Христиане, прошедшие через войну — люди мужественные. Как меняется человек на войне

Солдаты, прошедшие войну, видели такое, что обычным людям бывает недоступно. И именно поэтому им нужна помощь психолога для того, чтобы вернуться к обычной жизни.

Психика людей, которые находятся на войне, перестраивается под ее потребности. И после того, как человек попадает в мирную обстановку, он становится неприспособленным к ней. Его мнение отличается от мнения окружающих. А психика солдата после военных действий не хочет воспринимать спокойствие .

Прежде всего эта неприспособленность сказывается на стандартных ценностях общества. Все становится для человека бессмысленным. На войне важно то, что враг – есть враг. И когда солдат с ним сталкивается, ему нужно принимать быстрые решительные действия. Есть одно единственное правило:

«если ты не убьешь противника, тогда он убьет тебя»

В мирном обществе такие методы борьбы с врагом не признаются по закону. И это становится серьезной проблемой для тех людей, которые привыкли быстро реагировать на любую опасность. От этой привычки очень сложно избавиться, поэтому зачастую солдатам после войны требуется восстановление психики, которое будет выполнено профессиональным врачом.
Работа - чрезвычайно трудна. У солдат, как правило, появляются такие проблемы, которые сложно встретить у обычных людей. Военная жизнь требует четкого подчинения, таким образом, подавляя свободную волю человека. Картины боевых действий находят свое место в памяти мужчины, и их очень сложно забыть. Война навсегда накладывает свой отпечаток на психику, сознание и поведение солдата. А общество, которое относится к ним с опаской, только усугубляет положение.
Кроме того, те люди которые прошли войну, зачастую видят кошмары, их преследуют ужасные воспоминания и лица погибших товарищей. Психика и война – две несовместимые вещи. Нормальным человек никогда не останется после того, как увидит столько боли и страдания. Особенно, если во время боевых действий были получены травмы. Восстановиться окончательно, к сожалению, уже никогда не получится. Но сделать шаги к выздоровлению – вполне возможно!

Влияние войны на психику очевидно, но стоит помнить, что зависит от многих важных факторов, например:

• Встреча с родными и близкими после возвращения домой;
• Общественная благодарность за выполнение долга перед Родиной;
• Доступность льгот и повышение социального статуса;
• Новая интересная работа;
• Ведение общественной жизни;
• Общение.

Участник Великой Отечественной Войны Анатолий Парфёнов дошел до Рейхстага, получив осколочное ранение в голову. После войны в возрасте 26 лет он впервые зашёл в борцовский зал, а спустя пять лет стал победителем Олимпиады-1956 в супертяжелом весе. Закончив карьеру, Анатолий Парфенов стал тренером, а один из его учеников - Николай Балбошин выиграл Олимпиаду-1976.

Встреча с Парфеновым буквально перевернула мою жизнь! - рассказал Николай Балбошин в интервью Karelin.ru . - К тому моменту, когда меня призвали на службу в спортивное общество «Динамо», я уже выигрывал юношеское первенство СССР, спартакиаду школьников. Правда, в 18 лет второй раз переболел болезнью Боткина. В то время я тренировался в обществе «Наука». После такой болезни врачи не рекомендуют заниматься спортом, и тренеры посчитали меня неперспективным, буквально поставили «крест» на моих тренировках и забыли обо мне. Когда призвали служить в «Динамо», я, конечно, не отказывался и о своих «болячках» никому не рассказывал. Там-то и познакомился с Анатолием Ивановичем. Естественно, заочно мы друг друга знали. Как не знать такого легендарного человека! Ветеран войны, орденоносец, Парфенов начал заниматься борьбой очень поздно, в 26 лет. А уже в 31 год Анатолий Иванович выиграл награду, к которой многие идут всю жизнь - «золото» Олимпийских игр (Мельбурн, Австралия, 1956г.). Помню, когда я был юношей, мы с друзьями ходили на чемпионат Москвы исключительно для того, чтобы посмотреть, как борется Парфенов. В свои 40 лет он выглядел очень эффектно, убедительно, но выступал уже не ради наград и титулов, а, как говорят, для себя. Вообще, спортсмены, прошедшие войну - это удивительные, уникальные люди. Конечно, я многих не застал… Помню Леонида Егорова. Он был 11-кратным чемпионом Советского Союза и 8-кратным серебряным призером по классической борьбе, чемпионом СССР по вольной борьбе! Представляете, 20 лет подряд человек выходил в финал главных стартов страны! Какой-то невероятный результат! Есть такая история. Сошлись как-то в схватке Анатолий Парфенов и Леонид Егоров. В партере на ключах боролись, Егоров килограммов на 40 был легче, но сила в руках была неимоверная… Так что Анатолий Иванович чуть не кричал от боли!

Леонид Егоров рассказывал нам, молодым борцам, про своего товарища, девятикратного чемпиона СССР Григория Пыльнова. Они вместе служили в Отдельной мотострелковой бригаде войск особого назначения, воевали в партизанском отряде в тылу врага. Когда н адо было обеспечить отход партизанского отряда, Пыльнов вызвался добровольцем в группу прикрытия и погиб в бою. Это произошло в 1942 году. Получается, ценой своей жизни он спас товарищей. Да, война, самое ужасное испытание, но все воевали до последнего, никто не трусил и не задумывался…

- Рассказывал ли Анатолий Иванович о том, как он воевал?
- Фронтовики, кто реально смотрел смерти в лицо, не любят вспоминать войну… Конечно, ему было что рассказать, но он это делал редко. Единственное, переживал, что при форсировании Днепра в середине операции был тяжело ранен в голову. Потом его боевых товарищей представили к званию «Герой Советского Союза», а Анатолия Ивановича, хотя он тоже участвовал в захвате и обороне плацдарма, наградили орденом Ленина... А на 9 мая в нашем «динамовском» коллективе всегда был большой праздник. На центральном стадионе «Динамо» собирались его друзья-фронтовики - с орденами, с медалями, приходила молодежь, обязательно был концерт, общение с ветеранами. Было интересно беседовать с такими людьми. Они не учили жизни, но, глядя на них и понимая, через какие испытания им пришлось пройти, наши проблемы казались не такими уж и серьезными. Все это помогало не жалея сил работать на тренировках, не обращать внимание ни на боль, ни на усталость. Видимо, иначе просто нельзя побеждать. Помню свои ощущения, когда я боролся, а Парфенов меня секундировал. Я тогда думал: «За моей спиной человек, прошедший войну. Он настоящий герой, воевал в пехоте, был ранен, вылечился, выучился, стал танкистом, дошел до Берлина… Могу ли я выйти на ковер и показаться слабым, смалодушничать, спасовать перед соперником?» Конечно, такое невозможно даже представить!

- Николай Федорович, а каким Анатолий Иванович был тренером?
- Нельзя сказать, что Анатолий Иванович - это тренер от Бога, но он был хорошим организатором. Он объединил вокруг себя сильных, здоровых молодых ребят, создал команду. Глядя на Анатолия Ивановича, на его могучую фигуру, на силу, все хотели быть похожими на него. Это то, что нас сплачивало и помогало добиваться результата. В чем-то наши характеры были схожи. Парфенов был по-настоящему, беспощаден к себе, к спаррингам на тренировках, к соперникам на соревнованиях. Помню, был такой случай. Я только начинал тренироваться в «Динамо», и мы с ним боролись в партере. Парфенов буквально измотал меня, нагрузил руки, а потом стал двойной Нельсон делать. Он увлекся, завелся, скрутил меня - слава Богу, у меня шея сильная… Потом он встает и говорит: «Что-то руки затекли…» А я уже с жизнью готов был попрощаться! Вот мы и сошлись - два максималиста. У Парфенова была силовая манера борьбы, он какие-то недостатки в технике компенсировал незаурядной физической силой и выносливостью, шел напролом, просто сминал своих соперников. И я был такой же. Вот мы и понимали друг друга! Парфенова щедро одарила природа, он был статный, сильный, мощный. Уверен, что эти качества и помогли ему выжить на фронте. Он перенес два серьезных ранения. После войны, в височной части у него остался осколок, локтевой сустав был прострелен. Тем не менее, со всеми этим травмами он не только прошел войну, но и добился успеха в большом спорте. Свою роль здесь сыграли его фронтовая закалка, жажда жизни, жажда борьбы. Порой, наши тренировки получались очень эмоциональными, «острыми»: как «зарубимся» не на шутку - никто не уступает! Однако на соревнованиях Парфенов был спокоен. Анатолий Иванович всегда считал, что нет смысла кричать, когда идет поединок, это только навредит. Все споры, советы, обсуждения - на тренировках. Перед схваткой он просто говорил: «Иди, Коля, борись, делай свой прием…» А моя «коронка» - бросок прогибом, я выполнял его в обе стороны. Правда, несколько раз «накрывался». Так потом специально шел в захват, удобный сопернику, азарт какой-то появлялся, бросал и укладывал оппонента на лопатки. Я перед схваткой ставил цель - бросить прогибом. Для этого приема у меня были все данные - физические, технические, волевые. Вот и выходил с одной мыслью - или проиграю, или прогибом брошу! Поэтому на тренировках «прогибу» я уделял больше всего времени. Анатолий Иванович в этом меня поддерживал. Ведь нельзя хорошему борцу без «коронного» приема. Сначала я с ним броски отрабатывал, но я его переигрывал за счет скорости, и Анатолий Иванович стал со мной только в партере бороться. А там ему не было равных. Хоть мы и представляли разные борцовские поколения, манера ведения поединков, тренировок ничем не отличалась. Много внимания уделялось работе в стойке. Согласитесь, один- два хорошо поставленных приема - это козырь в борьбе с любым соперником, в любую эпоху, при любых правилах греко-римской борьбы. Главная задача - работать первым номером с первых секунд схватки, не выжидать, делать свои приемы, связки, комбинации, раздергивать соперника, пусть он попробует сдержать твой натиск. Конечно, и физическая подготовка, выносливость должны быть на высоте.

- Николай Федорович, а зачем Вы пришли в борьбу? Чемпионом мечтали стать?
- Я начал заниматься борьбой прежде всего потому, что мужчина должен быть сильным! Тем более, у меня старший брат тоже ходил в секцию классической борьбы. Помню, еще в детстве шли с братом на тренировку, а он и говорит: «Мечтаю мастера спорта выполнить!» А я ему в ответ: «Если уж борьбой занимаемся, надо чемпионат мира выиграть…». Так и получилось: он норматив мастера спорта СССР выполнил, я выиграл Олимпиаду, чемпионаты мира и Европы … Честно говоря, конкретной цели не ставил, но тренировался до потери сознания. И всегда хотелось большего: победил на юношеском первенстве СССР - надо было проявить себя на взрослом чемпионате страны. Там стал сильнейшим - доверили представлять страну на международных состязаниях. Так потихоньку шел вверх, тянулся к новым вершинам. И Анатолий Иванович Парфенов меня поддерживал и помогал! А самый главный урок, который я получил от Парфенова, от борцов-фронтовиков, такой: «Выходить на каждую схватку, как на последний бой! Доминировать на ковре, только вперед! Отступать нам некуда, за нами РОССИЯ!!!»

Поправочка: прошедшие войну не люди, а солдаты. Я не к тому, что солдаты не люди. Наоборот. Просто объединять в общую группу всех, кто формально воевал, нельзя. Офицеры, например, охотно балаболят на эти темы - потому что значительная их часть попала в армию не по призванию, а окончив вуз с военкой и прижавшись под крылышко куму, у которого прапорские погоны и доступ к складам, а позже по выслуге лет доросшая до какого-нибудь майора, и бои видевшая только по телевизору. И вот они регулярно любят, особенно подвыпив, разводить с красной мордой демагогии про войну.

А солдаты попадают в мясорубки. И не по своей воле. Это всегда насилие, в первую очередь над личностью. Твое тело бьют, пинают и пытают, пока ты не начнешь как робот выполнять приказы. После дают оружие и приказом становится "вали вон тех козлов". Это вдвойне неприятно, потому что лично тебе эти козлы ничего не делали, а когда приходилось с ними сталкиваться - оказывались весьма неплохими ребятами.

Ведь если вас, пардон, в темном парке в жопу выебать ножкой от табуретки - вы тоже, поди, не будете радостно щебетать о произошедшем при упоминании в разговоре темы изнасилований. То же и с ветеранами боевых действий.

Это, кстати, показательный момент. Если человек - ветеран, но охотно ведет разговоры о войне, скорее всего отсиделся в тылу при штабе или максимум ездил инспектировать палаточные городки на передовую минут на 20.

Отчасти соглашусь. Но лишь отчасти.

Первое. Далеко не все офицеры отсиживаются "под крылом у прапора" далеко не все прапора сидят на складах. Да что там, не все офицеры, которые имеют штабную должность, отсиживаются в штабе. Я был на срочке в командировке и смело скажу, что хороший офицер - это не редкий вид из красной книги. В нашей части все офицеры были "боевые", выходцы из рязанского и новосибирского вузов, ни один не отсиживался в расположении, всегда были со своей ротой/группой на выходе. Штабные замполит и зампотылу регулярно выходили с нами. Однажды выходил и комбат, хотя ему было уже к 50 и вроде на фиг бы и надо уже. Тем не менее, командиры бригады и нашей части были самые настоящие солдаты. Возможно в штабе огвс и были те, о ком вы говорите, но в семье не без урода. И с какими бы частями и группами мы не пересеклись, везде были офицеры, от откровенно зелёных, до матерых. И опять же, в штаб попадают люди и из боевых частей.

Я к чему? А вот это уже во вторых. Люди то все разные и каждый имеет разное отношение к войне. К тому же, каждый солдат попадал в свою заварушку и у каждого имеется свой рассказ на тему войны. И для одного, этот рассказ не для всех ушей, поэтому тот, кто действительно имеет что рассказать, неохотно делится воспоминаниями, тем не менее, пара тройка человек будут знать все подробности. У другого же взыграет бахвальство и он с радостью расскажет вам, стоит его только спросить. Возможно(точно), он и не скажет всей правды, но похвалиться шанса не упустит.

Ну а если перед вами убийца легиона наёмников, который в одиночку держал высоту целую неделю, то скорее всего это - рембо комнатный, вид не самый редкий, но очень нестабильный, так как сильно восприимчив к лещам. Хотя и такие парни реально были.

Ответить

Прокомментировать

Прошедшего войну – это привычка к насилию. Она формируется и ярко проявляется в ходе боевых действий и длительное время продолжает свое существование после их окончания, накладывая отпечаток на все стороны жизни. В экстремальных ситуациях, когда человек на оказывается перед лицом смерти, он начинает совсем по-другому смотреть на себя и окружающий мир. Все, что наполняло его повседневную жизнь, вдруг становится несущественным, индивиду открывается новый, совсем другой смысл его существования.

У многих на войне формируются такие качества, как суеверие и фатализм. Если суеверие проявляется не у всех индивидов, то фатализм является основной чертой психологии военного человека. Он складывается из двух противоположных ощущений. Первое состоит в уверенности в том, что человек все равно не будет убит. Второе – в том, что рано или поздно пуля найдет его. Оба этих ощущения и формируют солдатский фатализм, который после первого боя закрепляется в его психике как мироощущение. Этот фатализм и связанные с ним суеверия становятся защитой от стресса, которым является каждый бой, притупляют страх и разгружают психику.

Война с ее условиями хронической опасности ежеминутно потерять здоровье или жизнь, с условиями не только безнаказанного, но и поощряемого уничтожения других людей формирует в человеке новые качества, необходимые в военное время. Такие качества не могут сформироваться в мирное время, а в условиях боевых действий выявляются в максимально короткий срок. В бою невозможно скрыть свой страх или показать напускную храбрость. Мужество или совсем покидает бойца, или проявляется во всей своей полноте. Так и высшие проявления человеческого духа в повседневной жизни случаются редко, а во время войны становятся массовым явлением.

В боевой обстановке часто возникают ситуации, предъявляющие человеческой психике слишком высокие требования, что может вызвать резкие патологические изменения в психике индивида. Так вместе с героизмом, боевым братством и взаимовыручкой на войне нередки грабежи, пытки, жестокость к пленным, сексуальное насилие к населению, разбой и мародерство на земле противника. Для оправдания таких поступков часто используется формула «война все спишет» и ответственность за них в сознании индивида перекладывается с него на окружающую действительность.

Сильное влияние на психику человека оказывают особенности фронтового быта: морозы и жара, недосыпание, недоедание, отсутствие нормального жилья и уюта, постоянное переутомление, недостаток санитарно-гигиенических условий. Как и сами боевые действия, чрезвычайно ощутимые жизненные неудобства есть раздражители необычайно большой силы, формирующие особую психологию человека, прошедшего войну.

Возможно ли принять войну, смириться с ней? Почему страдают не все? Как меняются люди, прошедшие через неё? Об этом и многом другом мы поговорили со священником, знающем о войне не по книгам и ТВ - протоиереем Николаем Фоменко, благочинным Александро-Невского округа г. Славянска.

Время испытаний

Отец Николай, давайте поговорим о духовном аспекте войны. Война как Божий промысл: как к ней относиться в этом ключе? Чем утешиться тем, к кому она пришла? Возможно ли её принять? Как она влияет на человека?

Человеку, а тем более христианину, свойственно воспринимать Бога как начало доброе, любвеобильное. Но когда в жизни начинает действовать нечто противоположное, то сразу же душа христианина съёживается и настораживается. Я вспоминаю, когда у нас начались обстрелы, в душе при каждом взрыве сразу же появлялось возмущение, протест. Но можно и нужно было успокоиться.

Мы должны всегда сохранять в себе спокойствие, хотя это очень и очень тяжело в моменты, когда происходит беда. Война - это как раскалённая кипящая смола, которая брызгает на всех. Человек чувствует боль, кричит, возмущается.

Когда мы слышим взрывы, то не можем быть равнодушными, так как понимаем: каждый из них ищет себе жертву. И всё же задача каждого из нас - выполнить то, чего от нас хочет Бог. Он ждёт, чтобы мы в любых условиях были Христовыми - то есть такими, как Он. Вспомним Евангелие и невозмутимость Христа при Его аресте и во время допросов. Он спрашивал: за что вы Меня бьёте, если Я вам говорю только о добре? При всей несправедливости ситуации Он хранил спокойствие. Так вот, сегодня, как и во все времена, когда человечество переживало войну, у одного получается сохранить в душе мир и покой, у другого - нет, и он озлобляется.

Не обокрасть свою душу

Почему Церковь ставит для нас такую задачу? Все мы будем уходить в иной мир. Это неизбежно. В нынешние времена, когда нам приходится смотреть в глаза смерти, это может произойти с каждым из нас в любой момент, и гораздо раньше, чем мы можем себе представить. Если у человека в душе нет покоя, если там - ад, то с этим состоянием уходить в вечность страшно. Значит, в ад человек может и попасть.

Рай и ад будут не когда-то, они начинаются с жизни на земле, в душе каждого человека. Потому нам так важно сохранить мир в себе, благородство и великодушие.

Каждый человек должен определиться, на какой он стороне. Сегодняшнее время очень серьёзно, оно очень страшное, но это - время испытаний. Видимо, уже прорвал тот нарыв, который назревал в обществе давно. В людях обнаружилось столько зла, что сегодня многие взяли в руки оружие и готовы убивать таких же людей, как они сами. Если до военного времени люди изливали зло только словами, то сегодня они готовы уничтожать.

И Бог попустил это. Видимо, для того, чтобы люди не скрывали зло в себе, а показали, на что они способны. Это прискорбно, но мы видим, что это попущение Божье. Мы помним евангельские слова, которые сказал Господь о том, что иссякнет любовь из-за беззаконий многих - и сегодня это происходит. Любви стало намного меньше, зло возобладало - и люди начали убивать друг друга.

Убить человека можно не только оружием, но и словом. В словесных перепалках мы порой столь жестоки, что способны уничтожить своих близких, испепелить их душу. Но умирает не только тот, на кого изливается зло, но и тот, кто его изливает. В повседневной жизни, когда с нами происходят «приливы зла», человек в итоге чувствует невероятное опустошение, словно кто-то обокрал или растерзал душу. Но это сделал он сам, а не кто-то другой.

А когда вражда переходит все границы, и у людей это накопленное зло изливается наружу и переходит все нравственные рамки, они бывают чудовищно жестоки - и чудовищно опустошены. А с этим ведь нужно жить дальше! И жить не только на земле, но и в вечности. Так что верующему человеку нужно, прежде всего, подумать, как он хочет жить в вечности. Ведь сегодняшняя озлобленность может остаться навсегда!

Люди говорят о нынешних военных событиях: наверное, это надолго! Но для тебя это может быть навсегда, и нужно подумать, можно ли в себе пресечь зло. Что посеешь, то и пожнёшь, и если сегодня мы будем как можно чаще об этом задумываться, контролировать себя, свои слова, действия, мысли, то, наверное, всё происходящее быстрее закончится. Когда мы покаемся, пересмотрим свою жизнь, тогда Божие благословение над всеми нами будет исполнено в добре.

Недавно мы праздновали память святого Георгия Победоносца. Хотелось бы, чтобы по его молитвам Господь даровал победу над злом и нам, в каждой душе.

Переосмыслить свою жизнь

Часто люди спрашивают: зачем, за что это происходит с нами? Война - это такое особое лекарство, когда всё зашло слишком далеко в плане греховности человечества? И почему тогда страдают не все?

Я не в праве судить обо всём происходящем, но, на мой взгляд, суть крестоношения заключается в том, что испытания приходят к тому, кто способен их понести. Крест даётся по силам. Это не наказание злом. Бог есть любовь! Но Он может попустить злу приступить к нам - грехов ради наших. Чтобы мы могли переосмыслить свою жизнь.

А нести крест нужно безропотно. Если мы будем роптать - значит, ропщем на Бога, ведь это Он попустил нам испытание. Мы живёт под Божьим взглядом, и Он всё видит, всё слышит - даже шуршание лапок букашек в траве. Тем более Он видит всё, что происходит с нами, что происходит в наших душах. Так будем просить Его дать нам силы донести до конца свой крест безропотно. Я верю и надеюсь, что Господь нас никогда не оставит. Ещё никто из надеющихся на Бога не был посрамлен.

В эти дни нам, как никогда, нужно обращаться к Богу, и, конечно, пересмотреть свою жизнь, раскаявшись в грехах. Когда каждый из нас это сделает - тогда и мир станет прекраснее.

Не расслабляться

Отец Николай, по вашим наблюдениям: меняется ли человек после войны? То, что он меняется во время неё - это факт: люди больше молятся, чаще прибегают к Богу. А после, когда всё позади? Расслабляются? Или - наоборот, усердно хранят обретённую основу?

Я бы не сказал, что расслабляются… Не всегда есть возможность это сделать. Я заметил вот что. У нас сегодня много беженцев, переселенцев из районов центрального Донбасса: Донецка, Горловки, Шахтёрска, Углегорска. У этих людей духовные перемены наступили ещё дома, и с тем же усердием они молятся и сейчас, живя у нас. Пережив такие ужасы, они, видимо, уже навсегда будут другими. Как и жители нашего города.

Очень хочется надеяться, что они не возвратятся ко греху. Человек, прошедший через военное горнило, уже не будет расслабляться. Возможно, есть те, кто отнесётся к такому опыту легко, но это поверхностные люди, а в церковь ходят люди серьёзные. Я как священник больше контактировал именно с верующими, и скажу: христиане, прошедшие через войну, - люди мужественные.

- Доводилось ли вам в ком-то из прихожан видеть духовную перемену после войны?

Таких очень много! Один пример приведу. Я встретился на улице с мужчиной. Поговорили на ходу. Он говорит: - Батюшка, у меня есть книжечка - забыл, как называется… Ну, по которой молятся. - Молитвослов? - Да. Так вот: я с ней сплю! Раньше в церковь не ходил, а теперь ложусь и просыпаюсь с этой книжечкой, молюсь всё время…

Люди стали молиться. А, обратившись к Богу, стали добрее друг к другу. Очень многие! Я это вижу. Стали сердобольнее, открытее. Руку помощи подают чаще. И всё чаще люди рассказывают о примерах настоящего благородства - раньше этого не было.

Христианин не разрушает, а созидает

Отец Николай, я знаю, что вы в своей жизни видели не только нынешнюю войну, поэтому спрошу не как у священника, а как у много видевшего человека. На ваш взгляд, война в большей степени очищает людей или ломает?

Кого как. В основном люди очищаются от греха и пересматривают свою жизнь. Есть и те, у кого жизнь сломана, уходит воля к жизни, кардинально меняется судьба. Ведь, когда люди хоронят близких, появляется чувство мести. Но не у всех.

Мама моя, пережившая Великую Отечественную, много рассказывала о ней. Но в её рассказах никогда не было такого, чтобы она или даже её односельчане испытывали лютую ненависть по отношению к пришедшим врагам. Они понимали, что это война, что многие из пришедших имели семьи, не хотели воевать. Она была ещё девчонкой, но запомнила всё, и вот это отсутствие ненависти меня всегда поражало. Она говорила, что война - это очень страшно. Но всегда нужно оставаться людьми.

Очень прискорбно то, что сейчас брат убивает брата. Мне, как священнику, христианину смотреть на это очень больно. Порой бойцы приходят ко мне взять благословение. Я всегда говорю: «Благословляю, чтобы на ваших руках никогда не было крови. Чтобы вы никого не убили». Неизменно спрашиваю: раз вы берёте благословение - значит, вы верующие люди. Как верующий человек может поднять оружие на брата? Это ужасно! Что может побудить убить своего?

Одним словом, война - это хороший лакмус для того, чтобы понять, кто есть кто. Кто на стороне разрушения, а кто - на стороне созидания. Если ты христианин - то будешь созидать.