Игорь семенович кон. Кон игорь семенович

⁰

В конце шестидесятых на его лекциях на физическом факультете в амфитеатре Ленинградского университета собиралась вся интеллигенция города. Вместо пятисот человек набивалось свыше тысячи. Комендант здания официально предупреждал партком ЛГУ, что не отвечает за прочность ветхого амфитеатра.

С подачи доктора философских наук, профессора, академика РАО, главного научного сотрудника Института этнологии, антропологии Российской Академии наук Игоря Семеновича Кона мы узнали о существовании науки социологии и о том, что личность важнее государства. Это было началом нашего интеллектуального повзросления.

Плохо быть первым учеником

- Игорь Семенович, представьте: Вы сочиняете роман о собственной жизни. Главное изобретение романа - в нем описывается жизнь частного человека в истории. Каким в этом смысле видится сюжет Вашей жизни?

Я бы разделил сюжет на этапы. Довоенное детство - довольно беззаботное и счастливое. Потом война, которая эту жизнь разрушила. Война, эвакуация. К тому же я сам сократил свое детство: в 15 лет сдал экстерном экзамены в школе и поступил в институт. Дальше все шло по проторенной колее: вуз, аспирантура, преподавательская работа.

- Вы пытаетесь представить сюжет слишком ординарным, но это ведь не совсем так. Мало кто в 19 окончил институт, а в 22 года имел две кандидатские степени. Вы были вундеркиндом?

Не думаю. Скорее, даже наоборот. По складу воспитания и характеру я был типичным первым учеником, который легко схватывает поверхность вещей и быстро движется вперед, не особенно оглядываясь по сторонам.

Быть первым учеником всегда плохо - это увеличивает опасность конформизма. Быть отличником в плохой школе (а сталинская школа учебы и жизни была во всех отношениях отвратительна) - опасно вдвойне: для способного и честолюбивого юноши нет ничего страшнее старательного усвоения ложных взглядов и почтения к плохим учителям.

Мое отличие от других состояло разве в том, что в силу своих интересов и драматических обстоятельств я часто менял специальности. Начинал как историк, потом ушел в философию. Затем вместе с коллегами создавал новую дисциплину - социологию. В связи с проблемами личности появился интерес к психологии, и не только социальной. Когда в социологических учреждениях стало невозможно работать, я перешел в Институт этнографии и занялся антропологией. С моей легкой руки появилось такое сочетание - "этнография детства".

А потом начались перестройка, разрушение страны, создание другого общества, дискомфорт. Я не скажу, что раньше было хорошо, а сейчас плохо. Сейчас по-другому плохо. И что-то изменилось во мне.

Введение в сексологию

Много места в моей работе стали занимать вопросы, связанные с проблемой сексуальности. Меня интересовала не столько сексуальность, сколько новое знание, родившееся на стыке философии, методологии общественных и гуманитарных наук, биологии. Но поскольку тема была запретна, читатель увидел прежде всего проблемы сексуальности. Так я оказался заложником собственной темы.

Потом мне стало понятно: то, чем я занимаюсь теоретически, напрямую связано с нормальным сексуальным просвещением в стране. Его отсутствие в условиях распространения СПИДа и других заболеваний, передающихся половым путем, - это самый настоящий геноцид российской молодежи.

На Западе меня спрашивают: "А что, ваша церковь, ваша власть не понимают, что, кроме сексуального просвещения, нет спасения от этих бед?"

- И что Вы им отвечаете?

Отвечаю: "Вероятно, не понимают. Это очень дремучие люди. Им нет дела до народа, до молодежи, даже до статистики. Они занимаются своими политическими играми. От того, что какое-то количество людей вымрет, а другие будут несчастны, им лично хуже не станет".

Американская администрация ассигнует огромные средства на программы, которые подвигают подростка к полному сексуальному воздержанию. К статистике и к человеку в США относятся серьезно. В конечном счете, это забота о нации.

Я бы сам никогда не стал заниматься данной проблемой. В конце концов, это проблемы технологические и социальные - как предохраняться и прочее. Я - ученый-теоретик. Меня заботят вопросы стратегические. Но когда в 96-м году начался крестовый поход на сексуальное просвещение, я не мог уклониться.

Так в постперестроечное время появилась моя книга о сексуальной культуре в России - "Клубничка на березке". Это социальная история, а никакая не сексология. Потом последовал ряд учебных пособий. И, наконец, "Подростковая сексуальность на пороге ХХI века", где дана статистика жизни Европы и России.

Проблемы одни и те же. Тенденции разные. У нас подросток сначала наживает опыт, а потом получает информацию, как со своими бедами справиться. На Западе наоборот: сначала - информация, потом - опыт. Мы учим детей простым процедурам - в какой руке держать ложку и вилку, как рационально питаться, какие необходимы правила гигиены. Почему же в сексуальной области, которая может нести смертельную опасность, это не так?

Я об этом твержу постоянно, но ничего не меняется. Я устал звонить в колокола. И прогноз мой жесткий, печальный. Прогноз на вымирание страны.

Реплика с улицы

- Игорь Семенович, по поводу сексуального воспитания есть реплика, скажем так, с улицы: наши предки ничего не знали о сексуальном воспитании, между тем как-то все у них это происходило, и потомство продолжалось, и детей худо-бедно воспитывали...

Предки обходились и без электричества, без газа, без авиации, и очень хорошо жили. Но они не перемещались с одного континента на другой, не имели компьютера... Что касается необходимости сексуального просвещения, то потребность в нем возникла только в условиях сложной городской культуры. Деревенские дети наблюдали жизнь животных, при скученности быта видели жизнь родителей, не было запрета на словесные выражения.

В городе произошло отделение жизни детей и взрослых. Не обладая информированностью, подросшие дети могут испытывать серьезные трудности. Кстати, в приобщении к этой области жизни во многих обществах существовали обряды. Этим никогда не занимались родители, но старшие члены общины, если там был институт брака, обучали молодого человека, что ему делать в первую брачную ночь, невесте рассказывали, как себя вести.

Сегодня требования повысились. Например, самая распространенная мужская проблема отнюдь не эрекция, а то, что ученые называют "исполнительская тревожность". Мужчина не знает, хорош ли он в интимной жизни, справляется или нет со своими обязанностями.

Раньше эта проблема не была столь острой. Мальчики часто начинали свой опыт в публичных домах. А потом предполагалось, что жена - невинна, а более опытный мужчина ее обучает, он - единственный и несравненный. Сегодня все не так. Молодой человек предполагает, что кто-то был до него или параллельно, и эта соревновательность очень болезненна.

И потом, сексуальная революция, которая, как обычно, пришла к нам лет на двадцать позже, - это прежде всего женская революция. Здесь дело не только в социальном равноправии, но и в сексуальной раскрепощенности. Тут важны и медико-биологические открытия, которые, в частности, заключаются в появлении эффективной контрацепции, - она позволяет женщине получать удовольствие, не рискуя нежелательным зачатием.

Дополнительная свобода - это всегда и дополнительные издержки, дополнительные проблемы. В том числе и на макросоциальном уровне - как продолжать род? Или на индивидуальном - как сочетать свободный выбор и любовь со стабильностью отношений? Поэтому без информированности здесь нельзя.

- Вы сказали, что наблюдаются изменения в сексуальном поведении подростков. А в чем они, собственно, заключаются, кроме более раннего вступления в сексуальные отношения?

Это громадные сдвиги. Прежде всего - более ранний сексуальный дебют. Это означает, что отношения - заведомо добрачные, до начала наступления социальной и психологической зрелости. Отсюда и "думские" задумки понизить брачный возраст до четырнадцати лет и повысить возраст согласия до шестнадцати лет, чтобы жениться было можно, а сексуально экспериментировать - нет. Это совершенно абсурдно, потому что понятно: для вступления в брак требуется гораздо больше зрелости, чем для начала сексуальной жизни.

Мужчина и женщина

Последний проект, которым я занимаюсь, называется "Мужчина в меняющемся мире".

Это не только и не столько сексуальная проблема. Речь идет о равноправии женщин. Женщины осваивают мужские профессии, рушится привилегированная мужская гегемония. Из этого вытекает довольно много сложных проблем. Появилась новая область знаний о гендерных социальных отношениях. Хотя слово "гендерные" здесь недостаточно точно - оно говорит о половых различиях. А о каких половых различиях может идти речь, если мы знаем, что в Советском Союзе женщин с высшим образованием было больше, чем мужчин. Или учителя и врачи - почти сплошь женские профессии. Это что - от биологии, от полового деморфизма? Нет, ничего подобного. До недавнего времени в США врачами в большинстве своем были мужчины. Эта работа очень хорошо оплачивалась, и женщин туда не пускали. Сейчас ситуация стала меняться.

Есть много исследований на эту тему. Занимаются ими, в основном, женщины. Естественно, это прежде всего женский вопрос: изменение положения женщины, ее психологии.

Меня же интересует, что в этих условиях происходит с мужчинами. Угрожает им что-то, не угрожает, как они меняются?

- Угрожает?

Нет, но надо перестраиваться. Нужно строить отношения с женщиной не на основе господства, а договариваться, находить компромиссы.

Сейчас мой совсем новый проект называется "Основы развития и социализации мальчиков".

Мальчиков и девочек воспитывают примерно одинаково, хотя они сильно раз

нятся по темпам развития и стилю поведения. Если взять отдельного мальчика и отдельную девочку, психологически они не очень отличаются друг от друга. Но индивидуальных различий больше, чем различий межполовых. В группах они совсем разные.

Последнее открытие состоит в том, что существуют две культуры детства. Начинается это в возрасте трех-четырех лет и продолжается до подросткового возраста. И даже в условиях совместного обучения мальчики и девочки существуют по большей части отдельно: разные сферы общения, группировки, ценности. В этих группах формируется то, что потом будут называть маскулинностью или демилинностью, мужскими или женскими чертами. А дальше проблема в том, что им надо сходиться, находить способы сосуществования, и вот вопрос - как это будет происходить?

На волнах времени

- Игорь Семенович, Вы упомянули об обстоятельствах, которые вынуждали Вас переходить из одной дисциплины в другую...

Я всегда делал только то, что мне нравилось, и занимался тем, чем хотел. Большей частью получалось так, что я занимался в науке тем, чем другие не занимались, потому что заниматься этим было нельзя. Хотя, конечно, это я мог позволить себе уже позже, начиная со статей в "Новом мире".

- Которые, могу засвидетельствовать, шли у "новомирских" читателей нарасхват.

Писать в 1966 году о еврейском вопросе, естественно, не было карьерным мероприятием. Когда я стал заниматься личностью, это тоже не было модным и вошло в научную моду потом. Все мои темы были внутренне мотивированы, несмотря на то, что оставались запретны.

Самой запретной, конечно, была сексуальность. Но вот, например, психология юности, которой я занимался, не была запретной. А с другой стороны, с 29-го и по 79-й год, когда вышла моя "Психология юношеского возраста", книг на эту тему у нас не было. Почему не писали - понятно: возникало очень много деликатных мировоззренческих вопросов. Чувствовали, что это опасно.

- В таком случае, у Вас неизбежно должны были возникать конфликты с цензурой, с властью вообще.

Прямые конфликты возникали сравнительно редко. У меня было больше неприятностей и сложностей с коллегами, чем с цензурой. Ничего антисоветского я не писал, многого в реалиях того времени просто не понимал. Шокировала непривычность тематики. Иногда действительно возникали острые конфликты. Например, когда в 1965 году я сказал в одном докладе, что у нас есть проблема поколений, проблема отцов и детей. Тут меня дружно опровергали.

Тогда было негласное правило: если хочешь сказать что-то новое, надо избрать максимально спокойную, каноническую форму, зашифровать, закодировать. Зато это все очень внимательно читалось. Если говоришь обыкновенности, можешь выбрать форму эпатажную. Сейчас все не так: если подача материала не носит скандального характера, его просто никто не заметит.

Но и такого чувства невостребованности, как сейчас, раньше не было. То, что не выходило в печати, шло в самиздат. То, что было искорежено цензурой, читатель-единомышленник, настроенный на ту же волну, понимал.

Сегодня, конечно, я издаюсь. Но кто это читает, мне неизвестно, как понимают - неизвестно. Я вот ездил в Челябинск (меня попросили выступить перед директорами детских домов). С одной стороны, меня все знали и читали. Глава администрации Челябинской области, врач по образованию, цитировал наизусть мои книжки, которые читал еще в юности. Учителя приносили мне на подпись "Психологию юношеского возраста" издания 79-го года. А докторша, которая мне делала кардиограмму, рассказывала, как ей повезло: когда она была студенткой, ей удалось достать книгу "Введение в сексологию". Но, с другой стороны, ничего, что вышло после 89-го года, туда не попало. Это все равно, как если бы в 89-м я умер.

- В начале разговора Вы обронили такую фразу: социологией стало заниматься невозможно. С чем это было связано?

В то время как советская пресса трубила, что основа всех свобод личности - право на труд, я доказывал, что "логическая предпосылка и необходимое историческое условие всех других свобод" - свобода перемещения. "Ограничение ее инстинктивно воспринимается и животными, и человеком как несвобода. Тюрьма воспринимается не столько наличием решеток или недостатком комфорта, сколько тем, что это место, в котором человека держат помимо воли".

В 1960-е годы в советском обществе уже отчетливо просматривались тенденции, которые в дальнейшем должны были привести его к краху, в частности, аппаратно-бюрократический антиинтеллектуализм и кризис в межнациональных отношениях. Социология создавалась на волне предполагаемых реформ. Стало ясно, что в обществе существуют проблемы, которые надо осмысливать. Но вскоре наша информация, которая в какой-то момент казалась необходимой Хрущеву, настроенному на реформы, стала не нужна. Общество вновь стало беспроблемным. А такому обществу не нужны общественные науки. Из социологии стали делать служанку пропаганды. Тогда я ушел на заработки.

В Москве одна партия, но много подъездов

- А с чем связан Ваш переезд из Ленинграда в Москву? Ведь Вы говорите, что никаких острых столкновений не было?

Что вы, они были всегда! Я, правда, не всегда осознавал суть проблемы. Но, конечно, это прежде всего - Ленинградский обком партии. Притеснял он меня, безусловно. Хотя поделать со мной обкомовцы ничего не могли. Я в Ленинграде не строил никакой карьеры, печатался исключительно в Москве.

- А что раздражало обком?

Раздражало все. Раздражала "Социология личности", статьи о конформизме. Вызывали ярость "новомирские" статьи, особенно "Психология предрассудка". Статья об американской интеллигенции, которую читали все, понимая, что речь идет о нас. Чиновники чувствовали крамолу, но ничего с этим сделать не могли. Это было не в их юрисдикции. Ответственность нес Твардовский, а он был в Москве.

Чиновники пакостили, чем могли. В частности, блокировали мне заграничные поездки. С этим я ничего не мог сделать. А заграничные поездки мне нужны были не для того, чтобы "слинять" (хотя я не раз подумывал это сделать, но всякий раз возвращался, потому что здесь я нужнее, мне было что сказать обществу). И подавно я ездил не для того, чтобы привозить какие-то тряпки - у меня здесь интересов никогда особенно не было. Но я знал, что страна в безнадежном состоянии, интеллектуально отсталая. Мне нужны были иностранные книги и журналы, которые я должен был выпрашивать у своих западных коллег. Кроме того, важно было просто поговорить с коллегами.

Кстати, именно поэтому вся интеллигенция так болезненно относилась к запретам на зарубежные поездки независимо от того, как тот или иной относился к советской власти и что искал на Западе: это был запрет на глоток воздуха. Для меня же это означало запрет на работу.

В Москве всегда было свободнее. Тогда ходил такой анекдот: когда в Москве стригут ногти, в Ленинграде рвут пальцы. К сожалению, это подтверждалось неоднократно. Поэтому всегда происходила утечка мозгов из Ленинграда в Москву. Говорили между собой так: в Москве однопартийная система, но много подъездов. Имелись в виду разные подъезды ЦК.

Действительно, когда я уже не мог оставаться в "Институте социологии", который курировал отдел науки ЦК, я ушел в "Институт общественных наук" при ЦК КПСС, который находился в компетенции международного отдела ЦК, и отдел науки там меня уже достать не мог.

А в Ленинграде, как и в других городах, система была не только однопартийная, но и одноподъездная. Если обком решил кого-то упразднить, то он это запросто мог сделать. Поэтому заниматься какими-то неканоническими сюжетами в провинции было гораздо опаснее, чем в столице. Когда я общался с Ираклием Андронниковым (тоже бывший ленинградец, перебравшийся в Москву) и сказал ему, что в Москве больше возможностей для работы, он сказал: "Нет. Вы ошибаетесь. В Москве больше возможностей для реализации сделанного. Но эти возможности связаны с тем, что вы вовлекаетесь в какую-то ненужную вам суету. А в Ленинграде возможностей для органической работы больше, но потом вы с этим ничего не можете сделать. И вам становится очень неуютно".

Переезд в Москву однозначно интерпретируется как что-то карьерное. Все гораздо сложнее. У кого-то это действительно так. У других - из-за возможности самореализации.

Ты не можешь реализоваться в Чухломе - тебе надо в Ленинград; потом тебе не хватает Ленинграда - и тебе нужно в Москву; а сегодня необходимо порою уехать в Нью-Йорк, в Лондон - только там можешь реализоваться и получить должное признание. Здесь, конечно, тоже не все так просто: здесь ты первый парень на деревне, а там нет. У кого-то получается реализоваться, у кого-то нет.

У меня - другое: стиль работы - кабинетный, ни на какие тусовки я не хожу. В этом смысле ленинградская жизнь меня устраивала. В лучшие годы моей жизни, до отъезда в Москву в 85-м году, я снимал комнату в Павловске, где проводил четыре дня в неделю. Ходил на лыжах, гулял, работал. От дома до дачи у меня было полчаса. Занимался, чем хотел. Если бы не притеснение в заграничных поездках, я бы никогда не уехал из Ленинграда.

- Вам как-то сегодня помогает Ваше имя?

Сейчас, когда у меня прямая конфронтация с церковью, с министерством образования, с Думой, на открытую травлю никто не идет. Они боятся, понимают, что скандал сработает против них. На моих книгах выросло два поколения, а может быть, и три. И книги разные. Если бы это касалось только сексуальности, я бы сам считал, что это дешевка - запретный сюжет, никто об этом не говорит и так далее. Но моя популярность выросла на "Социологии личности", на "новомирских" статьях. И даже люди, которые ничего не читали, привыкли к имени. Это срабатывает. Иногда при ближайшем ознакомлении они разочаровываются. А может быть, и нет.

Другие публикации автора

Статьи:

Последние статьи:

Кон И.С. Публичная интимность // PSYCHOLOGIES. 2010. №50
Кон И.С. Бить или не бить? О телесных наказаниях детей // Семья и школа, 2010. № 9,10. C. 10-12, 27-29
Кон И.С. Клубничка на березке. Сексуальная культура в России. Изд. 3, испр.и доп. Москва: Время, 2010. 607 с.
Кон И.С. Маскулинность в меняющемся мире // Вопросы философии, 2010. № 5
Кон И.С. Меняющиеся мужчины в изменяющемся мире // Этнографическое обозрение, 2010. № 6
Кон И.С. Особенности социализации мальчиков и девочек // Вопросы воспитания. Научно-практический журнал, 2010. № 1(2). C. 54-58
Кон И.С. От интимного дневника к социальным сетям // Психология на каждый день, 2010. № 4. C. 50-51
Кон И.С. Открытия Ф. Арьеса и гендерные аспекты истории детства // Вестник РГГУ серия "Культурология", 2010. № 15(28)
Кон И.С. О школьной форме // Семья и школа, 2010. № 2
Кон И.С. Социализация детей в изменяющемся мире // Вопросы воспитания. Научно-практический журнал, 2010. № 1(2). C. 18-24
Кон И.С. Три в одном: сексуальная, гендерная и семейная революции // Демоскоп Weekly, 2010. № 447-448
Кон И.С. Как не надо воспитывать мальчиков // Психология на каждый день, 2009. № 2. C. 86-88
Кон И.С. Мальчик – отец мужчины. Москва: Время, 2009. 702 с.
Кон И.С. Мужчина в меняющемся мире. Время, 2009. 495 с.
Кон И.С. Отцовство и сыновство: социальная и психологическая ассмметрия. В кн.: Мужское и мужественное в современной культуре. Научные доклады и сообщения. Отв. Ред. Н.Х.Орлова. Санкт-Петербург: СПб: Факультет философии и политологии, 2009
Кон И.С. Сексуальное образование - глобальная задача ХХ1 века // Социология: теория, методы, маркетинг, 2009. № 1. C. 94-114
Кон И.С. Совместное или раздельное // Семья и школа, 2009. № 2,3. C. 10-13, 22-24
Кон И.С. Гегемонная маскулинность как фактор мужского (не)здоровья // Андрология и генитальная хирургия, 2008. № 4. C. 5-12
Кон И.С. Мальчик и его тело // Андрология и сексуальная медицина, 2008. № 1(3). C. с.12-24
Кон И.С. Мужская роль и гендерный порядок // Вестник общественного мнения, 2008. № март-апрель. C. 37-43

Биография

Игорь Семенович Кон родился 21 мая 1928 года в Ленинграде. Окончил исторический факультет Ленинградского Пединститута имени А.И. Герцена (1947) и две аспирантуры, по новой истории и по философии (1950). Кандидат исторических наук (1950), кандидат философских наук (1950), доктор философских наук (1960), профессор (1963), академик Российской Академии образования (1989), почетный профессор Корнелльского университета (1989), доктор honoris causa университета Серрей (1992).

Работал в Вологодском пединституте (1950-1952), Ленинградском химико-фармацевтическом институте (1953-56), Ленинградском Гос. Университете (1956-1967), Институте философии АН СССР (1976-68), Институте конкретных социальных исследований АН СССР (1968-1972), Институте общественных наук (1972-1974). С 1975 - главный научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН. Занимался исследовательской и преподавательской работой в ряде ведущих университетов США и Европы.

Ответственный редактор ряда коллективных трудов и серийных изданий ("Словарь по этике", "Этнография детства" и др.). Член нескольких международных научных сообществ и академий (International Academy of Sex Research; European Association of Experimental Social Psychology; International Sociological Association; Polish Academy of Sex Research; Deutsche Gesellschaft fur Sexualforschung; European Association for Adolescent Psychology и др) и редакционных советов ряда научных журналов ("Человек", "Archives of Sexual Behavior," "Zeitschrift fur Sexualforschung," "Journal of Homosexuality", "Journal of the History of Sexuality", "Childhood", "Current Sociology", "Sexualities", "Men and Masculinities").

4. Игорь Кон в интервью на радио Baltkom 93,9 размышляет о современных отношениях мужчин и женщин.

Игорь Семёнович Кон родился 21 мая 1928 года в Ленинграде в еврейской семье. Рос в неполной семье, отец (врач-рентгенолог по профессии) лишь иногда навещал их с матерью, но долгое время скрывал от маленького Игоря факт своего отцовства. Несмотря на трудности предвоенного времени, Игорь Кон воспринимал свои детские годы как счастливые, беззаботность которых, впрочем, оборвалась с началом Великой Отечественной войны. Осенью 1941 года его маму как медсестру отправили сопровождать эшелон эвакуированных в Чувашию, вместе с ней в эвакуацию отправился и Игорь. Как впоследствии вспоминал сам Игорь Семёнович, «мы собирались через месяц вернуться, даже не взяли с собой тёплых вещей, а застряли в Мариинском посаде на три года». Там же в эвакуации Игорь Кон сдал экстерном экзамены за старшие классы, после чего в 15 лет стал студентом истфака.

В 1944 году семья Кон вернулась в Ленинград, и будущий учёный продолжил получение высшего образования на историческом факультете Ленинградского педагогического института имени А. И. Герцена, а затем - в двух аспирантурах, по новой истории и по философии. Кон подготовил и третью, юридическую, диссертацию по правосознанию, но защищать её не стал, наткнувшись на непонимание со стороны учёного совета, который видел в защите двух диссертаций рекордсменство и подрыв идеи присуждения учёных степеней.

После окончания аспирантуры Кон был направлен в Вологодский педагогический институт (1950-1952), где он помимо шести разных лекционных курсов читал множество лекций в системе партийного просвещения.

Уволившись из Вологодского пединститута по собственному желанию на основании решения врачебной комиссии, переехал в Ленинград, где в течение 9 месяцев не мог найти работу, по его собственному свидетельству, по причине фамилии и беспартийности. Затем с 1953 года по 1956 год Кон проработал на полставки в Ленинградском химико-фармацевтическом институте, а затем - на философском факультете ЛГУ (1956-1967). Вступил в КПСС. О работе в ЛГУ позже Игорь Семёнович будет вспоминать: «… это было моё настоящее место и призвание, я любил студентов и преподавательскую работу».

В 1968 году Кон принял приглашение Г. В. Осипова работать в Институте конкретных социальных исследований АН СССР, 1968-1972). В ИКСИ он сначала заведовал сектором социологии личности и участвовал в выработке программы исследования «Личность и ценностные ориентации», а затем, после того, как эту работу возглавил В. А. Ядов, Кон создал отдел истории социологии, но из-за конфронтаций с новым директором, М. Н. Руткевичем, и постоянных ограничений в работе он принял решение покинуть ИКСИ. В своих воспоминаниях он писал: «Лично я за заведование отделом не держался и был бы вполне удовлетворен местом старшего научного сотрудника в Ленинградских секторах. Но когда Руткевич издал приказ о преобразовании моего отдела, даже не поговорив со мной, я сразу решил уйти. ... Моя работа в ИКСИ продолжалась всего 4 года, с 1968 по 1972, и формально, по числу публикаций, это были самые непродуктивные годы в моей жизни: ни одной большой книги (если не считать ранее подготовленных расширенных немецких изданий „Позитивизма в социологии“ и „Социологии личности“) и всего полтора десятка статей, большая часть из которых не имела к моей плановой работе никакого отношения. В идеологически заблокированном институте просто невозможно было что-либо реализовать. Тем не менее этот этап оставил заметный след в моей жизни».

После увольнения из ИКСИ Кон перешёл на работу в Институт общественных наук (1972-1974), а спустя два года стал работать в секторах Института философии. Однако в 1975 году в результате укрепления на основе нескольких мелких секторов Института философии был создан Институт социально-экономических проблем (ИСЭП), который должен был заниматься изучением советского образа жизни. Кон и на этот раз принимает решение оставить рабочее место, и в 1975 году он становится главным научным сотрудником ленинградского отдела Института этнографии АН СССР.

Как вспоминал учёный, академик Ю. В. Бромлей, директор института, хотел, чтобы Кон занялся актуальными проблемами национального характера и этнической психологии, но Игорь Семёнович предпочёл взять сугубо академическую тему - этнографию детства, понимая, что серьёзная, честная работа по заданной Бромлеем тематике в СССР нереальна. В этот период Кон продолжает научную работу, читает лекции за границей (в странах соцлагеря), но вместе с тем постепенно отдаляется от научной элиты, воспринимается как «чужак» как среди социологов, так и философов.

В 1985 году Игорь Семёнович покидает Ленинград и переезжает в Москву. В конце 1980-х - 1990-х годах он побывал с лекциями и в целях научной работы во многих университетах и научных центрах Западной Европы и Америки. 27 января 1989 года его избрали действительным членом Академии педагогических наук СССР по Отделению психологии.

События 1991 года Кон встретил за границей, на родину учёный вернулся лишь два года спустя. Последующие 20 лет Игорь Семёнович продолжал читать публичные лекции и писать книги, главное внимание уделяя эмпирическому исследованию сексуального поведения подростков, а также популяризации сексологических знаний.

В январе 2001 года во время публичной лекции в МГУ в Кона бросили тортом. Группу молодых людей выдворили из зала только с помощью милиции, после чего лекция была продолжена и закончилась аплодисментами аудитории. После этого выступления под дверь квартиры И. С. Кона положили муляж взрывного устройства и угрожали убийством. «На той лекции торжествовало какое-то мракобесие, было видно, что специально организованные люди свистели, топали, я реально боялся за Игоря Семеновича, - вспоминает один из учеников Кона, сексолог, психотерапевт Евгений Кульгавчук. - После лекции мы вместе ехали в машине, и меня поразило, с каким спокойствием и достоинством держался Игорь Семенович. Он с легкой грустью сказал буквально два слова о произошедшем и тут же переключился на научные темы. О них он говорил с жаром, увлеченно, воодушевленно». Впрочем, запугиваниям учёный не поддался, а изучение истории сексуальной контрреволюции, по его мнению, не менее интересно и поучительно, чем история советской сексофобии и беспредела 1990-х годов.

В октябре 2009 года группа националистов во главе с Романом Зенцовым попыталась сорвать презентацию книги учёного «Мальчик - отец мужчины», проходящую в рамках ЛГБТ-кинофестиваля «Бок о Бок», где Кон также выступал в качестве члена жюри.

Игорь Семёнович Кон скоропостижно скончался в Москве на 83-м году жизни в итоге быстро прогрессирующей болезни. Прощание с учёным состоялось утром 1 мая 2011 года в ритуальном зале московской городской клинической больницы № 64. Согласно завещанию его прах должен был быть развеян. Радиостанция «Эхо Москвы» сообщила, что организаторы похорон приняли решение часть праха покойного развеять над рекой Невой, а часть всё же захоронить в могиле матери академика.

Даже у Николая Гоголя были проблемы с собственной сексуальностью, так чего же нам, простым смертным, замыкаться в своих комплексах? Написанная в 80-ые годы, когда о сексуальной культуре не было принято говорить, а в СССР велась активная политика развития...

7 августа 2017, 18:52

Жанр: ,

Игорь Кон всю жизнь работал на стыке разных общественных и гуманитарных наук: социологии, истории, антропологии, психологии и сексологии. С его именем тесно связано рождение в России таких дисциплин, как история социологии, социология личности, психология...

12 марта 2014, 02:28

Жанр: ,

Новая книга известного российского ученого-обществоведа И.С.Кона представляет собой род интеллектуальной автобиографии. Игорь Кон всю жизнь работал на стыке разных общественных и гуманитарных наук: социологии, истории, антропологии, психологии и сексологии. С его именем тесно связано рождение в России таких дисциплин, как история социологии, социология личности, психология юношеского возраста, этнография детства, сексология. Некоторые его книги ломали привычные представления и становились бестселлерами. Свободно, занимательно, порою весьма самокритично Кон рассказывает о себе и своем времени: как формировались его научные интересы, что побуждало его переходить от одних проблем и дисциплин к другим, насколько свободным был этот выбор и как его личные интересы пересекались с проблемами общества. У современников автора это может пробудить собственные воспоминания, а молодежи поможет лучше понять наше недавнее прошлое, которое, возможно, не такое уж...

25 февраля 2014, 19:22

Жанр: ,

Новая работа Игоря Кона развивает идеи, изложенные в его бестселлере «Мужчина в меняющемся мире». В конце XX в. человечество неожиданно обнаружило, что самым слабым звеном современного воспитания являются мальчики: они больше болеют, хуже учатся, чаще совершают преступления и рискованные поступки. Какова природа мальчишества как социокультурного явления? От чего зависят присущие или приписываемые мальчикам свойства? Всегда ли они одинаковы? Каково реальное положение мальчика в современной семье, школе и социуме? Каким он видит себя и свое тело? Как формируются и реализуются мальчишеские представления о мужественности? Каково приходится мальчикам, которые не могут или не хотят соответствовать предлагаемому нормативному канону? В каком направлении развивается современная гендерная педагогика? Обобщая данные мировых междисциплинарных исследований, ученый не дает педагогических рецептов, но его книга необходима каждому, кто готов думать над этими...

25 февраля 2014, 19:20

Жанр: ,

В настоящее время во всем мире много говорят о кризисе маскулинности и о том, что происходит с мужчинами. Слова о феминизации мужчин, ослаблении отцовства и т. п. буквально не сходят со страниц массовых изданий. Однако зачастую теоретические споры не основываются на тщательном изучении фактов, а судьба России рассматривается так, будто она существует сама по себе, отдельно от остального человечества. В этой книге известный российский социолог И. С. Кон пытается прежде всего корректно сформулировать возникшие проблемы. Что значит кризис маскулинности? Как и почему меняются наши представления о маскулинности? Какие глобальные вызовы стоят перед современными мужчинами, способны ли они с ними справиться и как эти общие проблемы решаются в России? Книга основана на результатах новейших мировых социологических, психологических и антропологических исследований. В ней нет технических деталей, но она рассчитана на вдумчивое чтение и самостоятельное размышление и может быть использована в качестве пособия по социологии, гендерным исследованиям, социальной антропологии и...

29 ноября 2013, 02:30

Жанр: ,

«Бить или не бить?» – последняя книга выдающегося российского ученого-обществоведа Игоря Семеновича Кона, написанная им незадолго до смерти весной 2011 года. В этой книге, опираясь на многочисленные мировые и отечественные антропологические, социологические, исторические, психолого-педагогические, сексологические и иные научные исследования, автор попытался представить общую картину телесных наказаний детей как социокультурного явления. Каков их социальный и педагогический смысл, насколько они эффективны и почему вдруг эти почтенные тысячелетние практики вышли из моды? Или только кажется, что вышли? Задача этой книги, как сформулировал ее сам И. С. Кон, – помочь читателям, прежде всего педагогам и родителям, осмысленно, а не догматически сформировать собственную жизненную позицию по этим непростым...

Слова прощания

27 апреля после тяжелой болезни, не дожив меньше месяца до 83 лет, скончался выдающийся советский и российский социолог, профессор кафедры демографии ВШЭ Игорь Семенович Кон.

За шесть десятилетий неутомимой научной деятельности Игорь Семенович Кон внес огромный вклад в развитие отечественного и мирового обществоведения. Область его научных интересов охватывала философию и методологию истории, историю социологии (он был основателем и первым президентом Исследовательского комитета по истории социологии Всемирной социологической ассоциации), этику, социальную и возрастную психологию, теорию личности, антропологию и социологию детства и юности, сексологию.

Игорь Кон родился 21 мая 1928 года в Ленинграде. Уже в 1947 году он оканчивает исторический факультет Ленинградского педагогического института имени А.И. Герцена, затем две аспирантуры - по новой истории и по философии, - и в 1950 году успешно защищает обе кандидатские диссертации. С 1960 года Игорь Кон - доктор философских наук, с 1963-го - профессор, с 1989-го - академик Российской академии образования.

Преподавательскую деятельность И.С. Кон начал в Вологодском педагогическом институте (1950-1952), затем преподавал в Ленинградском химико-фармацевтическом институте (1953-1956), Ленинградском государственном университете (1956-1967). Работал в Институте философии Академии наук (АН) СССР, затем в Институте конкретных социальных исследований АН СССР и Институте научной информации по общественным наукам АН СССР. С 1975 года Игорь Кон являлся одним из ведущих исследователей Института этнологии и антропологии Российской академии наук. Преподаванием, научными и исследовательскими проектами он занимался и в крупнейших университетах США и Европы, за что, в частности, получил звание почетного профессора Корнелльского университета и степень доктора honoris causa Университета Суррея. В последние годы Игорь Кон работал также на кафедре демографии Высшей школы экономики, где читал курс "Пол, гендер, сексуальность" магистрантам-демографам.

Научное наследие И.С. Кона включает более 40 книг и 300 статей, многие из которых переведены на иностранные языки. Он был организатором и ответственным редактором ряда коллективных трудов и серийных изданий ("Словарь по этике", "Этнография детства" и других). О мировом научном престиже И.С. Кона свидетельствует его членство в международных научных сообществах и академиях (International Academy of Sex Research; European Association of Experimental Social Psychology; International Sociological Association; Polish Academy of Sex Research; Deutsche Gesellschaft fur Sexualforschung; European Association for Adolescent Psychology и других) и редакционных советах ряда научных журналов ("Человек", "Archives of Sexual Behavior", "Zeitschrift fur Sexualforschung", "Journal of Homosexuality", "Journal of the History of Sexuality", "Childhood", "Current Sociology", "Sexualities", "Men and Masculinities" и прочих).

В советское время развитие общественных наук проходило в непростых условиях - не всегда легко приходилось и Кону, но он был мужественным человеком и умел, что называется, держать удар. Свою научную биографию он описал в книге "80 лет одиночества" .

28 марта 2011 года "Демоскоп" отмечал свой десятилетний юбилей. 16 марта, получив приглашение на этот праздник, Игорь Семенович ответил по электронной почте: "Спасибо, обязательно приеду". За день или за два ло юбилея он позвонил, чтобы сказать, что неважно себя чувствует, но если ему станет лучше, он все-таки приедет. И еще 28-го утром написал: "К сожалению, шансы на мой приезд невелики. Мне удалось связаться с врачом, который сейчас в США. Он думает, что все дело в печени, и нужно заниматься этим срочно. Сегодня утром я сдам кровь, в 10 у меня будет УЗИ (он договорился в частной клинике, в нашей поликлинике попасть к врачу - проблема). После УЗИ что-то прояснится, тогда буду пробиваться в нашу поликлинику. В общем, если смогу - приеду, но не уверен". А через месяц его не стало.

Незадолго до смерти, уже зная о своем диагнозе, Игорь Семенович говорил: "Смерти я не боюсь, а предсмертных мучений хотелось бы избежать". Это было в начале апреля, он все же не думал, что уйдет так скоро.

Игоря Семеновича Кона больше нет с нами, но его научное наследие еще долго будет служить все новым и новым поколениям тех, кому интересно знать, что происходит с людьми и с миром, в котором мы живем.

Коллектив Института демографии НИУ ВШЭ

Об Игоре Семеновиче Коне

Игорь Семенович был уникальным человеком во многих отношениях. Можно только поражаться тому, как в серой и бесцветной массе советских обществоведов ("тяжела и неказиста жизнь советского марксиста", горько шутили некоторые из них) смогла появиться и сохраниться такая личность. Удивительно, как эта масса не уничтожила, не поглотила, не растворила его.

Одной из самых ярких черт его личности была неуемная любознательность, громадная жажда познания. Еще в ранней молодости или даже в детстве он посчитал (когда-то я сам слышал это от него), сколько всего книг может прочитать человек за всю жизнь, и был очень разочарован тем, как же это мало. Но он постоянно, с детства и до последних дней, стремился изучить все, что возможно, в интересующих его областях и рассказать об этом другим. Областей таких было очень много, и в каждой из них он стремился дойти до самой сути.

Образованность его (именно образованность, а не только эрудиция) была фантастической и несравненной; по-моему, равных ему в этом отношении в социальных и гуманитарных науках найти невозможно ни раньше, ни теперь. И не только в России, но и в мире. Вспоминаю разговор в 1975 году с тогдашним Президентом Международной социологической ассоциации, американским социологом Робином Хиллом: когда речь зашла о Коне, он с восхищением стал говорить о том, какой это разносторонний и уникальный специалист, обладающий колоссальными познаниями в различных областях социальной науки.

Но Игорь Семенович уникален не только своими обширными познаниями, но и постоянной и упорной деятельностью по их развитию, культивированию и распространению. Многие идеи, понятия, теории, имена в сфере наук о человеке пришли в Россию именно благодаря Кону. Сегодня многие из них представляются нам сами собой разумеющимися и сами собой появившимися в российском интеллектуальном пространстве. Но на самом деле, они утвердились здесь благодаря его упорной и подвижнической деятельности, в трудной и мужественной борьбе с институционализированной тупостью, воинственным и агрессивным невежеством, косностью, мракобесием советской и постсоветской эпох. Его собственная познавательная деятельность была неотделима от - не хочу говорить популяризации, это слово тут неуместно - от Просвещения, от приобщения к серьезному, честному, истинному знанию. Эта его работа была особенно важной на фоне массового идиотизма, вранья и паранойи, характерных для советской идеологии и социальной науки как ее составной части. Он был Просветителем в самом высоком смысле этого слова.

Деятельность Кона в большой мере состояла в преодолении двух барьеров: временн?го, отделившего советскую социальную науку от дооктябрьской, с ее весьма значительными достижениями, и пространственного, отделившего "единственно верное учение" от мировой науки. Его многогранное научное творчество, несмотря на все трудности, так или иначе связывало российскую науку с ее прошлым, в значительной мере прерванным и утраченным, и с мировым настоящим, от которого она оказалась насильственно изолированной. Он продолжил традиции, заложенные такими выдающимися деятелями русской либеральной социальной мысли, как М.М. Ковалевский, Е.В. Де-Роберти, Н.И. Кареев, П.А. Сорокин.

Кон не был диссидентом. Более того, он, безусловно, был человеком компромисса, который, в общем, жил в мире с политической властью, почти не преследовался ею и даже в какой-то мере поощрялся. Конечно, дело не в ее благотворительности по отношению к ученому, а в том, что она в нем нуждалась, хотя бы для того, чтобы хоть немного замаскировать свою сущность, для целей имиджа, как говорят теперь, или показухи, как говорили в советские времена. Кроме того, она нуждалась в его знаниях: как ни странно, такую нужду власть иногда испытывала. Но при этом он был человеком в высшей степени мужественным и, даже идя на компромиссы, всегда был интеллектуально честным и упорным в своих поисках истины и ее пропаганды.

Его любовь к истине сегодня может показаться наивной и старомодной, сторонникам различных постмодернистских теорий, которые радостно повторяются некоторыми.

Когда в начале 70-х годов партийные органы и обслуживавшие их обществоведы преследовали Юрия Леваду, Кон, наряду с такими людьми, как Владимир Николаевич Шубкин и Борис Андреевич Грушин, смело встал на его защиту. Многие деятели советского и постсоветского агитпропа, мракобесы, обскуранты и невежды разных мастей, его люто ненавидели, делали ему разные пакости, но он, будучи честным и мужественным человеком, видел в этом лишь подтверждение правильности своего пути, неуклонно и последовательно продолжая свое благородное дело Просвещения. В отличие от многочисленных советских и постсоветских идеологических пастырей, он стремился к тому, чтобы Россия не была страной людей, послушно и бездумно повторяющих заученные шибболеты. Его научная и просветительская деятельность была направлена на то, чтобы мы жили в обществе людей свободных, честных, образованных, граждан, способных нести ответственность за себя и свою страну. Он был неутомимым и мужественным воином Науки и Просвещения, часто напоминая Дон Кихота. Но при этом он воевал не с людьми, а с явлениями, от которых страдала и продолжает страдать наша страна: с невежеством, ложью, нетерпимостью, предрассудками: политико-идеологическими, националистическими, гендерными, сексуальными и т.д.

Любовь к истине и вера в нее сегодня может показаться наивной и старомодной, особенно на фоне различных постмодернистских теорий, сторонники которых радостно повторяют старые вульгарно-социологистские постулаты о том, что познание вообще, и научное в частности, сводится к властным отношениям внутри и вне научных сообществ. Но он был выше этих и других мод. Его невозможно было бы упрекнуть в том "предательстве интеллектуалов", отказавшихся от подлинных и высших ценностей человека интеллектуального труда, в котором когда-то обвинил их французский философ Жюльен Бенда. Он всегда был в курсе новейших тенденций в науке, знакомил с ними всех желающих, но никогда не был снобом, руководствуясь стремлением не к моде, а к истине. Этим, прежде всего, объясняется его несравненное знание всего нового в науках о человеке.

Помню, например, как в конце 70-х от Кона впервые услышал о такой дисциплине, как историческая демография и исследованиях известного демографа Питера Ласлетта, показавшего, с опорой на материалы первых переписей, что большая семья в традиционных европейских обществах в действительности была не столь распространенной, как это считали ранее ученые. Он предложил тогда мне участвовать в переводе сборника "Брачность, рождаемость, семья за три века", включавшем в себя статьи по исторической демографии. Он же инициировал издание трудов выдающегося французского социолога и антрополога, которое мне удалось осуществить. Впрочем, если бы мы взялись перечислять все то новое, что появилось в нашей стране благодаря Кону, то список таких инноваций был бы бесконечным.

Кон прекрасно знал зарубежную науку, часто лучше самих представителей этой науки, чему, конечно, способствовало знание иностранных языков. В условиях закрытого советского общества это было особенно трудно и одновременно важно. Но никакого идолопоклонства, преклонения перед зарубежными авторитетами у него не было. Для него были существенны именно научные, интеллектуальные и культурные достоинства тех или иных трудов. Вот почему он высоко ценил и тех отечественных ученых, которые, по его мнению, ими обладали. Помню, с каким уважением он отзывался, в частности, о таких представителях старшего поколения российских ученых, как философ В.Ф.Асмус, психологи А.Н.Леонтьев и Б.Г.Ананьев, о серьезных историках и т.д.

Кон был бескомпромиссным и даже одержимым в своем научном и просветительском труде. Его можно считать, если выражаться в духе Макса Вебера, внутримирским аскетом. Каждый день, с молодых лет и вплоть до последних дней жизни, несмотря на любые препятствия, он трудился непрерывно и постоянно. Труд не был для него каким-то особым занятием, это была сама его жизнь; он трудился так же естественно, как дышал. Все его друзья и знакомые знали, что в первой половине дня ему звонить нельзя, так как в это время он работает. Однажды я забыл об этом и позвонил в неположенное время, за что Игорь Семенович сделал мне довольно резкий выговор, напомнив о том, что в это время ему звонить нежелательно; впрочем, я, разумеется, на него за это нисколько не обиделся. Он не любил отмечать свои юбилеи, говоря, что произносимые на них речи в честь юбиляра похожи на похоронные. Поэтому старался на это время уехать куда-нибудь из Москвы.

В интереснейшей книге мемуаров, опубликованной к своему 80-летию, Игорь Семенович, в отличие от многих других мемуаристов, не впадая в самоуничижение, нисколько не пытается продемонстрировать свои большие достоинства и заслуги. Он относится к себе вполне трезво, не без иронии и скептицизма. Это "естественная история самого себя", как назвал свою автобиографию Герберт Спенсер, - такая же подлинная, глубокая и честная. Кон назвал эту книгу "80 лет одиночества", с аллюзией на знаменитый роман Маркеса. И действительно, он в значительной мере и в ряде отношений был одиноким человеком. Но, опять-таки, это было "одиночество в миру", так как этот одинокий человек был целиком открыт миру; его всегда глубоко волновало и заботило все, что в нем происходит. Волновало и интересовало и как ученого, и как человека. Он не был анахоретом, любил общение, особенно с молодежью и детьми, конечно, в свободное от работы время. Он любил путешествовать, по России и за ее пределами, в молодости летом часто ходил в туристические походы. Любил пробовать блюда национальной кухни разных стран, хотя гурманом его, по-моему, назвать нельзя. Во всем этом проявлялась все та же его безграничная любознательность. В общем, он был человеком не от мира сего, находящимся внутри этого самого мира.

Именно благодаря Кону утвердились в нашей стране такие научные дисциплины и проблемные области, как философия истории (не совпадающая с опостылевшим в советские времена всем нормальным людям "истматом")"; социология, в частности, социология личности; история социологии; этнография детства; социология молодежи; психология юности; гендерная социология; сексология. И т.д. Конечно, государство его особенно не жаловало ни в советские, ни в постсоветские времена. Зато признание и слава среди читателей его трудов и слушателей его лекций были фантастическими. Книги издавались огромными, даже по советским меркам, тиражами. Статьи в журналах, таких, в частности, как "Новый мир" и "Иностранная литература", читались почти всеми, кто умел читать.

Помню его курс по теории личности, который он читал в середине 60-х годов в Ленинградском университете. По популярности эти лекции можно было сравнить разве что с тогдашними спектаклями Товстоногова в Большом драматическом театре. Места в большой многоярусной аудитории занимались за 2-3 часа до начала лекций (они читались раз в неделю). Народу набивалось столько, что, казалось, зал может обрушиться, многие сидели на полу или стояли. Хотя курс читался для студентов философского факультета, люди, главным образом молодые, приходили откуда угодно. Мало того, когда лекция заканчивалась, Игоря Семеновича обступала плотная толпа задававших вопросы, и лекция, по существу, продолжалась еще часа два. Конечно, он был честолюбив, но это честолюбие особого свойства; оно было выше стремления к чинам, званиям и орденам. Он был настоящей, не пропиаренной, интеллектуальной звездой, или, если угодно, властителем дум поздней советской эпохи. Причина этой популярности (ничего подобного в социальных науках сегодня не бывает), на мой взгляд, помимо прочего, состоит в том, что Игорь Семенович в своих трудах и устных выступлениях нес людям востребованные ими ценности честности, истины, свободы личности и гуманизма.

Конечно, российская наука и российское общество обязаны Игорю Семеновичу Кону очень многим, гораздо большим, чем это было осознано раньше и чем это осознано теперь. Подлинное понимание его места и значения еще впереди. Впереди и настоящее признание этого выдающегося интеллектуала и просветителя. Надеюсь, что когда-нибудь будет написана серьезная, обстоятельная и талантливая интеллектуальная биография этого выдающегося человека. Тема эта благодатнейшая и для социолога, и для психолога, и для историка. Благодаря Кону мы, во всяком случае, те, кто хотел, стали немного умнее, образованнее, свободнее. И если ценности честного поиска истины, свободы личности, гуманизма, терпимости, культурного творчества хоть в какой-то мере сохранятся в нашем обществе, то и вклад его в утверждение этих ценностей будет по-настоящему осмыслен и понят.

Игорь Семенович говорил в последние годы, что не боится смерти. К несчастью для всех, кто его знал и любил, 27-го апреля 2011 года она пришла к нему. Но я думаю, что к нему, как к никому другому, применима старая истина о том, что человек продолжает жить в своих творениях. Благодаря своим земным трудам, он бесконечно долго будет нас просвещать так, как если бы не уходил. Он продолжает работать.

Александр Гофман