История философии. Древняя Греция и Древний Рим
Эпикуреизм (IV в. до н.э. - II в. н.э.) - философская школа, в основе которой лежало учение Эпикура (342/341 гг. до н.э. - 271/270 гг. до н.э.) . Философию этой школы можно назвать минималистичной - она базируется на очень небольшом количестве принципов, выдвигая в качестве главного метафизического тезиса утверждение, что реальность заключена в атомарной материи и в сложенных из нее вещах, а в качестве главного этического принципа - стремление к удовольствию, которое расценивается как самый верный признак обладания благом. Эпикур не признает необходимость универсалий (например платоновских "идей") и опирается исключительно на очевидность чувственного восприятия - таким образом, чувственное восприятие стоит в центре научного метода эпикурейцев.
История эпикуреизма. Эпикур
В качестве школьной традиции эпикуреизм существовал в период с конца IV в. до н.э. до середины III в. н.э. В 310 г. до н.э. Эпикур основал философскую школу в Колофоне; в 306 г. до н.э. школа была перенесена в Афины, где получила название по месту своего расположения - "Сад". История этой школы разделяется на три этапа: ранний, средний и поздний Сад. Ранний эпикуреизм (конец IV в. до н.э. - начало III в. до н.э.) связан с деятельностью самого Эпикура и его учеников, среди которых наиболее известны Метродор, Колот и Геримах . В среднем эпикуреизме (II - середина I вв. до н.э.) выделяются учения Зенона из Седона и Аполлодора Афинского . Поздний Сад - это римский эпикуреизм. Наиболее известные деятели этого периода - Лукреций и Филодем из Гадары . В Риме эпикуреизм был популярен и имел большое число последователей, однако распространенность учения повлекла за собой его вульгаризацию и смягчение этической доктрины.
Эпикур родился в 342/341 гг. до н.э., вырос на острове Самос, учился философии в Афинах у Навсифана, в возрасте 32 лет основал философскую школу в Колофоне, которую затем перенес в Афины. Здесь он вместе с учениками поселился в купленном им саду (отсюда и название основанной им школы - Сад). В его школу могли вступить не только мужчины, но и женщины, и даже рабы. Скончался он в 271/270 гг. до н.э.
Эпикур написал около 300 сочинений и писем, большая часть из которых не сохранилась. До нас дошли три его письма к ученикам Геродоту, Пифоклу и Мснсксю, отрывки из писем к другим лицам, собрание изречений под названием "Главные мысли" и фрагменты его сочинения "О природе". Кроме того, часть сведений о философии Эпикура доступна нам по цитатам из его трудов в сочинениях поздних эпикурейцев и их многочисленных оппонентов.
"Каноника" эпикурейцев
Каноника , или эпистемология эпикурейцев - их учение о познании - связана в первую очередь с их физикой. Эпикур считал, что знание должно основываться только на чувственном восприятии; в очевидности чувственного восприятия он находит критерий истинности. Все ошибки в наших суждениях, по его мнению, связаны исключительно с неправильными оценками чувственных данных нашим рассудком. В рамках этого эмпирического учения разрабатывается метод, который делает возможным логос (рассуждение) о вещах, воспринятых чувством.
Учение о познании изложено в работе Эпикура "Канон", которую мы знаем в пересказе Диогена Лаэртского (отсюда и название "каноника"). Слово "канон" использовалось в строительстве для наименования мерила или отвеса, на который строители ориентировались при возведении здания; учение о познании было такой "направляющей линией" для теоретического здания эпикурейской философии. Каноника в учении Эпикура замещает отсутствующую у него логику или диалектику, а именно - отвечает на вопрос о критериях, позволяющих отличить истину от лжи. Каноника занимается критериями, нормами и основаниями знания, отвечает на вопрос о возможности научного рассмотрения вещей и вообще научного познания.
Сенсуализм эпикурейской философии.
Философия эпикурейцев сенсуалистична - это означает, что чувственное восприятие они полагают основанием истины. Эпикур различает три критерия истинности:
- 1. Чувственное восприятие.
- 2. Претерпевание.
- 3. Общие понятия.
Первый критерий - чувственное восприятие - включает в себя как общие, так и единичные восприятия: согласно Эпикуру, в восприятии нам дан и конкретный человек, и его "человечность", которая, однако, не обладает отдельным существованием, как идеи у Платона, но просто выражает природу наблюдаемого объекта. Чувственное восприятие возникает в результате потока тонких образов , или эйдолонов (eidolon), состоящих из мельчайших атомов, исходящих от тел. Атомы в этих потоках сохраняют тот же порядок, который имели в телах, и, попадая в органы чувств, передают информацию об окружающей действительности. Непрерывность потока образов обеспечивает достоверность чувственного восприятия. Поскольку эйдолон сохраняет все свойства своего объекта, то и в восприятии мы корректно улавливаем его природу объекта. Главный принцип восприятия, позволяющий ему служить критерием истинности, - это его пассивность. В восприятии мы не имеем ничего, помимо стимулов извне, и поэтому не можем ошибаться в отношении воспринятого; ошибка может произойти только на уровне суждения: тогда, когда это восприятие неверно оценивается. На основании чувственного восприятия у нас формируются представления, которые подтверждают или не подтверждают воспринятое как то, что относится к реальной вещи.
Второй критерий истинности - претерпевание. Претерпевание, связанное с внешним воздействием, является составной частью чувственного восприятия и рассматривается как основание для суждений о чувственных феноменах. Претерпевание, связанное с событиями, происходящими в нашей душе, создает эмоциональный посыл, который определяет практические действия человека, поэтому в этике претерпевание является критерием для различения того, к чему нужно стремиться, и того, чего нужно избегать. В силу собственной пассивности претерпевание является условием рассмотрения воспринятого в качестве критерия истины и может быть понято, как единичное представление.
Третий критерий истинности - общие понятия (prolepsis). Термин пролепсис (предвосхищение ) был введен в философский дискурс Эпикуром; он происходит из контекста медицины IV- III вв. до н.э., в которой опыт врача рассматривался как основание для выведения общих суждений о болезни. Согласно Эпикуру, в результате опыта чувственного восприятия, возникающего при повторяющемся воздействии внешних образов на органы чувств, а также нашей способности запоминать это воздействие, у нас возникают общие понятия. Эти общие понятия служат некоторым универсальным критерием, с которым сравнивается то, что воспринято чувственно; на основании такого сравнения выносится суждение о воспринятом. Можно сказать, что пролепсис - это понятие, которое Эпикур предлагает вместо платоновской идеи.
Теория познания Эпикура- каноника, изложенная им в трудах «О критерии, или Канон», «О зрении», «Об осязании», «Об образах», «О представлениях», содержала правила познания, определяла критерии истины, учила рациональному восприятию действительности. Эпи кур признавал познаваемость объективного мира и существование объективной истины. Древнегреческие атомисты были создателями раннего варианта теории отражения. Вторая книга сочинения Эпикура «О природе» была посвящена изложению этого учения (Papir. Неге. 993, 1010, 1049). Эпикур писал, что существуют отпечатки (stSojXa переводят как «отпечатки», «образы», «идолы», «картинки», «видики», «изображеньица», «оттиски», «истечения», «отображения», «отделения», «эманации тела»), по виду подобные телам, но по тонкости далеко отстоящие от предметов, которые доступны чувственному восприятию87. Эти копии, или образы, состоящие из тончайших атомов, исходящие от тел, сохраняют порядок, который имеют в телах, и, прямо попадая в органы чувств людей, образуют у них чувственные восприятия. Если же такие истечения носятся в воздухе, переплетаясь друг с другом, а затем проникают в людей через поры кожи, то образуются фантастические представления. Так, например, смешение истечений от человека и коня вызывает представление о кентавре. Это учение было объектом критики и насмешек. В оксиринхском папирусе 1609 (XIII, 94) записано: «Не следует и слушать о таком “образе”, как тот, что существует по учению Демокрита или Эпикура»88. У Плутарха читаем: «Если нужно смеяться в философии, то смеяться можно над эйдолами, безмолвными, слепыми, бездушными, которые бродят бесчисленные смены лет, показываясь и блуждая всюду, вытекшие от всех еще живущих, от давно преданных сожжению и сгнивших» (Plut. De def. orac.19)89. На основе чувственных восприятий возникают единичные представления, а на их основе- общие представления, или понятия, названные Эпикуром щоХуфен; (пролепсисы). Согласно Диогену Лаэрцию, понятия у эпикурейцев были тесно связаны с опытом и возникали на его основе: «пролепсис есть воспоминание того, что часто являлось извне» - умащу той noXXaxtg e^coS"sv cpavevrog (см.: Diog. Laert. X. 33). Еще П.Наторп считал пролепсис априорным знанием90. Н.В.Де Витт рассматривал его как предпонятие, антиципацию, как знание, существовавшее до опыта, как «материалистический двойник платоновского припоминания»91. К. Клеве и О. Блок выступили с резкой критикой Де Витта92. Д. Ферли отмечал, что пролепсисы- производные от чувственного восприятия. Сам Эпикур использовал этот термин для определения сохраненного в памяти чувственного образа, в отличие от нового чувственного впечатления. Утверждение о том, что пролепсис является критерием истины, наряду с ощущением и претерпеванием (чувством), остается на совести доксографов, любящих составлять систематические перечни терминов93. » Попытки представить эпикурейский «пролепсис» как врожденное представление, как знание a priori основаны на факте смешения Цицероном значений этого термина у стоиков и эпикурейцев94. Эпикур называет словом щокуфщ «некоторые предвосхищенные душой представления о вещах, без которых никому невозможно ни понять, ни рассудить» (ND XVI, 43). 3. А. Покровская по этому поводу замечает: «Цицерон... вкладывает в материалистическое понятие Эпикура такой смысл, какой он имел у стоиков. Это вольное или невольное искажение было одним из проявлений борьбы с враждебным эпикуровским учени- 95 ем» . Слово щоХуфн; означает «предчувствие», «предвосхищение», но как философский термин у стоиков и эпикурейцев оно имело разное значение: для стоиков - это первичное, общее, вступающее в действие только в связи с опытом, врожденное понятие (Diog. Laert. VII, 54), а у эпикурейцев - эмпирическое, естественное, общее понятие, полученное как «памятование того, что часто являлось к нам извне». «Так, чтобы спросить: “Кто там стоит поодаль, лошадь или корова? ” - нужно знать заранее, благодаря предвосхищению, облик и той и другой. Ведь мы бы не могли бы даже назвать предмет, если бы в силу предвосхищения не познали заранее его оттиск. Стало быть, предвосхищения имеют силу очевидности» (Diog. Laert. X, ЗЗ)96. Учение о пролепсисе было очень важным для философии религии Эпикура, потому что оно позволило объяснить существование у людей представлений о богах. Эпикур отличал «предвосхищения» от ложного знания. В письме к Менекею он написал: «Высказывания толпы о богах являются не естественными понятиями (предвосхищениями. - М Ш.) (ттдоХцфеи;), но лживыми домыслами (иттоХцфек;), согласно которым дурным людям боги посылают величайший вред, а хорошим - пользу» (III, 123). Единственное, что ограничивает содержание понятия «пролепсис» у Эпикура - это предел нашего восприятия97. Диоген из Эноанды писал, что эпикурейцы, несмотря на мнения перипатетиков, согласно которым нельзя с помощью одного лишь чувственного восприятия познать суть вещей, так как они постоянно движутся, признают это течение, но не считают его слишком быстрым и ограничивающим возможности познания. Диоген утверждал, что природа каждой вещи может быть постигнута чувственным восприяти- 98 ем. Критерием истины, по Эпикуру, кроме ощущений предвосхищения и претерпевания (чувства), Диоген Лаэрций называет «образный бросок мысли» (cpavTOLOTixv) emfioXr) ttjs biavoiaq). Содержание этого сложного понятия определяется как «интуиция» или как интеллектуальная интуиция. С. Бейли трактовал его, с одной стороны, как схватывание (восприятие) особо тонких образов, а с другой - как понимание научно- подтвержденного положения". М.Изнарди Паренте считает, что оно определяет деятельность разума по восприятию мгновенной эмпирической информации и поднятию ее на иной уровень для того, чтобы превратить чувственные образы в интеллектуальные представления100. Этот критерий чрезвычайно важен для понимания отношения эпикурейцев к галлюцинациям и сновидениям. Эпикур исходит из признания абсолютной истинности чувственных восприятий и общих представлений101, считая, что заблуждения происходят лишь в результате неправильных истолкований этих ощущений. В письме к Геродоту Эпикур писал: «... ложность и ошибочность всегда приходят вместе с мнением... причина этого - движение в нас самих, сопутствующее образному броску мысли, но отличное от него: из-за этого-то отличия и возникает ложность. В самом деле, такие видения, какие мы получаем... во сне... никогда бы не могли иметь сходство с предметами сущими или истинными, если бы не существовало что-то, долетающее до нас; но в них не могли бы иметь место ошибки, если бы мы не получали в себе самих еще какого-то движения, хотя и связанного /с вообразительным броском/, но и отличного от него...» (I, 50-51)102. Образы, истекающие от предметов, истинны, а смешение человеком этих образов и представлений, неправильное соотнесение с реальными предметами приводят к заблуждениям. По Эпикуру, все фантастические образы истинны, но только в том смысле, что в их основе лежат эйдолы реально существующих предметов. Секст Эмпирик писал: «У Ореста, например, когда ему казалось, что он видит Эриний, чувственное восприятие, вызываемое образами, было истинно (поскольку в основе тут были образы /вещей/), но ум его, полагавший, что Эринии телесны, впадал в ошибочное мнение» (Adv. Math.VIII, 63-64)103. Признание абсолютной истинности ощущений приводило Эпикура к признанию реального существования образов безумного бреда или сна. Эти представления образовались из истечений от действительно существующих предметов, однако в голове больного они перепутались, к ним примыслились больным рассудком какие-то другие образы, поэтому они и носят странный характер. Сновидения- результат действия истечений от действительных вещей, но спящий смешивает эти образы, и получаются ложные представления104. Поэтому Эпикур отрицал божественную и пророческую силу сновидений: «Сны не имеют божественной природы и вещей силы: они происходят от впадения (в человека) образов» (Sent. Vatic. XXIV). Такое рационалистическое объяснение происхождения сновидений имело большое значение для критики суеверий, так как древние греки глубоко верили в божественную природу снов105. Например, считалось, что если видели во сне умершего, то это значит, что его душа навещала спящего. До наших дней дошел «Сонник» стоика Арте- мидора (И в. н.э.), в котором содержится корпус интерпретаций различных образов сна. Новые данные по поводу учения Эпикура о сновидениях привел американский филолог М. Ф. Смит, исследуя фрагменты надписи эпикурейца Диогена из Эноанды. Он указывал, что Эпикур не признавал образы сна пустыми продуктами воображения, не имеющими реальной материальной причины, как стоики, и не наделял их особой значимостью, как Демокрит106. Согласно стоикам, образы снов не имеют телесной природы. Эпикурейцы, в отличие от них, полагали, что образы снов состоят из тончайших материальных истечений. Однако это не означало, что эти образы, возникающие из тонких атомов, чувствительны или могут говорить (как полагал Демокрит). Эпикурейцы считали, что сновидения обманывают людей, заставляя видеть мертвых или несуществующие чудовища, потому что во сне невозможно провести оценку истинности образов, так как средства проверки парализованы сном107. Теория сновидений, так же как и гносеология Эпикура, основывается на признан™ наличия атомарных копий реальных предметов, являющихся источником восприятий и представлений. Диоген писал: «... зеркала будут моими свидетелями в том, что подобия и образы реально существуют. То, что я говорю, нельзя отвергнуть, благодаря тому, что отражение под присягой представит в зеркалах поддерживающее доказательство»108. Подобные мысли можно встретить и у Лукреция: ... лишь только мы зеркало видим, Тотчас приходит от нас до него доносящийся образ И, отраженный, опять до наших глаз достигает... (NR IV, 283-285)109 Теория отражения, составляющая основу каноники Эпикура, предоставила ему возможность объяснить причину"существования веры в богов.
Каноника и физика Эпикура не являются самодовлеющими дисциплинами. Значение философии состоит не в исследовании природы и познания, хотя без него и нельзя обойтись. Цель философии – достижение счастья, поэтому главной частью философии Эпикура является этика. «Пусть никто не откладывает философию в юности, – проникновенно пишет Эпикур, – и пусть не устает заниматься ею в старости: ведь никто не бывает ни недозрелым, ни перезрелый для здоровья души. Кто говорит, что еще не наступило время или уже прошло время для занятий философией, тот похож на того, кто говорит, что для счастья или еще нет, или уже нет времени» (Письмо к Менойкею, 122). И смысл тех знаний, которые дает философия и которые необходимы для достижения счастья, состоит в том, что не зная природы вселенной, нельзя уничтожить в душе человека страх относительно самых важных вещей – жизни и смерти, судьбы человеческой, загробной жизни и т. д. А без этого нельзя жить счастливо.
Счастье же, по Эпикуру, – это неомраченное ничем удовольствие. Этот этический принцип эпикурейской этики вытекает из того, что человек обладает естественным стремлением к удовольствиям и столь же естественным отвращением к страданиям; он избирает, следовательно, первые и избегает вторых. «Поэтому-то мы и называем удовольствие началом и концом счастливой жизни. Его мы познали как первое благо, прирожденное нам; с него начинаем мы всякий выбор и избегание; к нему возвращаемся мы, судя внутренним чувством, как мерилом, о всяком благе» (там же, 128–129). И конечно, если бы Эпикур в своей этике этим ограничился, то его можно было бы упрекнуть в односторонности, в подчинении человека низким страстям. Ну а если прибавить сюда отрывок из книги «О цели [жизни]», то картина получится вовсе неблагоприятная. «Я, со своей стороны, – пишет Эпикур, – не знаю, что разуметь мне под благом, если исключить удовольствия, получаемые посредством вкуса, посредством любовных наслаждений, посредством слуха и посредством приятных эмоций зрения от красивой формы» (фр. 10). Не откровенная ли это проповедь самого обычного сластолюбия?
Нас не должны вводить в заблуждение отдельные фразы, возможно произнесенные в пылу полемики, или ради эпатирования обывателей от философии, или просто вырванные из контекста злостным критиком. Важнее принципиальные установки этики Эпикура. А они сводятся к следующему. «Нельзя, – утверждает Эпикур, – жить приятно, не живя разумно, нравственно и справедливо, и наоборот, нельзя жить разумно, нравственно и справедливо, не живя приятно» (Главные мысли, V). Таким образом, подлинное удовольствие, составляющее критерий нравственного поведения, это удовольствие разумное и справедливое. Хотя человек стремится к удовольствиям, «надо принимать во внимание, что желания бывают одни – естественные, другие – пустые, и из числа естественных одни – необходимые, а другие – только естественные; а из числа необходимых одни необходимы для счастья, другие – для спокойствия тела, третьи – для самой жизни. Свободное от ошибок рассмотрение их может направлять всякий выбор и избегание к здоровью тела и безмятежности духа, так как это есть цель счастливой жизни» (Письмо к Менойкею, 128).
В этике Эпикура перед нами – то же самое деление желаний и потребностей человека, которое стало традиционным в античных учениях о морали, равно разделяемое как «безнравственным» эпикуреизмом , так и «этичным» стоицизмом. Только эпикуреизм относится к потребностям и желаниям без того лицемерия, с каким осуждают их другие античные моралисты. Достаточно традиционно и учение эпикурейцев о том, что следует разумом ограничивать желания (стремление к удовольствиям). Согласно этике Эпикура, удовольствие как конечная цель жизни подразумевает «свободу от телесных страданий и от душевных тревог. Нет, не попойки и непрерывные кутежи, не наслаждения мальчиками и женщинами, не наслаждения рыбою и всеми прочими яствами, которые доставляет роскошный стол, рождают приятную жизнь, но трезвое рассуждение, исследующее причины всякого выбора и избегания...» (там же, 131 – 132). Чрезмерное удовольствие само собою превращается в страдание, и «мы обходим многие удовольствия, когда за ними следует для нас большая неприятность; также мы считаем многие страдания лучше удовольствий, когда приходит для нас большее удовольствие после того, как мы вытерпим страдания в течение долгого времени» (там же, 129). Все эти положения этики Эпикура вполне традиционны для Эллады. Что же ново?
Продолжим рассуждение, начатое в прерванной выше цитате, Речь идет здесь о рассуждении, изгоняющем «мнения, которые производят в душе величайшее смятение» (там же, 132). Это этические представления о богах, о смерти и загробных наказаниях, о вмешательстве богов в человеческую жизнь и божественных гарантиях нравственности и справедливости человеческих поступков. Причем мы видим здесь два аспекта. Один – обожествление небесных явлений, столь свойственное античности, что даже такой натуралистически мысливший человек, как Анаксагор , убежден в том, что философу следует жить «ради созерцания неба и всего устройства космоса», мыслимого как самое прекрасное и потому божественное. Эпикур, считающий, что небесные явления имеют совершенно естественную природу, скептически относящийся к возможности их однозначного понимания и объяснения, отвергает такое обожествление. Второй аспект – сами представления о божественном вмешательстве в жизнь людей, идея «провидения». Этика Эпикура парирует такого рода представления, говоря, что «блаженное и бессмертное само не имеет забот, и другому не причиняет их, так что оно не одержимо ни гневом, ни благоволением; все подобное находится в немощном» (Главные мысли, I). Боги, по Эпикуру, существуют, о чем свидетельствует всеобщее согласие, но они никак не могут влиять на людей. Об этом свидетельствует наличие зла в мире. Ибо «бог по его [Эпикура]словам, или хочет уничтожить зло, но не может, или может, но не хочет, или не может и не хочет, или хочет и может. Если он может, но не хочет – то он завистлив, что равным образом далеко от божественного. Если он хочет, но не может, то он бессилен, что не отвечает [понятию] бога. Если он не хочет и не может, то он и завистлив, и бессилен. Если же он и хочет, и может, что только и подобает богу, то откуда зле и почему он его не уничтожает?» – излагает одно из важнейших положений этики Эпикура Лактанций.
Аргумент этот свидетельствует о том, что эпикуреизм отрицательно решает вопрос о существовании божественного промысла, считая последний вымыслом «толпы». Действительные же боги – погруженные в самонаслаждение, высшее счастье и блаженство существа, состоящие из атомов тончайшей огненной природы. Они обитают в пространстве между мирами, совершенно безотносительно к этим мирам. И если человек должен почитать этих богов, то вовсе не с целью вымолить у них какие-либо дары или содействие нашим корыстным целям, но ради совершенно бескорыстного, по существу эстетического, общения с ними, ради их красоты и величия. Но утверждение эстетической сущности «богов» Эпикура означает уничтожение их религиозной сущности.
Этика Эпикура противостоит не только религиозной этике. Ее реальное осуществление, т. е. возможность для человека избежать превратностей земной жизни, требует признания свободы. Такое признание необходимо для этической системы Эпикура. Отсюда решительная борьба его не только против религиозной идеи предопределения, судьбы, вмешательства богов в жизнь людей, но и против фатализма естествоиспытателей. Эпикур считает, что «[одни события происходят в силу необходимости], другие – случайно, а иные зависят от нас»., Видя это, мудрец понимает, что «необходимость безответственна, случай непостоянен, но то, что зависит от нас, ничему иному не подвластно, и потому подлежит порицанию или противоположному [т. е. похвале]» (Письмо к Менойкею, 133). Иными словами, похвале и порицанию подлежат действия, зависящие от нас самих. Согласно этике Эпикура, возможность таких действий и событий обеспечивается неоднозначной определенностью природных и социальных процессов и способностью человека свободно выбирать свой путь, руководствуясь своими принципами.
Если Эпикур направлял свои возражения против «физиков», то эпикуреец Диоген из Эноанды прямо адресует аналогичное возражение Демокриту . «Если же кто-нибудь воспользуется учением Демокрита, – пишет он, – и станет утверждать, что у атомов нет никакого свободного движения, и что движение происходит вследствие столкновения атомов друг с другом, вследствие чего и получается впечатление, что все движется по необходимости, то мы скажем ему: разве ты не знаешь... что атомам присуще и некоторое свободное движение, которое Демокрит не открыл, но обнаружил Эпикур, именно отклонение... Но что важнее всего: если верить в предопределенность, то теряет смысл всякое увещание и порицание и не следует наказывать даже преступников». Эпикур даже идет в своих этических взглядах настолько далеко, что предопределению – необходимости натурфилософов предпочитает миф о богах, которых можно умилостивить жертвами и молитвами.
Что же касается случая, отвергаемого Демокритом, то «мудрец не признает его ни богом, как думают люди толпы... ни причиной всего, хотя и шаткой, – потому что он не думает, что случай дает людям добро или зло для счастливой жизни, но что он доставляет людям начала великих благ или зол» (Письмо к Менойкею, 134). Случай, иными словами, просто условие для свободного и разумного действия. Отметим в то же время, что Эпикур и его последователи не видели возможностей объяснения свободного решения и действия, имеющихся в системе Демокрита. Поэтому их критика воззрения Демокрита односторонняя.
В делении явлений на не зависящие (необходимые и случайные) и зависящие от нас мы видим одну из ведущих морально-этических идей эллинизма. Напряженное чувство случайности общественного бытия характерно уже для литературы раннего эллинизма, в частности для Менандра , в комедиях которого случай оказывается зачастую движущей силой интриги и олицетворяется в образе беззаконной, неразумной и безрассудной, непостоянной богини Тихи. Эпикур считает, что мудрость и счастье состоят в достижении независимости от всего того, что нарушает спокойствие Духа – от влияний мира и от собственных страстей и пустых желаний. В этике Эпикура счастье – невозмутимость духа (ataraxia), достигаемая путем длительного обучения и упражнения (askesis). Но «аскеза» Эпикура и эпикурейцев – не умерщвление плоти, в которое она превратилась в религиозных учениях, а воспитание человека, ведущего разумную, нравственную и приятную жизнь. Достижение атараксии требует и свободы от страха перед смертью. Эпикур уверен, что душа смертна, поскольку она состоит из атомов; она – «состоящее из тонких частиц тело, рассеянное по всему[организму], очень похожее на дыхание с примесью теплоты, и в одних отношениях похожее на первое, в других же – на вторую...Затем, когда разлагается все целое, душа рассеивается и уже не имеет тех же сил и не совершает движений, так что не обладает и чувством» (Письмо к Геродоту, 63, 65). Но в таком случае «смерть не имеет никакого отношения к нам: ибо то, что разложилось, не чувствует, а то, что не чувствует, не имеет к нам никакого отношения» (Главные мысли, II). Уничтожение страха смерти и невежества, выступающих источником веры в богов, вмешивающихся в людские дела, Эпикур считал важнейшей этической задачей философии.
Из основоположений своей этики Эпикур выводит учение о государстве (обществе). Общество представляет собою сумму индивидов, каждый из которых, руководствуясь стремлением к удовольствиям, действует таким образом, чтобы не мешать другим индивидам. Эпикур прославляет дружбу, которая ценится ради приносимой ею безопасности и безмятежности души. Из принципа удовольствия Эпикуром выводится понятие справедливости, определяемое на основе общественного соглашения не вредить друг другу. «В общем, справедливость для всех одна и та же, потому что она есть нечто полезное в сношениях людей друг с другом; но в отношении особенностей страны и каких бы то ни было других обстоятельств справедливое оказывается не для всех одним и тем же» (там же, XXXVI).
По материалам книги А. С. Богомолова «Античная философия»
????????) – термин, к-рым в школе Демокрита и Эпикура обозначалось логич. учение. Основы К. заложены Демокритом в недошедшем до нас соч. "Канон" (в трех книгах). Затем К. представлена в соч. "Треножник" демокритовца Навсифана и, наконец, в работах Эпикура и его последователей, особенно Филодема. К. тесно связана с физикой Демокрита – Эпикура. Трасилл в перечне соч. Демокрита включал "Канон" в цикл его физич. сочинений. Эпикур, как и Демокрит, не выделял К. в особую филос. дисциплину, считая ее составной частью физики, и излагал К. в неразрывной связи с физикой ("Письмо к Геродоту", написано ок. 292–291 до н.э., рус. пер. 1925). Осн. проблема К. – вопрос о критериях истины. По Демокриту, их три: разум, ощущение и практика. Эпикур и его школа принимали эти 3 критерия, но основным считали ощущение, тогда как Демокрит – разум. Поскольку и у Демокрита, и в школе Эпикура осн. предметом науч. изучения являлось эмпирич. естествознание и исследование причин явлений природы, в К. на первое место выступала проблема индукции, к-рая глубоко разработана эпикурейцами 1 в. до н.э. (особенно в неаполитанской школе Филодема). Термин "К." употреблял Гассенди в своей работе "Система философии Эпикура" (P. Gassendi, Syntagma philosophiae Epicuri, 1659). Лит.: Боричевский И., Древняя и современная философия науки в ее предельных понятиях, ч. 1... (Научные письма Эпикура), М.–Л., 1925; Маковельский А. О., Древнегреческие атомисты, Баку, 1946 (о "Каноне" Демокрита и "Треножнике" Навсифана); Материалисты древней Греции. Собр. текстов Гераклита, Демокрита и Эпикура, М., 1955, с. 181–236 (Письма и фрагменты Эпикура, пер. С. И. Соболевского); Philodemus: On methods of inference, ed. by Ph. H. de Lacy and E. A. de Lacy, Phil., 1941. А. Маковельский. Баку.
я, сохраняющие соответствующее положение и порядок, которые они имели и в плотных телах. Эти очертания мы называем образами. Затем... образы имеют непревосходимую тонкость... непревосходимую быстроту, ибо всякий путь для них подходящий, не говоря уже о том, что истечению их ничто не препятствует или немногое препятствует, тогда как большому или безграничному числу [атомов в плотных телах] тотчас же что-нибудь препятствует. Кроме того... возникновение образов происходит с быстротою мысли, ибо течение [атомов] с поверхности тел непрерывно, но его нельзя заметить посредством [наблюдения] уменьшения [предметов] вследствие противоположного восполнения [телами того, что потеряно]. Течение образов сохраняет [в плотном теле] положение и порядок атомов на долгое время, хотя оно, [течение образов], иногда приходит в беспорядок. Кроме того, в воздухе внезапно возникают сложные образы... "
Все предметы существуют как бы двояко: сами по себе, первично, и вторично - в качестве постоянно истекающих то них тончайших вещественных образов, "идолов". Эти "идолы" существуют так же объективно, как и сами испускающие их вещи. Непосредственно мы живем не среди самих вещей, а среди их образов, которые постоянно теснятся вокруг нас, отчего мы и можем вспомнить отсутствующий предмет: вспоминая, мы просто обращаем внимание на образ предмета, который существует объективно. Образы эти истекают, или отслаиваются, от вещей. Здесь возможны два случая. В первом случае образы отслаиваются в определенной устойчивой последовательности и сохраняют тот порядок и то положение, какое они имели в твердых телах, от которых они отделились. Эти образы проникают в органы наших чувств, и в таком случае возникает чувственное восприятие в собственном значении слова. Во втором случае образы носятся в воздухе изолированно, наподобие паутины, а затем проникают в нас, но уже не в органы чувств, а в поры нашего тела. Если при этом они переплетаются, то в результате таких восприятии в сознании возникают единичные представления вещей. «И всякое представление, которое мы получаем, схватывая умом или органами чувств, пояснял Эпикур Геродоту, представление о форме либо о существенных свойствах, это [представление] есть форма [или свойства] плотного предмета, представление, возникающее вследствие последовательного повторения образа или остатка образа [впечатления, составленного образом] ».
Понятия , или, по сути дела, общие представления, возникают на основе единичных представлений. Их нельзя отождествлять ни с логическими, ни с врожденными представлениями. Будучи очевидным, восприятие, так же как и общее представление, всегда истинно и всегда верно отражает действительность. Даже образы фантазии, или фантастические представления, этому не противоречат, и они отражают действительность, хотя не ту, какую отражают восприятия наших органов чувств.
Поэтому именно чувственные восприятия и основанные на них общие представления оказываются, в конечном счете, критериями знания: «Если ты борешься со всеми чувственными восприятиями, то у тебя не будет ничего, на что можно бы было сделать ссылку, при суждении о тех из них, которые, по твоим словам, лживы» . Все критерии, кроме ощущения, у Эпикура вторичны. По его мнению, "предвосхищающим" ощущения знанием является знание, которое уже было некогда получено нами из ощущений. Таким образом, такое знание предвосхищает не ощущения, не опыт вообще, а лишь новый опыт, позволяя лучше ориентироваться в окружающем нас мире, узнавать сходные и различные между собой предметы. Предвосхищение - оттиск, предварением которого были ощущения".
Заблуждение (или ложь) возникает вследствие суждения, или мнения, которое утверждает что-либо как действительность, принадлежащую якобы самому восприятию (в собственном смысле слова), хотя это на деле не подтверждается восприятием или опровергается другими положениями. Согласно мнению Эпикура, источник такого заблуждения, или ошибки, в том, что мы относим в нашем суждении наше представление не к той действительности, с которой оно связано на самом деле в нашем восприятии, а к какой-либо другой. Так происходит, например, когда мы относим фантастическое представление кентавра, возникшее вследствие сочетания или переплетения образов человека и коня, к действительности, воспринимаемой органами наших чувств, а не к образу, или «видику» (эйдосу), проникшему в поры «нашего тела и сплетенному из частей коня и человека». «Ложь и ошибка, поясняет Эпикур, всегда лежат в прибавлениях, делаемых мыслью [к чувственному восприятию] относительно того, что ожидает подтверждения или неопровержения, но что затем не подтверждается [или опровергается] » (Письмо к Геродоту). Там же Эпикур в дальнейшем разъясняет: «С другой стороны, не существовало бы ошибки, если бы мы не получали в себе еще другого какого-либо движения, хотя и связанного [с деятельностью представления], но имеющего отличия. Благодаря этому [движению], если оно не подтверждается или опровергается, возникает ложь, а если подтверждается или не опровергается, [возникает] истина». Таким образом, чувства не ошибаются - ошибается разум, и это значит, что теория познания Эпикура страдает абсолютизацией сенсуализма, так как он даже утверждает, что видения безумцев и спящих тоже истинны.
Физика Эпикура
Согласно данным выше пояснениям, этика Эпикура требует для себя опоры в материалистической, независимой от религии и мистики, физике. Такой физикой оказался для него атомистический материализм Демокрита, который он принимает с некоторыми важными изменениями. В письме к Геродоту Эпикур принимает как исходные два недоступных чувствам физических положения: 1) "Ничто не происходит из несуществующего: [если бы это было так, то] все происходило бы из всего, нисколько не нуждаясь в семенах. И [наоборот], если бы исчезающее погибало, [переходя] в несуществующее, то все вещи были бы уже погибшими, так как не было бы того, во что они разрешались бы" ; 2) "Вселенная всегда была такой, какова она теперь, и всегда будет такой, потому что нет ничего, во что она изменяется: ведь помимо Вселенной нет ничего, что могло бы войти в нее и произвести изменение."
Эти предпосылки принимались уже в древние времена элеатами (Парменидом, Зеноном и Мелиссом), а также теми, кто хотел, исходя из учения элеатов о вечном и неизменном бытии, объяснить многообразие и движение в мире: Эмпедоклом, Анаксагором и атомистическими материалистами.
Чтобы объяснить движение , Левкипп и Демокрит приняли, наряду с телесным бытием, небытие, или пустоту. Учение это принял также и Эпикур: он также утверждает, что вселенная состоит из тел и пространства, т. е. пустоты. Существование тел удостоверяется ощущениями, существование пустоты тем, что без пустоты невозможным было бы движение, так как предметам некуда было бы двигаться. " Вселенная состоит из тел и пространства; что тела существуют, об этом свидетельствует само ощущение у всех людей, на основании которого необходимо судить мышлением о сокровенном, как я сказал прежде. А если бы не было того, что мы называем пустотой, местом, недоступной прикосновению природой, то тела не имели бы, где им быть и через что двигаться, как они, очевидно, двигаются..."
Тела имеют постоянные(форма, величина, вес) и преходящие свойства.
Так же следует Демокриту Эпикур и в учении, что тела представляют или соединения тел , или то, из чего образуются их соединения. "В числе тел одни суть соединения, а другие то, из чего образованы соединения. Эти последние неделимы и неизменяемы, если не должно все уничтожиться в несуществующее, а что-то должно оставаться сильным при разложениях соединений... Таким образом, необходимо, чтобы первоначала были неделимыми телесными природами (субстанциями)..." Соединения образуются из весьма малых неделимых, «неразрезаемых» плотных тел, которые различаются не только, как у Демокрита, по форме и по величине, но также и по весу. Различия между атомами по весу важная отличительная черта атомистической физики Эпикура и предвосхищение характеристики их в новейшем атомистическом материализме.
Утверждая неделимость атомов , Эпикур, как и Демокрит, отрицал бесконечную делимость тел. Именно допущение такой делимости было основой для доводов, выдвинутых учеником Парменида, элеатом Зеноном, против существования множества, против делимости сущего и против движения. Одновременно Эпикур допускает минимальные, или наименьшие, части атомов и тем самым отличает физическую неделимость атома от математической неделимости его.
Существенная характеристика атомов их движение . Атомы вечно движутся через пустоту с одинаковой для всех быстротой. В этом их движении некоторые атомы находятся на большой дистанции один от другого, другие же сплетаются друг с другом и принимают дрожательное, колеблющееся движение, «если они сплетением бывают приведены в наклонное положение или если покрываются теми, которые имеют способность к сплетению». Что касается характера самого движения, то оно отличается, по Эпикуру, от движения атомов у Демокрита. Физика Демокрита строго детерминистическая, возможность случая в ней отрицается. «Люди, говорит Демокрит, измыслили идол случая », чтобы прикрыть им свою беспомощность в рассуждениях. Напротив, физика Эпикура должна, по его убеждению, обосновать возможность свободы воли и вменения людям их поступков. «В самом деле , рассуждал Эпикур, лучше было бы следовать мифу о богах, чем быть рабом судьбы физиков: миф [по крайней мере] дает намек на надежду умилостивления богов посредством почитания их, а судьба заключает в себе неумолимость» .
Провозгласив в этике при
