Как живут бомжи на свалке. Жизнь на свалке Bantar Gebang (Индонезия)

Совсем недалеко от вашего дома - может быть, в паре десятков километров, а может быть и значительно ближе - работает масштабный химический реактор, куда каждый день загружают новые порции ингредиентов, состав которых точно не знает никто, да и результат работы самого реактора не вполне предсказуем. Реактор этот называют свалкой, или, в переводе на бюрократический язык, полигоном твердых бытовых отходов. Все, что выбрасывают жители городов, в конечном счете оказывается здесь. Редакция N+1 решила выяснить, что происходит с мусором, когда он оказывается на свалке.

В 2015 году в России, по данным аналитической компании Frost&Sullivan, было произведено 57 миллионов тонн твердых бытовых отходов, это лишь немногим меньше объема производства стали (71 миллион тонн). В Москве и области бытовой мусор (около 11 миллионов тонн в год) в основном состоит из пищевых отходов (22 процентов), бумаги и картона (17 процентов), стекла (16 процентов) и пластика (13 процентов), на ткань, металл и древесину приходится по 3 процента, еще около 20 процентов - на все остальное. В России на мусорные полигоны попадает до 94 процентов мусора, только 4 процента перерабатывается и 2 процента - сжигается. Для сравнения: в ЕС в переработку идет 45 процентов мусора, 28 процентов - попадает на свалки, а 27 процентов - сжигается.

Российские свалки за год выделяют в атмосферу 1,5 миллиона тонн метана и 21,5 миллиона тонн СО 2 . Всего в России на 2015 год было 13,9 тысячи действующих мусорных полигона, из них в Московской области - 14. Только одна московская свалка в Чеховском районе (полигон «Кулаково») за год выдала в атмосферу 2,4 тысячи тонн метана, 39,4 тонны углекислого газа, 1,8 тонны аммиака и 0,028 тонны сероводорода.

Мусорный полигон в разрезе

Правильно организованный мусорный полигон - сложное высокотехнологичное сооружение. Прежде чем он будет готов к приему мусора необходимо подготовить дно: выложить его слоем глины толщиной около метра, поверх постелить водонепроницаемую геомембрану, слой геотекстиля, 30-сантиметровый слой щебня, в котором нужно уложить систему труб для сбора фильтрата - жидкости, которая будет собираться из мусора, а сверху будет еще защитная проницаемая мембрана. Дно свалки должно быть минимум на полметра выше грунтовых вод. Рядом со свалкой потребуется насосная и очистная станция для откачки и обезвреживания фильтрата, который насыщен органическими кислотами и другой органикой, соединениями тяжелых металлов. Кроме того, в слое мусора, когда он начнет накапливаться, потребуется установить систему труб для сбора и утилизации свалочного газа, станцию для его очистки и сжигания. Когда свалка заполнится (обычно полигон принимает мусор 20-30 лет) нужно сверху закрыть полигон еще одним защитным слоем, сохранив систему сбора свалочного газа - ей предстоит работать еще десятки лет.

Жизнь свалки

Химическую жизнь мусора на свалке условно можно разделить на четыре главных фазы . Во время первой фазы аэробные бактерии - бактерии, которые способны жить и развиваться в присутствии кислорода, - расщепляют все длинные молекулярные цепочки углеводов, белков, липидов, из которых состоит органический мусор, то есть, в основном пищевые отходы. Главный продукт этого процесса - углекислый газ, а также азот (количество которого постепенно снижается в течение жизни свалки). Первая фаза продолжается до тех пор, пока в мусоре остается достаточно кислорода, и она может занимать месяцы или даже дни, пока мусор относительно свеж. Содержание кислорода сильно варьируется в зависимости от степени спрессованности мусора и от того, насколько глубоко он захоронен.

Вторая фаза начинается, когда весь кислород в мусоре уже использован. Теперь главную роль играют анаэробные бактерии, которые превращают вещества, созданные их аэробными коллегами, в уксусную, муравьиную и молочную кислоту, а также в спирты - этиловый и метиловый. Среда на свалке становится очень кислотной. По мере того, как кислоты смешиваются с влагой, это высвобождает питательные вещества, делая азот и фосфор доступными для многоликого сообщества бактерий, которые в свою очередь интенсивно вырабатывают углекислый газ и водород. Если свалка будет потревожена или в толщу мусора каким-то образом проникнет кислород, все возвращается к первой фазе.

Третья фаза в жизни свалки начинается с того, что определенные разновидности анаэробных бактерий начинают перерабатывать органические кислоты и формировать ацетаты. Этот процесс делает среду более нейтральной, что создает условия для бактерий, продуцирующих метан. Бактерии-метаногены и бактерии, вырабатывающие кислоты, формируют взаимовыгодные отношения: «кислотные» бактерии вырабатывают вещества, которые потребляют метаногены, - углекислый газ и ацетаты, которые в больших количествах вредны для самих кислотопродуцирующих бактерий.

Четвертая фаза - самая длинная - начинается, когда состав и уровень производства газов на свалке становится относительно стабильным. На этой стадии свалочный газ содержит от 45 до 60 процентов метана (по объему), от 40 до 60 процентов - углекислого газа, и от 2 до 9 процентов других газов, в частности, соединений серы. Эта фаза может продолжаться примерно 20 лет, но даже через 50 лет после того, как на свалку перестали привозить мусор, она продолжает выделять газ.

Динамика объема различных газов, выделяемых мусором в зависимости от времени

Метан и углекислый газ - главные продукты разложения мусора, но далеко не единственные. В репертуар мусорных полигонов входят сотни разнообразных летучих органических веществ. Ученые, которые обследовали семь свалок в Британии, обнаружили в составе свалочного газа около 140 различных веществ , в том числе алканы, ароматические углеводороды, циклоалканы, терпены, спирты и кетоны, соединения хлора, в том числе хлорорганические соединения, такие как хлорэтилен.

Что может пойти не так

Завкафедрой экологического мониторинга и прогнозирования РУДН Марианна Харламова объясняет, что точный состав свалочного газа зависит от множества факторов: от времени года, от соблюдения технологий при строительстве и эксплуатации полигона, от возраста свалки, от состава мусора, от климатической зоны, от температуры воздуха и влажности.

«Если это действующий полигон, если продолжаются поступления органического вещества, то состав газа может быть очень разный. Там может идти, например, процесс метанового сбраживания, то есть в атмосферу попадает, в основном, метан, затем углекислый газ, аммиак, сероводород, могут быть меркаптаны, серосодержащие органические соединения», - говорит Харламова.

Самыми токсичными из главных компонентов выбросов являются сероводород и метан - именно они в больших концентрациях могут вызывать отравления. Однако, отмечает она, человек способен чувствовать сероводород в очень небольших концентрациях, которые еще очень далеки от опасных, поэтому если человек чувствует запах сероводорода - это еще не значит, что ему немедленно угрожает отравление. Кроме того, при горении мусора могут выделяться диоксины - значительно более токсичные вещества, которые, однако, не оказывают немедленного действия.

Технология эксплуатации мусорных полигонов предполагает, что свалочный газ собирается с помощью системы дегазации, затем его очищают от примесей и сжигают в факелах, либо используют в качестве топлива. Харламова отмечает, что сжигание неочищенного свалочного газа, как это делалось , например, на полигоне Кучино, может создать множество новых проблем с токсичными продуктами горения.

«В этом случае образуется, например, диоксид серы (при горении сероводорода), и другие токсичные сернистые соединения. При нормальной утилизации газа необходимо сначала очистить его от соединений серы», - говорит она.

Еще одна угроза возникает, когда в толще мусора начинается сильный разогрев, пожар без доступа воздуха, похожий на торфяной. В этом случае свалка резко меняет свой репертуар, в выбросах в большом количестве появляются альдегиды, полиароматические углеводороды, хлорированная полиароматика. «При этом возникает характерный запах. Обычный запах свалки - это запах гниения, который дают сероводород и меркаптаны. В случае пожара начинает пахнуть жареной картошкой - это запах фтороводорода, который образуется при горении», - объясняет Харламова.

По ее словам, иногда пытаются прекратить поступление в атмосферу свалочного газа, закрывая полигон сверху пленкой, а затем слоем земли. Но это создает дополнительные проблемы: «При гниении образуются пустоты и возникают провалы грунта, кроме того, пленка не пропускает воду, а значит сверху будут возникать болота», - говорит она.

Главный источник проблем со свалками, отмечает Харламова - пищевые и органические отходы. Именно они в основном создают условия для «производства» метана и сероводорода. Без пищевых отходов мусор намного лучше поддается сортировке и переработке. «Если бы нам удалось организовать систему сбора мусора так, чтобы органика не попадала на полигоны ТБО, это решило бы большую часть проблем со свалками, которые возникают сегодня», - считает ученый.

Сергей Кузнецов

Во время последней прямой линии с Путиным 15 июня жители подмосковной Балашихи президента ликвидировать мусорный полигон, который находится в 20 километрах от Кремля и виден из космоса. Через восемь дней по прямому указу Путина работу полигона в микрорайоне Кучино в Балашихе остановили, но 40 миллионов тонн мусора никуда не делись. Местные жители до сих пор страдают от вони, ядовитой воды, грязи и отвратительного вида из окна. Но есть и те, кому куча мусора помогает выжить и сделать карьеру.

The Village узнал, как люди десятилетиями живут и работают на свалке, строят дома из мусора и зарабатывают на отпуск в Крыму.

Мусорный полигон в Балашихе:

До ближайшего дома в деревне Фенино - 200 метров

Стоимость рекультивации - 4,5 миллиарда рублей

Максимальная высота - 80 метров

В год принимал до 600 тысяч тонн мусора из Москвы и Подмосковья

Чистая прибыль за 2015 год - 2 миллиона рублей

Общая площадь - свыше 50 гектаров

Сюда ехала четверть всех московских отходов

Сейчас на полигоне - 40 миллионов тонн мусора

«Много добра»

Свалку в Кучине открыли в 1964 году, и последние 50 лет она обеспечивает жителей ближайших деревень работой. Те, кто не смог устроиться в мастерскую по шиномонтажу спецтехники и сортировочной станции, носят со свалки металл на переработку. Последние пять лет Александр работал водителем автопогрузчика. Его брат Михаил - три года в шиномонтаже грузовых машин. На следующий день после закрытия свалки их не пустили на работу, арестовав все документы, в том числе трудовые книжки. Последнюю зарплату братьям выплатили, но никаких компенсаций за внезапное увольнение не дали.

Родственник Александра и Михаила рассказывает, что на свалке платили приличную зарплату, и устроиться туда было непросто: «Конкуренция высокая - все местные туда хотели. Какая вонь, о чем вы говорите? Запах чувствуется только в первый день, потом привыкаешь». Помимо нескольких домов, на участке братьев находится автомобильный гараж с погребом, который они полностью построили из материалов со свалки. Их сосед дядя Миша построил целый жилой дом из найденных на свалке кирпичей.

Игоря, который в выходные лазит по свалке, легко можно принять за бездомного или рыбака. Он просит, чтобы его не фотографировали с лицом, потому что на основной работе могут узнать, что свободное время он проводит в поисках металла.

ИГОРЬ, МЕСТНЫЙ ЖИТЕЛЬ, ЭЛЕКТРИК

Я не бомж, я прекрасно живу в двухкомнатной квартире в Железнодорожном. Зарплата электрика всего 35 тысяч, а у меня двое детей. Поэтому по выходным мне приходится подрабатывать здесь. Я ищу медные провода и сдаю их на переработку. Если замечаю торчащий из свалки проводок, проверяю его магнитом - магнититься не должно, чиркаю ножом и смотрю на цвет: красный - медь, желтый - латунь. Если все сходится, тащу провод из-под земли. Это похоже на поход за грибами: сегодня ничего не собрал, а завтра прошел дождь и из земли повылезли провода.

Мне не брезгливо здесь работать, я ведь не поднимаюсь на самый верх, где много мусора. Работаю на крутых склонах, там, где не могут лазить бомжи - их ноги не держат.

В среднем за день я зарабатываю 2 500 рублей. Бывало и по 10 тысяч за день делал. За полгода работы на свалке я накопил внушительную сумму и отправил жену с детьми отдыхать на месяц в Крым. Жена поддерживает мой заработок - почему нет, если я все время работаю и не пью?

Мусорный полигон в Балашихе появился на месте глиняного карьера. Местные вспоминают, как купались в карьерных озерах и ловили в них рыбу. Сейчас ближе всего к свалке находятся улица Речная Кучина и деревня Фенино, жители которой видят гору мусора буквально со своих огородов.

За последние несколько лет свалка выросла в два раза. Она достигла 80 метров в высоту, что на девять метров выше главной башни Кремля. Некоторые грузовики с мусором не доезжали до полигона и сбрасывали отходы в случайных местах около деревни, в лесу или у Фенинского кладбища. Так свалка постепенно расползлась вширь, вплотную приблизившись к жилым домам.

На полигоне много животных, которые питаются отходами: собаки, чайки, вороны, голуби, крысы и большие белые зайцы. По ночам сюда ходят лисы, а на вершинах обитают летучие мыши.

Издалека свалка кажется земляной горой, но уже за пару километров ее начинает выдавать запах. Под небольшим слоем грунта находятся тонны спрессованного мусора и сжатый взрывоопасный газ метан, который образуется при разложении отходов. Из-за него на свалках часто происходят самовозгорания и пожары. Во время дождей вода размывает грунт, и свалка сползает вниз.

Несмотря на опасность, некоторые местные жители используют это место для отдыха. В детстве 17-летний Егор с друзьями катался по залитому льдом склону мусорной горы на надувных «ватрушках». Егор говорит, что ему было «по кайфу». Еще один местный, который не захотел представляться, рассказал, что ребенком гулял с друзьями на свалке, чтобы разбивать найденные перегоревшие лампочки или бочки с радиоактивными маркерами: «Мои друзья даже поджигали их - бочки взрывались и взлетали на несколько метров вверх». Он говорит, что на свалке раньше хоронили людей: в 90-е туда привозили трупы с Москвы и области. Бездомных с окрестностей закапывают там же. «С этой свалкой уже ничего не сделаешь - она отравлена», - заключает он.

Олегу 48 лет, он живет рядом со свалкой всю жизнь. Дом достался ему от родителей, продавать он его не хочет, потому что «место хорошее» - близко от Москвы. По его словам, раньше свалка была намного меньше - «плоская, на уровне земли». Олег подписывал коллективные письма «против свалки», он верит, что спустя пять лет из полигона сделают парк. Если это произойдет, мужчина собирается отметить победу с соседями.

Олег, житель деревни Фенино

Свалка старше меня на пять лет. Когда я учился в пятом-шестом классе, мы с друзьями часто ходили на нее поковыряться. Туда привозили целые свертки нераспакованной импортной жвачки и блоки шоколада. Фантиками от жвачки мы играли. Помню, еще находили классные винные пробки с аистом. А девочки искали использованные пудреницы «Ланком». Мы были глупыми: находили на свалке шприцы, а потом в школе пили из них воду. От родителей, конечно, скрывали, что копаемся в мусоре.

Вообще, там было много добра. К нам часто приезжали родственники, чтобы увезти со свалки сырокопченые колбасы, балыки, целые упакованные блюда из ресторанов. Ходили не от бедности, а потому, что хотелось чего-то изысканного. Порой продукты были просроченными, порой нет - это неважно. Некоторые особо предприимчивые продавали продукты со свалки (например, банки с горошком, кукурузой или ту же колбасу) на рынке в Салтыковке (микрорайон Балашихи. - Прим. ред.) .

Кроме еды, мы таскали со свалки шпалы, строительные материалы и дрова. Кстати, лет десять назад тем, кто прописан в деревне, платили компенсацию за наличие рядом свалки - 87 рублей в месяц. А потом ее отменили.

Жители свалки

В нескольких сотнях метров от свалки в разных местах стоит минимум восемь самодельных домов. В них живут бездомные, которых свалка обеспечивает едой, мебелью и заработком. Один из домов находится прямо за забором одного из жителей деревни Фенино - тот провел им электричество и говорит, что «бомжи его охраняют».

Вонь внутри их жилища перебивает запах от свалки и растущей вокруг травы. В двух комнатах летают десятки мух, везде разбросаны грязные вещи, работает маленький телевизор. Татьяна и Хохол живут у полигона с 1997 года. Позже к ним заселился Саша. Все, что находится в их самодельном доме, раньше было мусором.

Татьяне 64 года, она редко ходит дальше крыльца. У Хохла проблемы с ногами, ему тоже тяжело передвигаться. У них два основных занятия: пить алкоголь и смотреть телевизор. К часу дня все трое уже заметно пьяные. Из телеканалов больше всего любят Муз-ТВ, из сериалов - сериал про «Мухтарчика», «который похож на их пса» Донбасса. Зимой топят хибару дровами со свалки. Готовят на газу, в основном каши и макароны.

Самое большое поселение бездомных находится около реки Пехорки. Оно спрятано в зелени, с двух сторон отделено рекой, а с двух других - трубами теплотрассы. В поселении три дома, летняя кухня, баня, туалет и недостроенный душ. К зданиям железными цепями привязаны семь собак, которые постоянно лают и бросаются на всех, кроме местных. Еще две собаки всюду следуют за хозяином - Вячеславом.

Вячеславу 51, он с Украины. Два года назад на Эльбрусе у него погиб сын. В то же время Вячеслава уволили с работы, и он переехал в кибитку к знакомому на свалку. «Первое время было тяжело. Из-за плохих продуктов и воды из Пехорки меня одна только диарея мучила полгода. На таблетки денег жалко, лучше вместо них купить буханку хлеба. Водка помогает: выпьешь - вроде полегче».

Раньше в поселении жили десять человек, но после официального закрытия свалки остались лишь трое: Вячеслав и Георгий с Ниной. Георгию 56 лет, Нине 63, у свалки они живут больше трети своей жизни. Они же и построили все домики. При въезде Вячеслав обустроил свою кибитку: поменял кровать, сделал лежанку из двери и прибрался. На полках у него вещи со свалки смешаны с покупными: чай, женские очки, йод, наушники, Библия, пустые бутылки и одежда. На печке стоят чайник и кастрюли. На полу валяются фантики и прочий мелкий мусор. В хибаре пахнет деревом.

Вячеслав, бездомный

Я работаю каждый день. Просыпаюсь в пять утра и иду искать провода у подножия свалки. Когда соберу килограмм 20, обжигаю их и сдаю на переработку. Обжигать не тяжело, но опасно: нужно следить, чтобы не загорелась трава и самому не вдохнуть лишнего дыма. В прошлом году мы с другом за месяц заработали 150 тысяч рублей. Каждый день таскали по десять килограмм меди, по пять килограмм алюминия, несколько килограмм латуни и так далее. Мы с ним хотели купить машину, но не получилось: ему пришлось отправить деньги на родину в Таджикистан. Оставшиеся деньги растаяли - по чарке, по шкварке, на сигареты.

К тому же мы жили не одни, а с соседями. Некоторые работают, некоторые нет - всем нужно помогать. Пожилым людям нужно купить кефира, картошки, хлеба. Если кто-то хочет похмелиться, значит, надо купить и водки. А ее здесь пьют много - почти каждый день. Я и сейчас поддатый. Энергия же нужна, чтобы провода таскать.

Сейчас мне не на что копить. Работу я уже не найду: возраст и внешний вид не позволяют, да и плечо со спиной болят - приходится носить специальный пояс. Этой свалки надолго не хватит - максимум на месяц. Вот думаю, куда бы отсюда уехать.

В прошлом году мы часто ели курицу с картошкой или гречкой, чуть ли не каждый день жарили шашлыки, которые сами мариновали. А сейчас едим в основном «ролтоны» всякие - словом, бомжарики. Продукты покупаем в «Дикси» или «Пятерочке». Местные продавцы порой откладывают для нас булочки и другую еду. У меня скоро день рождения - его будем отмечать чипсами и пивом.

Нашему поселению лет десять - здесь живут безобидные люди, мы никому ничего плохого не делаем. Летом мы по пять-шесть раз на дню купаемся в Пехорке. Порой и рыбачим. У моего соседа самодельная удочка, а у меня спиннинг - я его нашел на свалке и починил. Рыба в реке есть: и карась, и щука. В прошлом году я посадил около дома укроп, но его собаки растоптали, а на месте грядок сделали себе лежанку.

Моя соседка Нина любит читать, вечерами только этим и занимается. Вы бы видели ее полку, она огромная! Я тоже иногда читаю: недавно прочел Библию, раньше Коран - разницы между ними особо нет, только слова другие. А сейчас читаю детектив Шапиловой. Еще недавно нашел задачник ЕГЭ по математике, начал его решать, так соседи похерили его: кто в туалет, кто дрова разжечь, чик-чик, и нет его.

У меня много личных вещей: кроссовки, сланцы, куртки, джинсы, кофты, футболки. Я сейчас в зимних сапогах, потому что у них толстая подошва - на свалке не пробуксуешь. Вещи стираю раз в неделю, в баню хожу тоже раз в неделю, если кто-нибудь растопит - чаще. В бане стоит такая же буржуйка, как и в домах, просто обложенная камнями. А сверху ведро с водой.

Наверх свалки я уже не пойду: мне там делать нечего. Проводов там особо нет, только чермет остался, а я пока буду спускаться с тяжестью, упаду два раза и совсем спину похерю. 300 рублей того не стоят.

Бездомный Сергей зарабатывает в разы меньше Вячеслава. По его словам, он живет на свалке с 1996 года. Собирает черный и цветной металл. Ради трех сотен рублей Сергей два раза в день поднимается на самую вершину свалки, откуда тащит жестяные банки и лом на переработку. Сергей с легкостью рассказывает о своей жизни, пока не приходит невысокая худая женщина в шапке, его жена. После ее упрека: «Язык без костей?» - они спешно уходят с набитым синим мешком.

СЕРГЕЙ, БЕЗДОМНЫй

Никакой борьбы за территорию с другими бездомными здесь нет. Где хочу, там и собираю. Я копаю руками вглубь на полметра и больше. Лучше всего было, когда на свалку приезжала «баба Нюра» - машина с ненужными вещами человека, который умер или переехал. Последний раз такая «Нюрка» приезжала года два назад: мы тогда и сигарет совдеповских нашли, и разного жранья - гречку, макароны. Копали-копали, опа, коробка медицинского спирта. Набрали себе всякого добра и соседям сказали, что «Нюрка» приехала - есть где покопать. Так они нашли и водку, и коньяк!

Свалка обеспечивает меня абсолютно всем. Сюда ведь раньше все привозили: от хлеба до колбасы. Да, просроченная на сутки-двое, но если прохладно, ей за пару дней ничего не будет. Все, что на мне надето, - все со свалки. Если хорошая вещь, почему не взять? На свалке хорошо жить: хочу - копаю, хочу - нет. Захотел выпить - пау, и все, мне весело.

Кто живёт на бывшей тамбовской свалке, что думают бездомные о Путине, как полицейские бомжей кормили и чем можно поживиться в мусорных баках?

Есть ли жизнь на свалке?

Первые дни сентября. Я на бывшей свалке. Здесь, в пятистах шагах от того, что принято называть цивилизацией, живут люди. Живут, как могут, ютясь в деревянных домиках, сделанных из досок, фанеры, картона и других подручных средств, которые удалось им отыскать среди мусора.

Спотыкаясь, иду по заросшей дикой травой и репьём поляне. На подходе к поселению тамбовских бомжей меня хриплым лаем встречает стая бродячих псов. Обругав от души незваного гостя, четвероногие мгновенно успокаиваются и принимаются обгладывать чьи-то кости. На горизонте вырастает голая по пояс, низкая и коренастая фигура цыгана Коли. Он не рядовой житель этого табора, а местный барон. Так его, скорее в шутку, называют обитатели лагеря. Я был здесь с коллегами три года назад, поэтому Николай меня сразу узнаёт и принимает, как родного. Увидев в моих руках заветную бутылку, барон становится ещё радушнее.

Рядом, в тени деревьев, пронизываемых лучами осеннего солнца, нежится его жена Этелла. Вокруг неё юлой вьются собака с кошкой. Она перебирает какие-то объедки и отвлечённо слушает радио на батарейках. Приёмник настроён на волну «Эха Москвы», ведущий вещает про события на Украине. Двух других жителей табора нет - цыганка Любовь и её муж татарин Радик куда-то запропастились. Скорее всего, ушли собирать милостыню или где-нибудь выпивают. Пятый обитатель, тоже по имени Радик, недавно умер.

«Алексаныч, проходи, пожалуйста. Мы тебя помним. Из газеты, да? Мы нормально живём, слава Богу. Вот, смотри, это мой дом, а вот моя собака. Осторожно, на гвоздик не наступи», - Николай проводит мне небольшую экскурсию в свою нехитрую обитель. Деревянный сарай - два на два метра. Три стены. На одной из них висит выброшенный кем-то на помойку старый ковёр. В углу - ржавая буржуйка с дымоотводом. Половину шалаша занимает узкая кровать, на ней они спят вдвоём с женой. На столе покоятся остатки пищи, найденные в контейнерах, DVD-диски, кастрюли, пучок зелени и две луковицы. На полу - окурки и другой сор, явный признак того, что пора организовать ленинский субботник.

«Дом мой, правда, недавно взломали, все вещи, кастрюли украли. Пойдём, покажу тебе, где Любаника с Радиком живут. Вот тут ты нас три года назад снимал. Бутылка, водка, закуска, помнишь? Вот так, Сань, я живу», - Коля показывает мне ещё две избушки, скрытые от постороннего глаза в кустах. Вокруг - кучи мусора, свисает паутина и постиранная одежда. От въедливого запаха помоев чешется глаз.

По словам цыгана, на тамбовской свалке с женой он жительствует уже шестнадцатый год. До этого он пребывал где-то в лесу под Питером, приехал сюда на работу, его обманули, он подался в здешние края, да и остался на веки вечные. Лет семь назад, когда свалка была действующей, бомжи не знали горя. «Такая большая свалка была. Боже мой! И медь,и латунь, и жестянка. Жили, как в море корабли. А потом закрыли всё», - барон вздыхает и мечтательно смотрит в сторону.

Теперь, когда рог изобилия исчерпан, им приходится копаться на контейнерных площадках и по выходным идти на паперть. «Мы, Саня, железки собираем. Продукты в бачках ищем. Хлеба найдём, колбасы. Мясо только гнилое и вонючее не берём. И в магазине нам еду дают. В основном просроченную. Что Бог дал, то кушаем. А на работу меня не берут - документов нет, да и писать и читать я не умею. Я всю жизнь на улице, я кочующий цыган», - даже с какой-то гордостью рассказывает Коля.

Кое-что перепадает и от сердобольных тамбовчан. Недавно приносил еду православный священник. Сторожа находящихся по-соседству баз наливают им воду. Какие-то камазисты выручают дровами. Даже тамбовские полицейские не проходят мимо.
«Милиция у нас хорошая, приходила к нам зимой. На Новый год это было, помнишь? Говорим: «Товарищ начальник, без крошки хлеба сидим». А они скоро пришли и хлеба нам принесли, и две пачки сигарет», - вспоминает Этелла. Одна нога у неё забинтована - наступила на гвоздь. Женщина что-то кричит по-цыгански, отгоняя пса от кусков просроченной колбасы. Собака пускается наутёк и смотрит из-за куста затравленным волком.

В роли бездомного: похождения по помойкам

Через несколько дней вновь прихожу к Этелле и Коле. Я хочу немного пожить их жизнью, попытаться почувствовать, каково это, копаться в мусорных баках и собирать цветмет. Поспеваю к окончанию завтрака. Бездомные доедают что-то, похожее на кашу, и угощают меня чаем.

Коля складывает в пакет мотки медной проволоки и куски алюминия. Его супруга берёт с собой пятилитровую ёмкость для воды, и мы покидаем табор. Собаки меня больше не трогают - наверное, поняли, что я гость, а не чужак.

Навстречу нам движутся три фигуры. В пожилой цыганке с рюкзаком узнаю Любовь Людвиговну. Её муж татарин Радик обречённо катит тележку по дорожной пыли. Третий, потрёпанный русский бродяга лет пятидесяти, мне неизвестный, молча кивает и протягивает руку. После небольшого перекура и беседы, которая велась то на русском, то на цыганском, расходимся.

Уже в городе с нами здороваются две пожилые женщины и подвыпивший мужчина. Видно, моих цыган здесь многие знают. Наша странная компания то и дело приковывает внимание горожан. Прохожие стараются нас обойти, особенно когда Коля и Этелла на своём языке начинают на всю улицу спорить друг с другом.

Пока бездомный идёт в пункт приёма лома, мы спешим за водой на колонку. 84 рубля - показывает, возвратившись, цыган пригоршню мелочи. Именно столько ему удалось выручить за свои находки.

Оставляем тяжёлую бутыль с водой в канаве и отправляемся в мясную лавку. По дороге говорим о том о сём. Сначала, увидев предвыборный билборд, поднимаем политические темы. Правда, Колю они не очень трогают. Хотя имя нынешнего президента он называет почти сразу. «Путин, да? Вроде нормальный он. Хотя я его не видел. Правда, бабушки знакомые на него часто жалуются. Говорят, он им пенсии сокращает и цены в магазинах повышает».
К чёрту политику, когда есть возвышенные материи. Николай с улыбкой вспоминает, как 18 лет назад женился. «Не хотели за меня её папа-мама замуж отдавать. Так я её украл. А она была не против. Мне 15 тогда было. Но у нас, у цыган, это ничего, мы рано женимся. А она с 1976 года, постарше. Этелла, помнишь, как я тебя у родителей воровал?»
«Помню», - Этелла идёт в павильон с названием «Мясо», а мы с Колей сидим на корточках у гаража и продолжаем наши задушевные разговоры.

Его жена возвращается с пакетом. В нём шкурки от сала - это собакам, паштет и половина чёрного хлеба. В благодарность тамбовские бомжи иногда подметают территорию вокруг магазина.

Подступаем с Этеллой к мусорной площадке. Сначала осматриваем территорию вокруг - вдруг подарок судьбы - например, старый телевизор (там столько медной проволоки, сдав которую, можно прожить сносно дня три). Потом начинаем копаться в самих контейнерах. Разрываем пакеты для мусора, запускаем руки в липкую и зловонную массу. Ничего интересного - картофельные очистки, использованная туалетная бумага и средства личной гигиены, арбузные корки, рыбьи хвосты. Хоть я и новичок, но мне не везёт. А вот Этелла находит кости - сегодня у собак будет пир. А я - пивные бутылки, но пункт приёма далеко, да и дадут за них три копейки, поэтому игра не стоит свеч.

У площадки останавливается авто. Его хозяин выкидывает несколько мусорных пакетов и даёт Этелле мелочь.

В это время к магазину, что в нескольких шагах отсюда, подъезжает гружённый хлебом грузовик. Николай уходит к грузчикам и возвращается со свежей булкой в руках. Неплохо.

Этелла переходит дорогу - там ещё одна мусорка. Мы с Колей идём за ней. «Смотри, вот видишь, цыган, успел до нас здесь побывать, чем-то разжился. Он в доме живёт, хорошо живёт, но всё равно по помойкам таскается», - Николай показывает рукой на фигуру конкурента-«будулая» с тележкой.

Продолжаем наши поиски. Бычки, чайные пакетики, гнилые фрукты, тряпьё, стекловата. Не везёт. У Этеллы тоже ничего стоящего. Кстати, Коля в поисках не участвует, эта работа неблагородная для него. Он больше специализируется по металлу.

Мои знакомые устали. Поиски на время заканчиваются. Они возобновятся ближе к вечеру, когда на помойках появится свежий мусор. Этелла и Коля возвращаются домой, на бывшую свалку.

На городскую свалку Челябинска идёт нескончаемый поток мусоровозов. По грязной, полной оврагов дороге сворачивают они к весовому контролю. Навстречу едут уже пустые. Все по делу, полигон мусорных отходов живет обычной жизнью. Однако у свалки есть и другая сторона. Если обогнуть ее и пройти мало кому известными тропами, можно попасть на территорию, минуя кордон. Сюда при желании может проникнуть любой желающий. Здесь и начинается тайная жизнь полигона ТБО.

С этой стороны территория не огорожена. Вдоль нее тянется бесконечная труба. Знающие люди говорят, лазов есть несколько. Мы едем по едва заметной тропе, окруженной зарослями в человеческий рост. Дальше машина не проедет. Все, пешком.

На дне

О том, что здесь кто-то живет, говорит и матрац неподалеку, и остатки костра. Ни один человек, не имеющий отношения к свалке, не поедет на шашлыки в такую глушь.

Поскольку территория с это стороны не огорожена, непонятно, это уже полигон ТБО или еще нет. В глубине, куда идти действительно жутко, при звенящей тишине и в окружении лишь комаров, виднеются строительные сооружения. Окна зияют пустотой. Сами они из нескольких слоев картона. Здесь живут они, тайные обитатели свалки, кого периодически выдворяют во время рейдов полиции, - бомжи, нелегалы, мигранты.

Сзади, в сторону домишек, идет человек. В +20 на нем толстый, видавший виды пиджак, серые брюки, в руках - мобильный телефон. Черные, заскорузлые ошметки грязи на потрескавшихся пальцах выдают в нем бомжа. Мужичок явно навеселе.

«Ой, мы заблудились, а как на свалку попасть?» - пытаюсь заговорить с ним.

«А что на нее попадать-то? - огрызается он. - Вон с той стороны въезд, не ошибетесь. А развернуться там надо, - мужик показывает назад».

Но я иду рядом с ним, и новый знакомый не возражает. Спрашивает, мол, потеряла чего? Угу, нахожусь я, вчера документы выбросила случайно.

«Полно таких случаев, - рассказывает словоохотливый обитатель свалки. - На днях один приехал, помогите-спасите, жена приготовила один пакет со шмотками дорогими. А другой с мусором, и выставила у дверей. Ну, он взял оба и вынес в мусорку у дома. Она хватилась, орет, истерит. Он приехал, а бак пустой. Сюда примчался, мол, найдите, отблагодарю. Но это нереально, найти-то, кто знает, где теперь добро».

Незнакомец представился Николаем . Привычным жестом достал из кармана свернутый мешок и спросил со смехом, буду ли я всю свалку обходить в поисках бумаг? Угу, согласилась я.

Мы шагаем через кусты, отодвигая руками траву. Удивительно, но здесь, около мусорных гор, колосятся нежные цветы. Голубые, синие, розовые. Под ногами - бумага, битое стекло, остатки продуктов, непонятная разноцветная консистенция. Неприятно, есть запах. Но не такой, какой бывает на помойках.

«Повезло, - читает мои мысли Николай. - Ветер сегодня вон туда, не пахнет».

Вокруг нас, над головами, летают стаи чаек. Их сотни, нет, тысячи. Птицы совершенно не боятся людей, чувствуют себя хозяевами, то опускаются и ищут что-то в хламе, то резко взмывают с криками вверх.

Колготки, но не трупы

«Бесполезная твоя затея, - говорит Коля. - Иди домой. Видишь, не сыскать тут ничего».

Вижу. Вокруг, сколько хватает зрения, - горы мусора. Тряпки, пакеты, деревяшки. Посреди очередной возвышенности стоит кресло. Потерявшее цвет, но с виду целое.

«Ха, толи еще я тут находил, - рассказывает Николай. - Иду как-то вот с этой палкой, - он достает из сверка толстое полено, - пакеты откидываю. Тут один попался, завязанный, новый. Беру его, а там колготки женские дорогущие, ровнехонько 27 пар. Все новые, в упаковках, заклеены. Хорош товар, продал быстро».

Среди тонн мусора Николаю удается иногда найти стоящие вещи. Фото: АиФ/ Александр Фирсов

«А что еще находите?» - интересуюсь.

«Полно легенд всяких ходит. Кто говорит, золото, кто-то деньги. Я куда скромнее нахожу товар. Бывают и печальные находки. Сто раз на трупы кошек и собак натыкался. Умрет питомец, а его хозяева в бак. Людей трупы нет, не видел. Но слышал, в области где-то на свалках тела младенцев находили».

Коля разбрасывает палкой тряпье. Сияет: нашел приличный ботинок. А рядом - второй. «И размерчик подходящий», - бормочет. И тут же, без примерки, кладет находку в пакет.

«А вы что здесь ищете?» - спрашиваю его.

«Да что Бог пошлет, - смеется он. - Товар хороший бывает. Продуктов полно нормальных. Жаль, сейчас с магазинов почти не свозят, сами они утилизируют. А до этого - уууу, - молоко чуть просроченное, яблоки-груши переспелые, подумаешь, с одного боку потемнели, кур сколько. Жили не тужили».

Сейчас, говорит Коля, выживает он с товарищами на сдаче ПЭТ и металла во вторсырье. Макулатуру нет, почти не собирает: слишком дешево стоит, невыгодно ей заниматься. С металлом хорошо все: медь аж по 300 за кг берут, нержавейку - рублей по 50. Обычный, бытовой, рублей по 10. Но металл сейчас сложней найти. А вот пластиковой тары - умотаться. Опять же день на день не приходится. Иной день можно полтонны упереть, а другой - ничего. И заработок, само собой, разный. Картон по 5 рублей за кг берут. ПЭТ - по 17. Иной раз сотня, другой день - ничего. Ну а третий - до тысячи.

«Но делиться ж еще приходится, - многозначительно произнес мой новый знакомый».

«Хм», - не стал вдаваться в подробности он.

Не только бомжи

Поодаль показалась группа людей. Двое мужчин и немолодая дама неспешно перебирали палкой горы трикотажа. Они рассказали, что живут недалеко, а сюда периодически наведываются за хлебом для собак. Кто-то, мол, и сам его ест. Но они брезгуют.

«Бесплатный секонд-хэнд, - бормочет один из них. - Вот душевные кроссовки. Новые. Это ж зачем их было выбросить? Ну, подарили бы кому-то».

Николай поспешил в сторону от конкурентов. Я за ним. Страшно одной, жутко.

«А вы тут как, не страшно?» - спрашиваю его.

«Да что мне сделается, - рассуждает тот. - Вот был случай, испугался я до жути. Иду и слышу голос женский. Орет, да все не по-русски. Думаю, убивают? Или что такое? Подбегаю, там несколько человек около нее, мол, таджичка или узбечка ли рожает. Скорую ей вызвали, пока та ехала, она двойню родила! Ну, я близко не подходил, вдруг умрут дети, боялся. Нет, говорят, выжили».

Вообще, признался он, мигрантов, да и его самого, полиция периодически отсюда выдворяет. Но нелегалы депортируются домой. А у Коли дом - у свалки.

«И тихо сдохнуть»

А потом Николай признался, что больше всего боится наступить здесь на иглу наркомана и «тихо сдохнуть от СПИДа».

Я пристроилась за троицей, что собирает хлеб, и вышла с ними с территории. Все идущие впереди несли набитые битком сумки.

Мимо нас проехал мусоровоз. Его водитель, Фарид, рассказал, что все басни о чудесных находках на свалке, на его взгляд, легенды. «Я делаю по 4 выезда в смену, - говорит мужчина. Собираю мусор из баков. Ну, выбросили люди, тряпки да помои, неужели я разглядывать буду, что там?».

А вот его коллега, Алексей, что уже не работает в Горэкоцентре, позже рассказывал, что свалка - место опасное. В том числе и для самих бомжей, что бросаются в гору мусора, как только его привезешь, стремясь опередить друг друга. И тут главное - не придавить их насмерть бортами машины. И сам он не видел, но слышал, что ни раз и ни два трупы здесь находили. Бомжей или кого, не в курсе. А последних живет здесь пруд пруди. Десятки домиков знает лично он, из картона, ковров и коробок.

Водители мусоровозов не столь оптимистичны в вопросе находок среди мусора. Фото: АиФ/ Александр Фирсов

Опасения и страх по поводу челябинской свалки не напрасны. Несколько лет назад на территории свалки Карабаша трое предпринимателей практически обратили в рабство 200 земляков. У мужчин отобрали паспорта и заставляли их работать, сортируя мусор. Позже рабы признавались, что рабочий день их длился с 5 утра до заката солнца. За малейшее неповиновение их жестоко избивали. Причем на уловку рабовладельцев попадались не только люди, ведущие асоциальный образ жизни. Кого-то привозили на свалку и заставляли трудиться за еду силой, отбирая средства связи, документы. Доказательствами вины рабовладельцев позже стали их телефонные переговоры, прослушанные полицией, и показания свидетелей.

Нам повезло: ветер уносил запах мусора в другую сторону. Фото.

Делаю неуверенный шаг и ступаю своими красными лакированными каблуками по остывшей и промокшей за ночь земле. Проваливаюсь. Глубже - груды пластмассы, перемешенной с бумагой, окурками, отходами и зимними шапками. Ступаю аккуратно. Даже с опаской. Незваным гостям мало кто радуется… Пытаемся прошмыгнуть мимо проезжающих в разные стороны КамАЗов. Рычащих, как голодные псы. У мусорных баков никого, только синий дымок курится из-за них. Проходим чуть глубже, в «сердце» свалки… Оказывается, жизнь бьется и здесь, не менее активно, чем в центре мегаполиса. Бьется, как может, из последних сил.

Ольга здесь уже во второй раз, поэтому с экипировкой она не прогадала, и в гости с пустыми руками решила не идти. Сует мне пачку сигарет. «Я не курю», - слегка раздраженным от дискомфорта голосом отрыкиваюсь я. «А это и не тебе. Для установления контакта. Не водку же им везти!». Ещё раз восхищаюсь Олиной предусмотрительностью. В состоянии восхищения меня подлавливает мужчина. Пакли седоватых волос торчат из-под синенькой кепки, джинсовый жакетик едва накинут на узенькие плечики, даже чересчур узенькие для мужчины. В глазах - неоправданное добродушие, которое так легко спутать с гостеприимством. Мой взгляд невольно падает на дрожащие от прохладного ветра руки. Грязные. В противных ожогах и царапинах. Желтоватые ногти впиваются в кончики пальцев. По форме рук понимаю, что передо мной женщина. Поднимаю глаза, и действительно меня встречает поистине женский взгляд, слегка кокетливый и смущенный, совсем не сочетающийся с окружающей обстановкой. Секунда замешательства…

Да, прохладно сегодня. Закончилось лето, - эти две выжитые мною самой из себя фразы были неожиданно встречены теплой улыбкой.

Я Люська. А эта, с тобой которая, уже во второй раз к нам приезжает. И все фотографирует. В прошлый раз нас с Олежеком чикала. А мы бухие были. Вот там у нас, наверное, рожи…

Да мы же договорились, если вы против, мы нигде их не напечатаем, - Ольга достает из рюкзака термос с горячим чаем. Аромат слегка перебивает запах на полигоне. - Вот вам бутерброды, печенье привезли. Угощайтесь. И самое вкусное - конфетки.

Ещё две женщины присоединяются к нашему фуршету. Олежек с Люськой поначалу робко, затем смелее стали набивать карманы бутербродами и печеньем. Сразу ничего не едят, запасаются.

Эй, ты, молодая! - задиристо подкалывает Люська розовощекую и на вид действительно молодую женщину - Хватит жрать! Ребенку бы лучше отвезла!
- Да, я ему уже набрала. Вон - целый мешок там всяких постряпушек.

Любе 29 лет. Но выглядит она гораздо моложе. Люська, пожав плечами, отметила: «Конечно, непьющая она! Вот и выглядит неплохо». Люба приезжает на бердский полигон через день. Для нее это единственный вариант работы. Гибкий график. Удобно. Сама она из Черепаново. Там, как она говорит, деньги не заработать. Дома - муж, ежедневно «пашущий» на стройке, и сынишка девяти лет, Данил.

Хотела его сегодня с собой взять. Он ведь шустрый. Чуть камазик подъезжает, тут же под него шмыгает. Помогает он хорошо. В одиночку пару баулов пластмассы может собрать. Вот только однажды, чуть грудой мусора его не завалило, так что сейчас страшно. Он у нас единственная надежда. В школе - хорошист, - не упуская возможности похвастаться, Люба с горделивой улыбкой откусывает очередной кусок хлеба с колбасой.

Оль, закурить не найдется? - прерывая разговор, обращается к увлеченному фотографу уже избалованная нашим вниманием хозяйка.

Оля, не отрываясь от процесса, подает Люське целую пачку импортных сигарет. Глаза Олежека моментально выдают его детский восторг. И на правах главы семьи он достает себе сигарету первым.

Эй, ты! Засунь свой фотоаппарат куда подальше! Не надо нас фотографировать. А вы, голубки, вам вообще веселье сегодня вечером устроим!- молодая стройная блондинка шныряет вокруг своего баула и надрывающимся голосом пытается защитить себя от незваных гостей.

Оля уверенно закрывает объектив и осторожно пробирается между картонных особняков, боясь ненарочно наступить на чье-нибудь имущество и без приглашения ворваться в чужой дом. Девушка продолжает бунтовать. Постепенно её крик перерастает в истерический визг, но как только вдалеке Олина фигура поравнялась с силуэтом молоденькой бунтарки, визг утихает, а полигон заполняется только разговорами рыкающих КамАЗов и голодных птиц.

Мне стало немного тревожно. Но как только я заметила, что Олин объектив снова уверенно настроен на пейзажи свалки, догадалась, что конфликт улажен.

А сколько вы зарабатываете? - набравшись смелости для самого щепетильного вопроса, посмотрела я на своих новых знакомых.

Ну, по-разному. Смотря как работать и сколько пить. Вот мы с Олежеком в день рублей по 150 имеем. На пузырь хватает. Мы оседлые, живем здесь, поэтому ездить некуда не надо, время не тратим и работаем с раннего утра. За баул пластмассы 50 рэ, за кг металла рублик. Вот так вот, - заметив «хозяйку» свалки, Петровну, которая и рассчитывает трудяг, добавила - У нас тут все хорошие. Денежку всегда во время дают, и Петровна - золотой человек. Никто ни с кем не ругается. Новичков всегда добродушно принимаем.

Ох, скоро я свое отчество забуду. Вроде папка у меня не Петр. Да ну вас! Скоро, кстати «мастер» приедет. Вы с ним можете поговорить.

Надеюсь, дождемся - отвечаю я, в очередной раз оценивая масштабы этого замка… Замка объедков.

В то время как гостеприимные поселенцы предложили нам погреться у огня, Олежка с Люсей решили уединиться, усевшись на бревнышке под одним зонтиком. Дождик действительно накрапывал. «Да на свалке и небесные капли кажутся какими-то по особенному противными, холодными и грязными» - циничная мысль пролетела в голове избалованной девочки, но я тут же почувствовала себя изменницей… Ведь сейчас мы все вместе (нас тут уже восемь!)стоим у одного костра и греем свои руки от одного пламени, говорим о Путине и Медведеве, о войне в Осетии, о пенсии, об урожае и сладких ранетках… Мы говорим о стране, которая для нас всех восьмерых является родной… Но никто здесь не рассказывает о себе. Так в общих словах. Истории похожи. Неблагодарные дети, инвалидность, водка… И почему они все оказались здесь. А ведь кто-то из них имеет и крышу под головой, а все равно здесь… Смятение и тревога, агрессия и радушие, надежда и смирение - все это без особых стараний можно прочитать в их глазах, даже мне хватило одной встречи, чтобы почувствовать себя ничтожной, ненужной и бессильной, не способной помочь или что-то изменить…

Это их выбор… - три слова, которые сказала мне моя мама, дослушав до конца мой отчет о проведенном дне, выключив кофеварку и достав из микроволновки мой ужин…

Мам, а они нас ещё огурцами солеными хотели угостить, и зонтик подарить… - встретив вместо умиления натянутую улыбку, я осознала, что для меня эти три часа на свалке стали всего лишь поучительным приключением, а для них - это вся жизнь. Их выбор.