которые он мог купить 10 фун. муки. В тот. же день в другом районе говорили так: «рубашка стоит 5 фун. соли, а в совзнаках сегодня она стоит 10 млрд. руб.» И оказывалось, что одна и та же рубашка здесь стоит 20 млрд. руб., а там 10 млрд. руб. Поскольку в разных районах фигурировали разные эквиваленты, постольку совзнакам приходилось замещать то соль, то муку, то ситец и т. д. .
Если бы в качестве мерила стоимости и средства накопления функционировали действительные и вполне развитые деньги - золото, т. е. всеобщий и единый эквивалент, то такого положения сугцество- вать не могло бы: совзнаки обесценивались бы более равномерно.
Но как раз ввиду разрыва хозяйственных связей, глубоких сдвигов, в производстве и потреблении, нелегального положения рынка, расстройства транспорта и т. д., в каждом районе устанавливались свои, собственные эквиваленты, и каждый район по-своему устанавливал, г какую ценность данного товарного эквивалента - «полуденег» замещают находящиеся в обращении совзнаки. В этом отсутствии единой товарно-денежной основы у совзнаков все своеобразие положения на «подпольном рынке». Совзнаки были лишены прочного, единого, .для всего общества установленного денежного основания - мерила стоимости. lt;
§ 7. Если в отдельных районах развивались эквиваленты, \"хотя бы временно выполнявшие функции денег (мерила стоимости, средства обращения\"’и платежа и орудия накопления), то спрашивается, почему все же на местах рынок совершенно не аннулировал, совзцаки. и не заменил их полностью мукой или солью в качестве средства обращения?
¦ Это объясняется тем, что указанные эквиваленты были\" іісклфчи- ельйо местными эквивалентами, имевшими силу только в, узкцх пределах данных районов. Однако полностью экономическая связь между:
12 3. Атлас. Деньги и кредит
отдельными рынками никогда не порывалась, а эта связь могла выражаться только в денежной форме. Если в данном районе эквива-\" лентом являлась кукуруза, а в другом районе - соль, то очевидно, что лицо, имевшее в своем распоряжении известное количество эквивалента в данном районе, не могло бы воспользоваться им как покупательским средством в другом районе, где был другой эквивалент. Необходимо было еще установление известной ценностной пропорции между местными эквивалентами. А эти пропорции могли устанавливаться только таким образом, что все местные эквиваленты выражались в определенном (хотя и изо дня в день изменяющемся) количестве всеобщих и обязательных к приему на всей территории советской власти бумажных денег - заместителей всех местных эквивалентов.
Таким образом благодаря существованию совзнаков вносилось известное единство в межрайонные рыночные отношения. Все товары ііа местных рынках выражались в определенном количестве единиц местных эквивалентов, а эти последние - в определенной сумме денежных знаков, и таким образом эквиваленты всех районов получали единую форму выражения в совзпаках.
Кроме того следует еще принять во внимание, что «товарная форма» местных эквивалентов, как например муки и соли, не приспособлена, в полной мере для выполнения всех денежных функций. Как бы вы, например, могли расплачиваться мукой за одну коробку спичек и т. п.? Лестные эквиваленты не обладали необходимыми качествами денежного товара ¦- портативностью, высокой ценностью при малом объеме*, разным качеством и т. д., которыми в нормальных условиях обладает золото.
Следовательно несмотря на непрерывно падающую стоимость совзнаков, что представляло огромные неудобства для товарного обращения, оперирование на «подпольном рынке» совзнаками было экономической необходимостью.
Итак в то время как в наших учреждениях шли дискуссии по ноно ду тредов как методов социалистического учета и распределении, в экономической системе СССР происходил процесс формирования «гподпольных», незаконных и следовательно нерегламентированных «.денежных систем
Литература.

1. Вайсберг, Деньги и цены. 3VL 1925.
2. Проф. JI. Юровский, Денежная политика советской власти. М. 1928,
3. Проф. 3. С. Жаценеленбаум, Денежное обращение в России 1914 -1924 гг.

X 1924.

1. Проф. С. А. Фалькнер, Проблемы теории и практики ёмиссионного хозяйства. М. 3924.
2. Сборник «Наше денежное обращение», под ред. Л. Юровскою. М« 1926.
3. Е. А. Преображенский. Бумажные деньги. Гиз. 1920.

1. Л. Жрицман, Героический период русской революции, изд. 2. М. .1. 1926.

Вопросы для повторения.

1. Охарактеризуйте состояние денежного обращения и процесс натурализации! вародцого хозяйства в период военного коммунизма.
2. Какие в это,т период выдвигались проекты хозяйственного учета при социа- кмаче?
3. Какие деньги были действительными деньгами, т. е. являлись мерилом стоимости при военном коммунизме и в начале нэпа?
4. Являлись ли совзнаки заместителями какого-либо определенного вида действительных денег?
5. В чем причины «живучести» сов.знака?

Еще по теме ГЛАВА XV. ДЕНЕЖНОЕ ОБРАЩЕНИЕ В ПЕРИОД ВОЕННОГО КОММУНИЗМА:

1. 5. Советская модель \r\nэкономики и советская \r\nэкономическая наука
2. ГЛАВА XII. ОСНОВНЫЕ МОМЕНТЫ ИЗ ИСТОРИИ ДЕНЕЖНОГО ОБРАЩЕНИЯ И ДЕНЕЖНЫХ ТЕОРИЙ.
3. ГЛАВА XV. ДЕНЕЖНОЕ ОБРАЩЕНИЕ В ПЕРИОД ВОЕННОГО КОММУНИЗМА
4. ГЛАВА XVI. ДЕНЕЖНОЕ ОБРАЩЕНИЕ ПРИ НЭПЕ ДО ДЕНЕЖНОЙ РЕФОРМЫ 1924 Г.

Описание

1. Мероприятия государства, именуемые политикой «военного коммунизма»………………………………………………………………………..4


Список использованных источников……………………………………………..14

Работа состоит из 1 файл

Введение ……………………………………………………………………………3

1. Мероприятия государства, именуемые политикой «военного коммунизма»………………………………………………… ……………………..4

2. Денежное обращение в годы Гражданской войны……………………………..7

3. Деятельность Народного банка……………………………………………..….10

Список использованных источников…………………………………………….. 14

Введение

В октябре 1917 г. пролетариат получил в наследие от буржуазии в корне расстроенную денежную систему. Все сливки эмиссионного налога уже были сняты царским и временным правительствами, которыми всего было выкачено у населения путем инфляции товарных ценностей более чем на 7 млрд. золотых руб. Вооруженной силой сломив сопротивление чиновников Государственного банка, советская власть завладела эмиссионным аппаратом и воспользовалась им для финансирования «издержек революции».

Время от середины 1918 г. до апреля 1921 г. обычно называется периодом «военного коммунизма». В период военного коммунизма все было мобилизовано для борьбы с внутренней и внешней буржуазией.

Введение продразверстки и многочисленных и всеобщих трудоповиностей, национализация всего производства вплоть до мельчайших предприятий, централизованное (через так называемые «главки», т. е. главные управления отдельных отраслей промышленности) управление всей промышленностью, отмена вольного рынка и централизованное снабжение населения и Красной армии продуктами - таковы характерные черты этого периода. Все эти мероприятия привели к тому, что сфера рыночного обмена чрезвычайно сузилась: между тем бумажно-денежная эмиссия продолжала расти; но ее реальная ценность падала ввиду непрерывного возрастания темпа обесценения совзнаков.

1. Мероприятия государства, именуемые политикой «военного коммунизма»

Внутренняя политика Советского государства времен гражданской войны получила название «политики военного коммунизма». Термин «военный коммунизм» был предложен известным большевиком А.А. Богдановым еще в 1916 г. В своей книге «Вопросы социализма» он писал о том, что в годы войны внутренняя жизнь любой страны подчинена особой логике развития: большая часть трудоспособного населения уходит из сферы производства, ничего не производя, и много потребляет. Возникает так называемый «потребительский коммунизм». Значительная часть национального бюджета при этом расходуется на военные нужды. Это неизбежно требует ограничения в сфере потребления и контроля государства за распределением. Война также приводит к свертыванию демократических институтов в стране, поэтому можно сказать, что военный коммунизм был обусловлен потребностями военного времени.

Другой причиной складывания этой политики можно считать марксистские воззрения большевиков, пришедших к власти в России в 1917 г. Маркс и Энгельс детально не прорабатывали черты коммунистической формации. Они считали, что в ней не будет места частной собственности и товарно-денежным отношениям, а будет уравнительный принцип распределения. Однако при этом речь шла об индустриально развитых странах и о мировой социалистической революции как о единовременном акте.

Политика «военного коммунизма» включала комплекс мероприятий, затронувших экономическую и социально-политическую сферу. Основой «военного коммунизма» были чрезвычайные меры в снабжении городов и армии продовольствием, свертывание товарно-денежных отношений, национализации всей промышленности, включая мелкую, продразверстка, снабжение населения продовольственными и промышленными товарами по карточкам, всеобщая трудовая повинность и максимальная централизация управления народным хозяйством и страной в целом.

Хронологически «военный коммунизм» приходится на период гражданской войны, однако отдельные элементы политики стали возникать еще в конце 1917 - начале 1918 гг.

Это касается прежде всего национализации промышленности, банков и транспорта. «Красногвардейская атака на капитал», начавшаяся после декрета ВЦИК о введении рабочего контроля (14 ноября 1917 г.), весной 1918 г. временно была приостановлена. В июне 1918 г. темпы ее убыстряются и в государственную собственность переходят все крупные и средние предприятия. В ноябре 1920 г. прошла конфискация мелких предприятий. Таким образом, произошло уничтожение частной собственности. Характерной чертой «военного коммунизма» является крайняя централизация управления народным хозяйством. Сначала система управления строилась на принципах коллегиальности и самоуправления, но с течением времени становится очевидной несостоятельность этих принципов. Фабзавкомам не хватало компетентности и опыта для управления. Лидеры большевизма поняли, что прежде они преувеличивали степень революционной сознательности рабочего класса, который не был готов к управлению. Делается ставка на государственное управление хозяйственной жизнью. 2 декабря 1917 г. создается Высший совет народного хозяйства (ВСНХ).

В задачи ВСНХ входили национализация крупной промышленности, управление транспортом, финансами, налаживание товарообмена и т.п. К лету 1918 г. возникают местные (губернские, уездные) совнархозы, подчиненные ВСНХ. СНК, а затем Совет Обороны определял главные направления работы ВСНХ, ее главков и центров, при этом каждый представлял собой своеобразную государственную монополию в соответствующей отрасли производства. К лету 1920 г. было создано почти 50 главков, осуществлявших управление крупными национализированными предприятиями.

Система централизованного управления диктовала необходимость приказного стиля руководства. Одной из черт политики «военного коммунизма» стала система чрезвычайных органов, в задачи которой входило подчинение всей экономики нуждам фронта.

Одной из основных черт политики «военного коммунизма» является свертывание товарно-денежных отношений. Это проявлялось прежде всего во введении неэквивалентного натурального обмена между городом и деревней.

11 января 1919 г. для упорядочения обмена между городом и деревней декретом ВЦИК вводится продразверстка. Предписывалось изъятие у крестьян излишков, которые вначале определялись «потребностями крестьянской семьи, ограниченными установленной нормой». Однако вскоре излишки стали определяться уже потребностями государства и армии. Государство заранее объявляло цифры своих потребностей в хлебе, а затем их делили по губерниям, уездам и волостям.

Свертыванию товарно-денежных отношений способствовало также запрещение осенью 1918 г. в большинстве губерний России оптовой и частной торговли. Однако до конца уничтожить рынок большевикам все же не удалось. И хотя ими предполагалось уничтожение денег, последние все же были в ходу. Единая денежная система распалась. Только в Центральной России хождение имел 21 денежный знак, деньги печатались во многих регионах. За 1919 г. курс рубля упал в 3136 раз. В этих условиях государство было вынуждено перейти на натуральную заработную плату.

Сложившаяся экономическая система не стимулировала к производительному труду, производительность которого неуклонно падала.

В условиях «военного коммунизма» существовала всеобщая трудовая повинность для лиц с 16 до 50 лет.

Система военно-коммунистических мер включала в себя отмену платы за городской и железнодорожный транспорт, за топливо, фураж, продовольствие, предметы широкого потребления, медицинские услуги, жилье и т.д. (декабрь 1920 г.). Утверждается уравнительно-классовый принцип распределения. С июня 1918 г. вводится карточное снабжение по 4 категориям.

Последствия «военного коммунизма» невозможно отделить от последствий гражданской войны. Ценой огромных усилий большевики методами агитации, жесткой централизации, принуждения и террора сумели превратить республику в «военный лагерь» и победить. Но политика «военного коммунизма» не привела и не могла привести к социализму. К концу войны стала очевидной недопустимость забегания вперед, опасность форсирования социально-экономических преобразований и эскалации насилия. Вместо создания государства диктатуры пролетариата в стране возникла диктатура одной партии, для поддержания которой широко применялись революционный террор и насилие.

2. Денежное обращение в годы Гражданской войны

Летом 1918 г. начался выпуск нового типа бумажных денежных знаков под названием «Расчетные знаки РСФСР». Однако осуществить денежную реформу, т.е. обменять старые деньги на новые, не удалось. Расчетные знаки РСФСР стали обращаться с 1919 г. наравне со старыми денежными знаками. Следует отметить, что в 1917 и 1918 г. в обращении находились денежные знаки, выпущенные царским и Временным правительствами. В 1918 г. были узаконены в качестве платежного средства облигации «Займ свободы» достоинством не свыше 100 руб., серии облигаций и краткосрочные обязательства Государственного казначейства сроком по 1 ноября 1919 г. Для извлечений из оборота всех перечисленных денежных знаков и разного рода денежных суррогатов в обращение были выпущены «Государственные кредитные билеты 1918 г.».

Во второй половине 1918 г. началась военная интервенция и Гражданская война, которая сорвала планы советского государства по налаживанию денежного обращения и созданию денежной системы.

Важнейшим источником покрытия государственных расходов оказалась эмиссия бумажных денег. В 1918 г. она составила 33,6 млрд. руб., в 1919 г. - 163, 6 млрд. руб., а в 1920 г. - 943,5 млрд. руб., т.е. увеличилась против 1918 г. в 28 раз.

Рост денежной массы в обращении сопровождался еще более быстрым обесценением денег. С 1 июля 1918 г. по 1 января 1921 г. покупательная способность рубля упала в 188 раз. Возникшая гиперинфляция была связана со снижением потребностей хозяйственного оборота в деньгах: сокращались производство, товарные фонды, шел процесс натурализации хозяйственных отношений. В отдельные периоды Гражданской войны уменьшалась и территория, на которой обращались денежные знаки. Таким образом, покупательная способность денег падала не по дням, а по часам. Деньги утратили способность выполнять свои функции.

В годы войны многие предприятия, организации, города выпускали свои денежные знаки. Особо выделяются выпущенные в Якутии так называемые «винные деньги». На этикетках для винных бутылок местный нарком финансов Семенов А.А. написал от руки: 1 рубль на этикетке с надписью «Мадера», «10 рублей» – на портвейне, «25 рублей» – на хересе. Подобные квитанции, выпущенные Якутским товариществом розничной торговли, были внедрены в оборот и с успехом заменяли отсутствующие денежные знаки. Во Владивостоке торговая фирма «Кунст и Альберс» выпускала собственные пятирублевки. Свои боны имело Мытищенское общество потребителей, Окуловская писчебумажная фабрика и т.д.

Необычным образом решали проблемы разменных денежных знаков в Троицком уезде Забайкальской области. По постановлению Совета народных комиссариатов отделение Народного банка разрезало на четвертинки двадцатирублевые керенки, – которые стали пятью рублями, а сорокарублевые керенки – стали десятью рублями.

В условиях острой нехватки денежных знаков Дальневосточный Совет народных комиссаров принимает решение о выпуске краевых бонн, имеющих хождение одновременно с другими денежными знаками РСФСР. Зейский исполком в конце зимы 1918 г. выпустил вместо денег собственные чеки общим количеством 2 500 штук на сумму 585 тыс. руб., номинал на которых писался от руки. Чеки были выпущены для расчетов со старателями на золотых приисках. После 1 июня 1919 г. зейское казначейство обменяло чеки на кредитные билеты рубль за рубль.

Деньги как таковые не отменялись в этот период, а наоборот, потребность в них ощущались наиболее остро. Декретом от 4 марта 1919 г. были выпущены первые денежные знаки советского государства, которые назывались «расчетные знаки РСФСР» достоинством 1,2 и 3 руб. Новые деньги получили сокращенное название «совзнаки». Позднее появляются расчетные знаки другого достоинства. В 1921 г. были выпущены купюры достоинством 100, 250, 500, 1 000, 5 000, 10 000, 25 000, 50 000 и 100 000 руб., так как рост цен требовал увеличения купюр. Эмиссия расчетных знаков осуществлялась практически без ограничений. Они должны были вытеснить из обращения все ранее использовавшиеся виды денежных знаков. Одновременно в дополнение к расчетным знакам были выпущены «Обязательства РСФСР» номиналами 1,5 и 10 млн руб., имеющие в отличие от других денежных знаков ограниченные сроки обращения.

Расчетные знаки имели примечательный внешний вид. На купюре изображен герб РСФСР и надпись «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Призыв выглядел весьма необычно для денежных знаков. О характере обеспечения денег наглядно сообщалось – «обеспечиваются всем достоянием республики». Эта норма отсутствует на современных банковских билетах. На расчетных знаках указан организатор выпуска денежных знаков – эмитент – не Государственный банк, а Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика. Перечисленные характеристики свидетельствовали, что расчетные знаки являются новой формой денежных знаков, отличающейся от кредитных или казначейских билетов.

Бумажные деньги выпускали и белогвардейские правительства, войска интервентов. Свои денежные знаки выпускали в 1919 – 1920 гг. генералы Юденич, Колчак, Семенов, Деникин, Врангель, Шкуро, Родзянко и другие. Такие эмиссии в большинстве осуществлялись за границей или поддерживались иностранными государствами. Так, в Берлине печатались петлюровские «гривны». Барон Врангель напечатал часть своих денег в Англии. Страны Антанты помогали выпускать колчаковские деньги. Контрреволюционные правительства, выпуская собственные деньги, не заботились об их обеспечении и разрешали принимать в платежи все деньги, имевшиеся в тот момент на территории страны, в том числе и фальшивые. Фальшивые деньги обращались свободно по курсу, что и настоящие.

Это были годы Гражданской войны, интервенции, мятежей и восстаний. Миллионы людей гибли от военных действий, от репрессий советской и антисоветской власти, от голода и эпидемий. Народное хозяйство было отброшено по основным показателям на десятки лет назад. Тем удивительнее, что в 1922-1924 годах в несколько этапов удалось провести успешную денежную реформу, которая на некоторое время восстановила устойчивое денежное обращение.

Эпоха военного коммунизма

Военным коммунизмом принято называть социально-экономическую и политическую систему, действовавшую в РСФСР примерно с середины 1918 года и вплоть до весны 1921 года, ознаменовавшей начало перехода к новой экономической политике (нэпу). Фактически же весь период с ноября 1917 по конец 1921 года был временем военного коммунизма.

Первая мировая война подорвала хозяйство и финансы России сильнее, чем других воевавших стран. Ко времени Октябрьской революции масса денег в обращении примерно в 10 раз превышала показатель 1914 года, индекс розничных цен повысился в 13 раз. Экономическая разруха ухудшала снабжение городов продовольствием. Временное правительство, управлявшее страной с марта по ноябрь 1917 года (по новому стилю), впервые в истории России ввело рационирование (карточное распределение) хлеба и некоторых других продуктов для городского населения. Оно выпустило собственные бумажные деньги, слившиеся с царскими деньгами в одну обесценивающуюся массу.

В рамках политики революционного насилия захват Государственного банка и национализация коммерческих банков были одними из первых мероприятий советской власти. Овладение Госбанком означало непосредственно, во-первых, переход в руки большевиков той части золотого запаса России, которая хранилась в Петрограде, во-вторых, контроль над эмиссией бумажных денег. Как известно, недостаток денег был серьезной проблемой консолидации власти в первые недели после переворота.

Госбанк и коммерческие банки были вскоре слиты в Народный банк, которому первоначально отводились важные функции в контроле над сохранявшимся частным сектором в промышленности. Были конфискованы все ценности, как материальные, так и бумажные, хранившиеся в банках. В частности, конфискации подлежало все, что хранилось в частных сейфах в помещениях банков.

Это было частью всеобъемлющей программы конфискации практически любых форм денежного капитала и сбережений. Все государственные займы царского и Временного правительств отменялись, за исключением некоторых облигаций мелкого номинала, которые использовались в качестве разменной монеты. Аннулирование внешних займов имело большие и сложные политические последствия, которые до сих пор не урегулированы полностью. Были аннулированы и все частные ценные бумаги: акции, облигации, закладные листы, страховые полисы. Хотя вклады в банках формально не были конфискованы или аннулированы, на деле использовать эти деньги стало невозможно.

Единственной формой «сбережений», доступной населению, оказались бумажные деньги. Реальности большой инфляции не сразу стали очевидны народу, особенно крестьянству. Припрятывание денег, чаще всего царских выпусков, продолжалось в значительных размерах, хотя это теперь рассматривалось как контрреволюция и нередко жестоко каралось. С первых месяцев после революции местные органы власти стали облагать буржуазию денежной контрибуцией. В 1918 году центральная власть объявила единовременный чрезвычайный налог (тоже, по существу, контрибуцию), который считался, по букве Маркса, экспроприацией экспроприаторов. Экономическое значение этих жестоких и болезненных мер было ничтожно, и от них скоро отказались. В дальнейшем все бумажно-денежные сбережения были реально ликвидированы инфляцией.

До Первой мировой войны в обращении находилось золотой монеты почти на 500 миллионов рублей и высокопробной серебряной монеты более чем на 100 миллионов. Эта монета исчезла из обращения уже в первые месяцы войны и осела преимущественно в частных тайниках. На руках у населения находилось также некоторое количество иностранной валюты в банкнотах. Декретами от 25 июля и 3 октября 1918 года владение драгоценными металлами и иностранной валютой было запрещено под угрозой жесточайших наказаний; эти ценности подлежали сдаче в учреждения Народного банка.

Едва ли возможно установить, какое количество драгоценных металлов было фактически изъято, какая доля их действительно попала к государству, а какая была разворована местными конфискаторами. Когда в 1922 году эти драконовские меры были временно ослаблены, нарком финансов оценивал сумму оставшегося у населения золота в 200 миллионов рублей.

Бельмом в глазу для большевиков стала деревня, которая не вписывалась в государственное хозяйство и в насквозь бюрократизированную систему распределения. Правда, кое-где появлялись коммуны и колхозы, но они оставались островками в море единоличных хозяйств. Советская власть продразверсткой изымала у крестьян всю продукцию сверх физически необходимой части (а часто и эту часть). Она пыталась дать мужику в порядке продуктообмена промышленные товары, но этих товаров катастрофически не хватало.

Карточное снабжение, дифференцированное по классовому признаку, производилось по искусственно низким твердым ценам, которые не имели ничего общего с ценами вольного рынка. Далее выяснилось, что эти цены и оплата пайка стали просто излишними, и во многих случаях продукты выдавались без оплаты. Заработная плата становилась все более безденежной, натуральной. В 1920 году была отменена оплата транспорта, жилья, коммунальных и почтово-телеграфных услуг. Внешне все это было похоже на коммунизм по рецептам классиков: распределение по потребностям. На деле эти потребности определялись начальством и удовлетворялись в самой малой степени и самым убогим образом. Это была система массовой нищеты и неприкрытого принуждения.

Военный коммунизм зашел в тупик. Чем больше чиновников пыталось все планировать и распределять, тем меньше оставалось того, что можно было распределить. Государственные предприятия работали из рук вон плохо, значительная часть квалифицированных рабочих разошлась по деревням. Продразверстка на корню подрезала всякие стимулы к труду и производству: все равно заберут. Безденежное хозяйство оказалось невозможным.

Военно-политическая обстановка тоже требовала изменения курса. Полномасштабная гражданская война завершилась к концу 1920 года. С другой стороны, крестьянские восстания, Кронштадтский мятеж в марте 1921 года, недовольство рабочих давали ясно понять Кремлю, что откладывать реформы опасно. Ответом большевиков стала новая экономическая политика, почти сразу названная нэпом; возрождение денег стало её важнейшей составной частью. Однако деньги были тяжело больны инфляцией. На нее обращали мало внимания в годы военного коммунизма, теперь она становилась невыносима.

Совзнак

После Октябрьской революции советской власти в центре потребовалось почти два года, чтобы перейти к эмиссии собственных бумажных денег. Эта затяжка объяснялась двумя главными причинами: идеологической и технической. Первая состояла в том, что в высших ярусах партийного руководства шли с неясным исходом дискуссии о безденежном хозяйстве. Вторая – в недостатке технических средств и специалистов для фабрикации новых денег.

Однако в реальной жизни ни государство, ни хозяйство не могли обойтись без денег, поэтому советская власть продолжала гнать в обращение старые дензнаки царского и Временного правительств. На территории РСФСР обращались «николаевки» (или «романовки») купюрами от 1 до 500 рублей и деньги Временного правительства двух видов – «керенки» в относительно мелких купюрах 20 и 40 рублей и «думские деньги» в купюрах 250 и 1000 рублей. Безналичные расчеты сократились до совсем незначительных размеров. До 1 января 1919 года царским, Временным и советским правительствами было выпущено более 55 миллиардов рублей (по другим данным, около 61 миллиарда), причем 36 миллиардов или несколько больше эмитировала советская власть. Не все они фактически находились в обращении: часть осталась на территориях, занятых белыми и интервентами, часть была вывезена за пределы страны, уничтожена или припрятана.

Тем не менее все эти деньги скопом обесценивались, а денежный голод, несмотря на рост эмиссии, оставался постоянной чертой экономики или того, что еще оставалось от экономики. Престиж и оценка царских и «временных» денег в известной степени различались. Народ больше склонялся к вере в восстановление тысячелетней монархии, чем в возвращение Керенского. Значительная часть «николаевок» была припрятана населением еще до октября 1917 года или вывезена эмигрантами. Военные неудачи большевиков в 1918–1919 годах, казалось, увеличивали вероятность реставрации власти, которая могла бы признать царские деньги. По всем этим причинам «николаевки» расценивались на 10–15% дороже «керенок» и «думских денег», а в некоторых местах разница доходила до 40%. За пределами Советской России царские деньги тоже котировались более высоко.

Советская власть не слишком пыталась ограничить эмиссию. Была в ходу даже идея, что чем больше деньги обесценятся, тем скорее можно будет избавиться от этого «пережитка капитализма». Забавно читать, с каким безразличием относились большевики к эмиссии и инфляции. Декрет Совнаркома от 15 мая 1919 года формально санкционировал эмиссию «в пределах действительной потребности хозяйства в денежных знаках». Сколько надо, столько и напечатаем!

Тем не менее именно в это время был решен вопрос о выпуске собственных денег Советской России: в 1919 году выпущены деньги номиналом от 1 до 1000 рублей, на которых, как в царское время, было напечатано «кредитный билет». Эмиссия новых серий совзнаков продолжалась в 1920 и 1921 годах, причем их номиналы росли и росли. В сентябре 1921 года Совет народных комиссаров (СНК) разрешил выпуск купюры в 10 миллионов рублей. Все эти выпуски не заменяли старые деньги, а присоединялись к ним. Впрочем, к этому времени самый высокий номинал старых денег (1000 рублей) превратился в незначительную величину.

Счет денег с множеством нулей становился все более затруднительным. Надо ведь иметь в виду, что больше половины населения России было неграмотным. В 1922 году была произведена деноминация совзнака с уменьшением всех денежных величин в 10 тысяч раз, по мнению Юровского – не лучшая идея: люди еще больше путались в нулях. В 1923 году прошла вторая деноминация с уменьшением денег еще в 100 раз, в результате один миллион старых (до первой деноминации) денег стал стоить один новый рубль, что было удобно для счета.

Эти меры ничего не изменили, по существу, в судьбе совзнака: он продолжал падать. К 1921 году вольные цены потеряли всякую связь с твердыми пайковыми ценами, если последние еще оставались в силе. Однако бесплатное снабжение давалось лишь части городского населения, и нормы его были крайне низкими. В особенно тяжелом положении оказались «буржуазные» слои, к которым относили не только предпринимателей, но чуть ли не всех тех, кто не занимался физическим трудом. Для значительной массы городского населения вольный рынок оставался основным источником снабжения, а его цены определяли реальное жизнеобеспечение.

По данным Конъюнктурного института Наркомфина, в то время ведущего научного центра в области экономики, индекс вольных цен в Москве показывал в январе 1921 года по сравнению с 1913 годом рост в 27 тысяч раз. Цены на продовольственные товары выросли в 34 тысячи раз, непродовольственные – в 22 тысячи. Только в 1920 году цены повысились более чем в 10 раз. Разброс роста цен отдельных товаров был весьма велик. Больше всего повысилась цена на соль – в 143 тысячи раз, далее шли растительное масло (71 тысяча), сахар (65 тысяч), хлебопродукты (42 тысячи). Особо большие размеры повышения цен на такие товары, как сахар и соль, объяснялись упадком производства, трудностями транспорта, государственной монополией, не оставлявшей ресурсов для вольного рынка. Из непродовольственных товаров больше всего подорожало мыло (рост цен в 50 тысяч раз), нитки (34 тысячи). Цены на товары, покупку которых можно было в этих крайних условиях отложить, выросли меньше: к примеру, посуда подорожала «только» в 12 тысяч раз.

Сравнить эти цифры с денежными доходами москвичей невозможно за отсутствием хоть сколько-нибудь правдоподобных данных. В отношении многих категорий населения просто загадочно, на какие средства они жили и где они могли брать деньги. За всеми этими цифрами и фактами стоит мрак жизни людей в те годы. Население Москвы уменьшилось по сравнению с довоенным примерно вдвое: люди умирали, эмигрировали, разъезжались по деревням и малым городам, где можно было хоть как-то кормиться от земли.

Рост цен сильно обгонял эмиссию денег. За три с половиной года (с начала 1918 года до середины 1921 года) масса денег увеличилась в 100 раз, а цены по общероссийскому индексу – в 8000 раз. Столь огромный разрыв объяснялся крайней узостью рынка, малыми размерами предложения товаров. Эмиссия была главным источником доходов государства, но финансовая эффективность эмиссии, т. е. величина этих доходов, неуклонно сокращалась вследствие обесценения денег. В первой половине 1921 года государство получало от эмиссии в реальном выражении (по довоенным ценам) всего лишь 5,6 миллиона рублей в месяц – сумму совершенно ничтожную.

Между тем затраты на изготовление и распределение денег были велики. На фабриках тогдашнего Гознака в Москве, Петрограде, Пензе, Перми и Ростове-на-Дону работали около 14 тысяч человек. К этому надо добавить чиновников всех уровней, ведавших эмиссией, перевозчиков денег, охранников, кассиров и т. д. Невозможность «эмиссионного хозяйства», как специалисты назвали эту систему, становилась все очевиднее. Инфляция, возможно, не была решающим фактором перехода к нэпу, но свою роль она, безусловно, сыграла.

Гиперинфляция в России в 1921-1922 годах

Практическое внедрение нэпа (переход от продразверстки к продналогу, допущение рынка, внедрение хозрасчета, возврат к денежной оплате труда и его продуктов) совпало во второй половине 1921 года с катастрофическим неурожаем в Поволжье и некоторых других регионах России; голод охватил обширные территории. Одним из следствий этой экономической обстановки был резкий рост эмиссии совзнаков: темп выпуска денег подскочил более чем в три раза по сравнению с предшествующим периодом. Слабое, едва начавшее оживать после спазм военного коммунизма народное хозяйство ответило на это новой волной обесценения денег. С осени 1921 года денежное обращение вошло в спираль гиперинфляции.

В четвертом квартале 1921 года среднемесячный темп эмиссии денег составлял 58%, темп роста цен – 112%. В первом квартале 1922 года эти цифры оказались еще выше: эмиссия – 67% в месяц, рост цен – 265% в месяц. Происходило полное крушение денежного хозяйства.

Ситуация сравнима с германской гиперинфляцией 1922–1923 годов, однако с гораздо большими народными лишениями и страданиями. В Германии не было абсолютного недостатка продовольствия; в обескровленной России голод азиатского типа с гибелью миллионов людей поразил десятки губерний и население больших городов. Гиперинфляция сильно ухудшала положение, затрудняла передвижение продовольствия в голодающие области, усиливала нужду, усугубляя социальное расслоение.

К осени 1922 года положение стало улучшаться, но гиперинфляция продолжалась. В четвертом квартале 1922 года месячный темп эмиссии составил 33%, роста цен – 54%. К концу 1922 года денежная масса достигла 2 квадриллионов (два на десять в пятнадцатой степени) неденоминированных рублей.

В этот период на помощь совзнаку пришел нэп. С расширением денежных отношений росла потребность экономики в деньгах, слегка задерживавшая обесценение совзнака. В конце 1922 года реальная ценность денег в обращении оказалась даже больше, чем в конце 1921 года. Агония совзнака продолжалась в течение всего 1923 года и первых месяцев 1924 года. В это время рядом с дряхлым, дышавшим на ладан совзнаком уже появился бодрый младенец – червонец.

В первом полугодии 1923 года правительство еще не было вполне уверено в скором конце совзнака и считалось с возможностью сохранения его в обращении, поэтому эмиссия в какой-то степени ограничивалась и не выходила за пределы 20–30% прироста в месяц. С осени 1923 года эмиссия и обесценение совзнака идут вразнос. Но эта гиперинфляция уже сочетается с умеренной и осторожной эмиссией червонцев – настоящих денег нэпа.

Червонец и двойное обращение

К осени 1922 года необходимость финансовой стабилизации стала очевидна для советского руководства. Для этого складывались и объективные возможности: урожай этого года был неплохой, нэп набирал силу, упрочились международные позиции РСФСР. Нельзя было, однако, спешить и атаковать финансы с красноармейским задором. Более других это понимал Г.Я. Сокольников (1888–1939), который с начала 1922 года исполнял обязанности народного комиссара финансов, а в ноябре того же года был назначен наркомом.

Государственного бюджета в подлинном смысле слова не было, налоги собирались из рук вон плохо, государство нуждалось в эмиссии для финансирования армии, аппарата управления, социальной сферы, убыточной промышленности. В этих условиях в умах все более укреплялась идея создания особой твердой валюты без одновременного отказа от эмиссии совзнаков. По некоторым сведениям, такую идею подал еще в конце 1921 года банкир В.В. Тарновский, привлеченный в качестве «буржуазного спеца». Летом и осенью следующего года этот скелет «оброс мясом» и породил декрет Совнаркома от 11 октября 1922 года, которым только что воссозданному Государственному банку предоставлялось право и поручалось начать выпуск в обращение новых банкнот в валюте, названной червонцем. Идея заключалась в том, что бюджетный дефицит будет по-прежнему покрываться эмиссией совзнаков, тогда как червонец сможет сохранять свою девственную чистоту как твердые банковские (а не казначейские) деньги.

Новая валюта выпускалась Государственным банком в купюрах достоинством от 1 до 50 червонцев. Было установлено золотое содержание червонца – 7,74234 грамма чистого золота (в старых мерах – 1 золотник 78,24 доли), что равнялось паритету 10 царских рублей. Таким образом, червонец означал просто 10 золотых рублей. Как видим, купюрность червонной валюты была довольно крупной: заработная плата квалифицированного рабочего редко превышала 6–7 червонцев в месяц. Роль разменной монеты при червонцах пока отводилась совзнакам. Выпускаемые в обращение червонцы подлежали не менее чем на одну четверть обеспечению золотым запасом и твердой иностранной валютой в активах Госбанка. В остальной части обеспечением могли считаться краткосрочные товарные векселя (безусловные обязательства предприятий) и некоторые другие активы. Эта норма в основном соответствовала мировой практике того времени.

Червонцы в отличие от кредитных билетов царского времени не были размены на золото, и декрет лишь зафиксировал намерение правительства ввести разменность в будущем без указания сроков и условий. Можно полагать, что создатели червонца всерьез такого намерения не имели. Впрочем, в это время ни одна европейская валюта не была официально разменной на золото, это свойство сохранялось лишь за американским долларом.

Эмиссия червонцев производилась в порядке нормальных операций Госбанка через кредитование им реального сектора под должное обеспечение. Госбанк совмещал при этом функции центрального и коммерческого банка. Поскольку коммерческих банков в стране практически не было, отсутствовала почва для обычной в других странах практики их рефинансирования в центральном банке. Правда, была оставлена одна узкая инфляционная лазейка: Госбанк мог в виде исключения кредитовать государство (т. е. покрывать бюджетный дефицит), но при этом требовалось, чтобы оно вносило в Госбанк золото в качестве обеспечения 50% суммы таких ссуд.

В основном эти принципы обеспечивали противоинфляционную устойчивость червонца, что и оправдалось в последующие 3–4 года. В том, что в дальнейшем он стал заурядной бумажной валютой без гарантий от инфляции, во всяком случае, не было вины его создателей.

Червонец родился на свет 22 ноября 1922 года, когда первые купюры покинули Госбанк. На начало 1923 года в обращении находилось 356 тысяч червонцев. Еще через год эмиссия составила 23,6 миллиона червонцев (236 миллионов червонных рублей). Это был год, когда твердые деньги нащупывали дорогу среди болота инфляционных совзнаков. Процесс этот проходил успешно: к началу 1924 года червонцы по реальной ценности составляли уже 76% денежной массы, а на совзнаки приходилось только 24%.

Совокупная денежная масса была все еще в 8–10 раз меньше, чем до войны. Этот факт отражал не только экономную эмиссию червонцев, но и упадок экономики и товарооборота, натурализацию значительной части этого оборота и платежей, распространение бартера. Вместе с тем складывались основы здорового денежного обращения – когда деньги становятся редким товаром и высоко ценятся.

Около полутора лет существовало двойное (параллельное) обращение червонцев и совзнаков. Эмиссия последних продолжалась в течение всего 1923-го и первых месяцев 1924 года. Московская биржа ежедневно фиксировала курс червонца в совзнаках. Этот курс считался официальным и телеграфом сообщался по всей стране. Котировка червонца стала самым очевидным и простым показателем обесценения совзнака. На 1 января 1923 года червонец стоил 175 рублей в совзнаках 1923 года (после двукратной деноминации), на 1 января 1924 года – 30 тысяч, на 1 апреля 1924 года – 500 тысяч. Статус червонца-патриция укреплялся вместе с падением роли совзнака-плебея.

С оздоровлением денежного обращения набирал силу нэп. Для российского крестьянства годы с 1923-го примерно до 1928-го были, возможно, лучшими во всей его новейшей истории. Хотя земля была национализирована и принадлежала государству, крестьянин ощущал свой участок практически как частную собственность; в деревне развивались разные формы добровольной кооперации, оживилось частное предпринимательство в малой промышленности и торговле. В государственном секторе начал внедряться хозяйственный расчет; это означало, что бюджет освобождался от финансирования предприятий. Сокращались расходы бюджета на содержание армии и государственного аппарата. Акцизы (косвенные налоги на потребление) и прямые налоги давали все больше доходов. Государство выпустило несколько займов, которые размещались в то время на добровольной основе.

Сделки с золотом и валютой, за которые недавно людям грозила тюрьма, и даже смертная казнь, теперь становились легальными. Царские золотые монеты можно было свободно продавать и покупать по биржевому курсу. Складывался валютный рынок, на котором курс червонного рубля к доллару постепенно повышался и скоро более или менее стабилизировался на уровне паритета, т. е. в соответствии с его золотым содержанием. Это был, кажется, единственный во всей советской истории период, когда наша валюта легально вышла на мировой рынок и оценивалась за границей близко к паритету. На партийно-советских форумах и в печати охотно цитировали высокие оценки, которые зарубежные «буржуи» давали денежной реформе и червонцу.

Интересным новшеством был прием сберкассами вкладов в совзнаках с пересчетом в червонцы по текущему курсу. Это давало вкладчику гарантию от обесценения совзнака.

Оставалось завершить реформу и избавиться от совнака, что и было осуществлено в феврале – марте 1924 года: прежде всего был восстановлен в правах полноценный рубль – теперь как десятая часть червонца, выпущены в строго ограниченных размерах казначейские билеты купюрами достоинством в 1, 3 и 5 рублей. Эта структура денежного обращения формально сохранялась до 1947 года. В феврале 1924 года было принято решение о выпуске разменной монеты от рубля до копейки. Рубли и полтинники чеканились из высокопробного серебра, монеты достоинством в 10, 15 и 20 копеек – из низкопробного серебра, более мелкие монеты – из медного сплава. Впрочем, скоро чеканка серебра была прекращена, и монету стали чеканить из сплавов недрагоценных металлов. Серебряная монета к концу 1920-х годов была тезаврирована населением, т. е. ушла в тайники.

Наконец в марте 1924 года настал смертный час совзнака. В течение двух месяцев совзнаки можно было обменять по курсу 50 тысяч за один новый казначейский («червонный») рубль, или 500 тысяч за червонец. Если не учитывать две деноминации, совзначный рубль обесценился в 50 миллиардов раз. Он слегка не дотягивал до обесценения германской марки: новая марка обменивалась почти в то же самое время на один триллион старых. Реальная ценность совзначной массы оказалась ничтожной: при обмене было истрачено всего лишь 17,3 миллиона червонных рублей. Открытая инфляция закончилась, на очереди, после нескольких лет стабильности, стояла инфляция скрытая, неявная, придавленная.

В последние годы у нас принято хвалить внедрение червонца как своего рода волшебную палочку, позволившую вывести страну из финансового кризиса. Как и в отношении германской марки, было бы наивной ошибкой видеть секрет успеха в выпуске новой валюты как таковой. Если бы дело ограничивалось этим, реформа свелась бы к деноминации, которая, как показывает опыт многих стран, в том числе России в 1998 году, сама по себе ничего дать не может. Успех стабилизационных реформ в Германии и России, при всех различиях конкретной ситуации, объяснялся схожими факторами: они опирались на силы оживления в экономике, на оздоровление государственных финансов, на жесткую кредитную дисциплину и ограничение эмиссии. Важнейшую роль играло доверие населения и бизнеса к правительству страны и к новым деньгам, гарантом которых оно выступало. Наконец, успеху содействовало улучшение международной обстановки для стран, в которых проводилась финансовая стабилизация.

По материалам статьи "Денежный хаос в Советской России", Журнал «Портфельный инвестор» , №12, 2008 год