«Ода на день восшествия...» была написана М. В. Ломоносовым после 13 августа 1747 г., когда императрица Елизавета Петровна утвердила новый устав и штаты Академии наук, вдвое увеличив ассигнования на ее нужды. Здесь же поэт прославляет мир, опасаясь новой войны: Австрия, Англия и Голландия, боровшиеся тогда с Францией и Пруссией за Австрийское наследство , втягивали в европейскую схватку и Россию, требуя отправки русских войск к берегам Рейна. В этой оде поэт прославляет Елизавету и «тишину», излагая программу мирного развития страны, где первое место отводит поощрению наук и знаний.

Михаил Васильевич Ломоносов. Ода на день восшествия на всероссийский престол Елисаветы Петровны. Читает Арсений Замостьянов

Царей и царств земных отрада,
Возлюбленная тишина,
Блаженство сел, градов ограда,
Коль ты полезна и красна!
Вокруг тебя цветы пестреют,
И класы на полях желтеют;
Сокровищ полны корабли
Дерзают в море за тобою;
Ты сыплешь щедрою рукою
Свое богатство по земли.

Великое светило миру,
Блистая с вечной высоты
На бисер, злато и порфиру,
На все земные красоты,
Во все страны свой взор возводит,
Но краше в свете не находит
Елисаветы и тебя.
Ты кроме той всего превыше;
Душа ее зефира тише,
И зрак прекраснее рая́ .

Когда на трон она вступила,
Как вышний подал ей венец,
Тебя в Россию возвратила,
Войне поставила конец ;
Тебя прияв облобызала:
Мне полно тех побед, сказала,
Для коих крови льется ток.
Я россов счастьем услаждаюсь,
Я их спокойством не меняюсь
На целый запад и восток.

Божественным устам приличен,
Монархиня, сей кроткий глас:
О коль достойно возвеличен
Сей день и тот блаженный час ,
Когда от радостной премены
Петровы возвышали стены
До звезд плескание и клик!
Когда ты крест несла рукою
И на престол взвела с собою
Доброт твоих прекрасный лик!

Чтоб слову с оными сравняться,
Достаток силы нашей мал;
Но мы не можем удержаться
От пения твоих похвал.
Твои щедроты ободряют
Наш дух и к бегу устремляют,
Как в понт пловца способный ветр
Чрез яры волны порывает;
Он брег с весельем оставляет;
Летит корма меж водных недр.

В полях кровавых Марс страшился,
Свой меч в Петровых зря руках,
И с трепетом Нептун чудился,
Взирая на российский флаг.
В стенах внезапно укрепленна
И зданиями окруженна,
Сомненная Нева рекла:
«Или я ныне позабылась
И с оного пути склонилась,
Которым прежде я текла?»

Тогда божественны науки,
Чрез горы, реки и моря
В Россию простирали руки,
К сему монарху говоря:
«Мы с крайним тщанием готовы
Подать в российском роде новы
Чистейшего ума плоды».
Монарх к себе их призывает,
Уже Россия ожидает
Полезны видеть их труды.

Но ах, жестокая судьбина!
Бессмертия достойный муж,
Блаженства нашего причина,
К несносной скорби наших душ
Завистливым отторжен роком ,
Нас в плаче погрузил глубоком!
Внушив рыданий наших слух,
Верьхи Парнасски восстенали,
И музы воплем провождали
В небесну дверь пресветлый дух.

В толикой праведной печали
Сомненный их смущался путь;
И токмо шествуя желали
На гроб и на дела взглянуть.
Но кроткая Екатерина ,
Отрада по Петре едина,
Приемлет щедрой их рукой.
Ах если б жизнь ее продлилась,
Давно б Секвана постыдилась
С своим искусством пред Невой!

Какая светлость окружает
В толикой горести Парнас?
О коль согласно там бряцает
Приятных струн сладчайший глас!
Все холмы покрывают лики;
В долинах раздаются клики:
Великая Петрова дщерь
Щедроты отчи превышает,
Довольство муз усугубляет
И к счастью отверзает дверь.

Великой похвалы достоин,
Когда число своих побед
Сравнить сраженьям может воин
И в поле весь свой век живет;
Но ратники, ему подвластны,
Всегда хвалы его причастны,
И шум в полках со всех сторон
Звучащу славу заглушает,
И грому труб ея мешает
Плачевный побежденных стон.

Сия тебе единой слава,
Монархиня, принадлежит,
Пространная твоя держава
О как тебе благодарит!
Воззри на горы превысоки,
Воззри в поля свои широки,
Где Волга, Днепр, где Обь течет;
Богатство, в оных потаенно,
Наукой будет откровенно,
Что щедростью твоей цветет.

Толикое земель пространство
Когда всевышний поручил
Тебе в счастливое подданство,
Тогда сокровища открыл,
Какими хвалится Инди́я;
Но требует к тому Россия
Искусством утвержденных рук.
Сие злату́ очистит жилу;
Почувствуют и камни силу
Тобой восставленных наук.

Хотя всегдашними снегами
Покрыта северна страна,
Где мерзлыми Борей крылами
Твои взвевает знамена;
Но бог меж льдистыми горами
Велик своими чудесами:
Там Лена чистой быстриной,
Как Нил, народы напояет
И бреги наконец теряет,
Сравнившись морю шириной.

Коль многи смертным неизвестны
Творит натура чудеса,
Где густостью животным тесны
Стоят глубокие леса,
Где в роскоши прохладных теней
На пастве скачущих еленей
Ловящих крик не разгонял;
Охотник где не метил луком;
Секирным земледелец стуком
Поющих птиц не устрашал.

Широкое открыто поле,
Где музам путь свой простирать!
Твоей великодушной воле
Что можем за сие воздать?
Мы дар твой до небес прославим
И знак щедрот твоих поставим,
Где солнца всход и где Амур
В зеленых берегах крутится,
Желая паки возвратиться
В твою державу от Манжур.

Се мрачной вечности запону
Надежда отверзает нам!
Где нет ни правил, ни закону,
Премудрость тамо зиждет храм;
Невежество пред ней бледнеет.
Там влажный флота путь белеет,
И море тщится уступить:
Колумб российский через воды
Спешит в неведомы народы
Твои щедроты возвестить.

Там тьмою островов посеян,
Реке подобен Океан;
Небесной синевой одеян,
Павлина посрамляет вран.
Там тучи разных птиц летают,
Что пестротою превышают
Одежду нежныя весны;
Питаясь в рощах ароматных
И плавая в струях приятных,
Не знают строгия зимы.

И се Минерва ударяет
В верьхи Рифейски копием

Основоположник силлабо-тонического стихосложения и великолепный поэт Ломоносов, несмотря на свою приверженность просвещенному абсолютизму, что может быть исторически объяснено ограниченностью политвзглядов поэта-ученого, всю свою деятельность направлял на пользу народа, потому что всегда чувствовал свою кровную близость с ним. Именно поэтому патриотичность является ведущей линией его поэзии.

В творчестве Ломоносова проявляются такие темы, как природа и ее познание с точки зрения науки, родина и ее выдающиеся личности. Для раскрытия этих тем автор пользуется высоким стилем, так как считал, что подобные темы сами будучи высокими, должны писаться приподнятым языком. А предпочитаемым его жанром стала ода.

«Ода на день восшествия на престол императрицы Елизаветы Петровны, 1747 г.» вобрала в себя все особенности ломоносовской поэзии. Тишина, которую прославляет поэт в начале оды, ассоциируется с отсутствием войны. В заслуги императрицы поэт ставит прекращение войны в период ее царствования. Не забывает автор оды упомянуть и отца Елизаветы, Петра I , который оценивался Ломоносовым как национальный герой.

Поэт верит, что императрица, продолжая путь отца, будет способствовать дальнейшему развитию науки. Фактически, стихотворение представляет собой более назидание Елизавете, чем ее восхваление. Ведь Ломоносов считал, что только просвещенный правитель способен заботиться о благе своих подданных и своего отечества.

В изображении Ломоносова перед глазами читателя оживает изображение различных пейзажей необъятной земли русской. Вместе с тем автор призывает молодое поколение поставить природные богатства страны на служение народу. Но возможно это, по мнению автора, только благодаря глубоким знаниям. Именно поэтому к концу оды звучит воспевающий науку гимн.

Композиция оды выдержана строго в рамках классицизма и составлена с соблюдением логической последовательности изображаемых событий. А употребление автором наряду с коренными русскими словами и старославянизмов сделано с целью придачи оде торжественности.

Встречаются в оде и образы из греко-римской мифологии. Так, Минерва олицетворяет разум и науку, а Марс и Нептун - войну и морскую стихию.

Много в произведении и разнообразных сравнений, эпитетов, метафор, которые помогают поэту наиболее ярко раскрыть свой творческий замысел.

ОДА
на день восшествия на престол
Ея Величества Государыни Императрицы
Елисаветы Петровны
1748 года

Заря багряною рукою
От утренних спокойных вод
Выводит с солнцем за собою
Твоей державы новый год.
Благословенное начало
Тебе, Богиня, воссияло.
И наших искренность сердец
Пред троном Вышнего пылает,
Да счастием Твоим венчает
Его средину и конец.

Да движутся светила стройно
В предписанных себе кругах,
И реки да текут спокойно
В Тебе послушных берегах;
Вражда и злость да истребится,
И огнь и меч да удалится
От стран Твоих, и всякий вред;
Весна да рассмеется нежно,
И земледелец безмятежно
Сторичный плод да соберет.

С способными ветрами споря,
Терзать да не дерзнет борей
Покрытого судами моря,
Пловущими к земли Твоей.
Да всех глубокий мир питает;
Железо браней да не знает,
Служа в труде безмолвных сел.
Да злобна зависть постыдится,
И славе свет да удивится
Твоих великодушных дел.

Священны да храпят уставы
И правду на суде судьи,
И время Твоея державы
Да ублажат раби Твои.
Соседы да блюдут союзы;
И вам, возлюбленные Музы,
За горьки слезы и за страх,
За грозно время и плачевно
Да будет радость повседневно,
При Невских обновясь струях.

Годину ту воспоминая,
Среди утех мятется ум!
Еще крутится мгла густая,
Еще наносит страшный шум!
Там буря искры завивает,
И алчный пламень пожирает
Минервин с громким треском храм!
Как медь в горниле, небо рдится!
Богатство разума стремится
На низ, к трепещущим ногам!

Дражайши Музы, отложите
Взводить на мысль печали тень;
Веселым гласом возгремите
И пойте сей великий день,
Когда в Отеческой короне
Блеснула на Российском троне
Яснее дня Елисавет;
Как ночь на полдень пременилась,
Как осень нам с весной сравнилась,
И тьма произвела нам свет.

В луга, усыпанны цветами,
Царица трудолюбных пчел,
Блестящими шумя крылами,
Летит между прохладных сел;
Стекается, оставив розы
И сотом напоенны лозы,
Со тщанием отвсюду рой,
Свою Царицу окружает
И тесно вслед ее летает
Усердием вперенный строй.

Подобным жаром воспаленный
Стекался здесь Российский род,
И, радостию восхищенный,
Теснясь взирал на Твой приход.
Младенцы купно с сединою
Спешили следом за Тобою.
Тогда великий град Петров
В едину стогну уместился,
Тогда и ветр остановился,
Чтоб плеск всходил до облаков.

Тогда во все пределы Света,
Как молния, достигнул слух,
Что царствует Елисавета,
Петров в себе имея дух,
Тогда нестройные соседы
Отчаялись своей победы
И в мысли отступали вспять.
Монархиня, кто Россов знает
И ревность их к Тебе внимает,
Помыслит ли противу стать?

Что Марс кровавый не дерзает
Руки своей простерти к нам,
Твои он силы почитает
И власть, подобну небесам.
Лев ныне токмо зрит ограду,
Чем путь ему пресечен к стаду.
Но море нашей тишины
Уже пределы превосходит,
Своим избытком мир наводит,
Разлившись в западны страны.

Европа, утомленна в брани,
Из пламени подняв главу,
К Тебе свои простерла длани
Сквозь дым, курение и мглу.
Твоя кротчайшая природа,
Чем для блаженства смертных рода
Всевышний наш украсил век,
Склонилась для ее защиты,
И меч Твой, лаврами обвитый,
Не обнажен, войну пресек.

Европа и весь мир свидетель,
Народов разных миллион,
Колика ныне добродетель
Российский украшает трон.
О как сие нас услаждает,
Что вся вселенна возвышает,
Монархиня, Твои дела!
Народов Твоея державы
Различна речь, одежда, нравы,
Но всех согласна похвала.

Единым гласом все взываем,
Что Ты — Защитница и Мать,
Твои доброты исчисляем,
Но всех не можем описать.
Когда воспеть щедроты тщимся,
Безгласны красоте чудимся.
Победы ль славить мысль течет,
Как пали Готы пред Тобою?
Но больше мирною рукою
Ты целый удивила свет.

Весьма необычайно дело,
Чтоб всеми кто дарами цвел:
Тот крепкое имеет тело,
Но слаб в нем дух и ум незрел;
В другом блистает ум небесный,
Но дом себе имеет тесный,
И духу сил недостает.
Иной прославился войною,
Но жизнью мир порочит злою
И сам с собой войну ведет.

Тебя, Богиня, возвышают
Души и тела красоты,
Что в многих разделясь блистают,
Едина все имеешь Ты.
Мы видим, что в Тебе единой
Великий Петр
с Екатериной
К блаженству нашему живет.
Похвал пучина отворилась!
Смущенна мысль остановилась,
Что слов к тому недостает,

Однако дух еще стремится,
Еще кипит сердечный жар,
И ревность умолчать стыдится:
О Муза, усугубь твой дар,
Гласи со мной в концы земные,
Коль ныне радостна Россия!
Она, коснувшись облаков,
Конца не зрит своей державы,
Гремящей насыщенна славы,
Покоится среди лугов.

В полях, исполненных плодами,
Где Волга, Днепр, Нева и Дон,
Своими чистыми струями
Шумя, стадам наводят сон,
Седит и ноги простирает
На степь, где Хину отделяет
Пространная стена от нас;
Веселый взор свой обращает
И вкруг довольства исчисляет,
Возлегши локтем на Кавказ.

«Се нашею, — рекла, — рукою
Лежит поверженный Азов;
Рушитель нашего покою
Огнем казнен среди валов.
Се знойные Каспийски бреги,
Где, варварски презрев набеги,
Сквозь степь и блата Петр прошел,
В средину Азии достигнул,
Свои знамена там воздвигнул,
Где день скрывали тучи стрел.

В моей послушности крутятся
Там Лена, Обь и Енисей,
Где многие народы тщатся
Драгих мне в дар ловить зверей;
Едва покров себе имея,
Смеются лютости борея;
Чудовищам дерзают вслед,
Где верьх до облак простирает,
Угрюмы тучи раздирает,
Поднявшись с дна морского, лед.

Здесь Днепр хранит мои границы,
Где Гот гордящийся упал
С торжественныя колесницы,
При коей в узах он держал
Сарматов и Саксонов пленных,
Вселенну в мыслях вознесенных
Единой обращал рукой.
Но пал, и звук его достигнул
Во все страны, и страхом двигнул
С Дунайской Вислу быстриной.

В стенах Петровых протекает
Полна веселья там Нева,
Венцом, порфирою блистает,
Покрыта лаврами глава.
Там равной ревностью пылают
Сердца, как стогны все сияют
В исполненной утех ночи.
О сладкий век! О жизнь драгая!
Петрополь, небу подражая,
Подобны испустил лучи».

Сие Россия восхищенна
В веселии своем гласит;
Москва едина, на колена
Упав, перед Тобой стоит,
Власы седые простирает,
Тебя, Богиня, ожидает,
К Тебе единой вопия:
«Воззри на храмы опаленны,
Воззри на стены разрушенны;
Я жду щедроты Твоея».

Гряди, Краснейшая денницы,
Гряди, и светлостью лица,
И блеском чистой багряницы
Утешь печальные сердца
И время возврати златое.
Мы здесь в возлюбленном покое
К полезным припадем трудам.
Отсутствуя, Ты будешь с нами:
Покрытым орлими крилами,
Кто смеет прикоснуться нам?

Но если гордость ослепленна
Дерзнет на нас воздвигнуть рог,
Тебе, в женах благословенна,
Против ее помощник Бог.
Он верьх небес к Тебе преклонит
И тучи страшные нагонит
Во сретенье врагам Твоим.
Лишь только ополчишься к бою,
Предъидет ужас пред Тобою,
И следом воскурится дым.

Ода на день восшествия на престол… Елисаветы Петровны 1748 года. Впервые — отд. изд.: Спб., 1748.
Эта ода пользовалась шумным успехом. Люди самых разных политических взглядов и личных пристрастий восторгались ею. Так, русский посланник в Швеции граф II. И. Панин 19 декабря 1748 г. (то есть практически сразу после получения оды) писал из Стокгольма вице-канцлеру графу М. И. Воронцову, с которым он редко соглашался, но в данном случае, как и его патрон по дипломатическому ведомству, высоко оценивал и стихи и политическое содержание ломоносовского произведения: «Ваше сиятельство сообщением оды сочинения г. Ломоносова меня чувствительно одолжить изволили. Есть чем, милостивый государь, в нынешнее время наше отечество поздравить; знатный того опыт оная ода в себе содержит. По моему слабому мнению, сочинителевы мысли с стихотворением равными ступенями в ней идут, и едва ли одно перед
другим предпочесть возможно». В отчете о торжествах по случаю годовщины восшествия Елизаветы на престол, состоявшихся при дворе 25 ноября 1748 г., «Санктпетербургские ведомости» сообщали, что после того, как президент Академии наук К. Г. Разумовский поднес императрице ломоносовскую оду, она распорядилась выдать поэту «две тысячи рублев в награждение», что позволило ему в значительной мере погасить свои многочисленные долги. Ломоносов писал оду 1748 г. в пору улучшения и стабилизации своего положения в Академии: получен высокий отзыв Л. Эйлера о его научных работах, завязывается переписка Ломоносова с великим немецким ученым (а ведь посылая ломоносовские труды на прочтение к Л. Эйлеру, враг Ломоносова И.-Д. Шумахер рассчитывал на их уничтожающую критику и затем на нейтрализацию Ломоносова во всех академических делах), полным ходом идут исследования в Химической лаборатории, Ломоносов добивается наконец права участвовать в определении дел Академического университета (в наборе студентов, составлении программы, или «регламента», и т. п.), относительно спокойные отношения устанавливаются у него с литературными противниками В. К. Тредиаковским и А. П. Сумароковым (последний в «Епистоле о стихотворстве», появившейся также в 1748 г., предлагает молодым поэтам одическое творчество Ломоносова в качестве образца для подражания). Все это, вместе взятое, надо думать, и сообщило оде ее просветительский энтузиазм, величавую интонацию и спокойную глубину суждений.
Заря багряною рукою… — См. вступ. статью.
И вам, возлюбленные Музы… — Под Музами имеются в виду все девять сестер — и покровительницы искусств, и покровительницы наук; Ломоносов подразумевает недавнюю деспотическую власть И.-Д. Шумахера над всеми науками в Петербургской Академии, о чем, собственно, и говорится во всей четвертой строфе.
И алчный пламень пожирает Минервин с громким треском храм! — В ночь на 5 декабря 1747 г. в здании академической Библиотеки и Кунсткамеры вспыхнул пожар, уничтоживший много научных документов и материалов; ходили слухи о злоумышленнике.
Богатство разума стремится На низ, к трепещущим ногам! — «Характерная для Ломоносова реалистическая деталь: во время пожара 5 декабря 1747 г. отпечатанные, но еще не сброшюрованные академические издания, «сложенные в верхнем академическом магазейне, у башни», были скинуты на землю из окошек и с кровли, причем «многие листы разлетелись, иные замараны, затоптаны и подраны». Такая участь постигла и «Риторику» Ломоносова» (Ломоносов М. В; Полн. собр. соч., т. 8, с, 947; см. также: Материалы для «истории имп. Академии наук, т. VIII. Спб., 1895, с. 626).
Лев ныне токмо зрит ограду, Чем путь ему пресечен к стаду. — Ломоносов имеет здесь в виду мирный договор России со Швецией 1743 г., значительно отодвинувший русскую границу на запад; «Лев» — символическое обозначение Швеции.
«Се нашею, — рекла, — рукою… Где день скрывали тучи стрел…» — «Строфа 18 содержит очень тонкий и едкий политический намек: Азовская крепость, взятая Петром I в 1696 г., возвращенная Турции по Прутскому миру 1711 г. и вторично взятая русскими войсками в 1736 г., была срыта по требованию Турции в 1741 г., когда руководителем внешней политики России был Остерман. Таким образом, слова Ломоносова «нашею… рукою… поверженный Азов» могут быть истолкованы двояко: и как похвала тем, кто его брал, и как горький упрек тем, кто его своими же руками разрушил. Так же двусмысленны и слова о «Каспийских брегах»: прославляя Персидский поход Петра I (1722 г.), Ломоносов с такой же горечью, как и об Азов
е, напоминает о том, что все завоеванное русскими войсками западное побережье Каспийского моря, которым Петр I чрезвычайно дорожил, было без всяких к тому оснований отдано Персии в годы бироновщины» (Ломоносов М. В. Полн. собр. соч., т. 8, с. 948).
Здесь Днепр хранит мои границы, Где Гот гордящийся упал… — Имеется в виду поражение Карла XII в Полтавской битве.
Сарматов и Саксонов пленных… — Польша и Саксония были принуждены Карлом XII выступить на его стороне.
…звук его… страхом двигнул С Дунайской Вислу быстриной. — То есть эхо поражения Карла XII заставило в страхе еще быстрее двигаться «быстрину» Дуная и Вислы, иными словами, поразило страхом Турцию и Польшу.
Петрополь, небу подражая, Подобны испустил лучи. — По случаю праздников восшествия Елизаветы на престол в Петербурге устраивались иллюминации.
Воззри на храмы опаленны… — В мае 1748 г. в Москве случилось шесть больших пожаров.
Но если гордость ослеплений Дерзнет на нас воздвигнуть рог… — Имеются в виду, как теперь говорят, реваншистские настроения Швеции, подстрекаемой Францией и Пруссией.

Июл 21

Анализ оды М. Ломоносова «На день восшествия на Всероссийский престол ее Величества Государыни Императрицы Елизаветы Петровны, 1747 года»

Обратимся к анализу одной из лучших од Ломоносова «На день восшествия на Всероссийский престол ее Величества Государыни Императрицы Елизаветы Петровны, 1747 года».

Ломоносов разработал на практике и утвердил на десятилетия вперед формальные признаки жанра (поэтику). В оде встречаем масштабные образы; величественный стиль, подымающий описываемые картины над обыденностью; «пышный» поэтический язык, насыщенный церковнославянизмами, риторическими фигурами, красочными метафорами и гиперболами. И при этом – классицистическая строгость построения, «гармония стиха»: выдержанный четырехстопный ямб, строфа из десяти строк, ненарушаемая схема гибкой рифмовки абабввгддг.

Начнем анализ текста с первой строфы:

Царей и царств земных отрада,

Возлюбленная тишина,

Блаженство сел, градов ограда,

Коль ты полезна и красна!

Вокруг тебя цветы пестреют

И класы на полях желтеют;

Сокровищ полны корабли

Дерзают в море за тобою;

Ты сыплешь щедрою рукою

Свое богатство по земли.

Словно бы с высоты птичьего полета обозревает поэт села, города, колосящиеся хлебные нивы, бороздящие моря корабли. Они все овеяны и защищены «блаженной тишиной» – в России мир и покой.

Ода посвящена прославлению императрицы Елизаветы Петровны. В оде поэт высказывает свою главную и заветную идею: процветанию страны способствует мир, не войны. Императрица, которая входит в оду в следующей строфе, оказывается по художественной логике производным от этой всеобъемлющей мирной тишины («Душа ее зефира тише»). Поэт выдерживает параметры хвалебного жанра («краше Елисаветы» ничего не может быть в свете).

Ломоносов стремится выдержать композиционные нормы жанра, то есть принцип построения одического стихотворения. В вводной части заявлены предмет воспевания и главная мысль произведения (поэт поменял их местами). Основная часть обосновывает, доказывает заявленный тезис о величии и могуществе воспеваемого предмета. И, наконец, заключение (финал) дает взгляд в будущее, в дальнейшее процветание и могущество прославляемых явлений.

Вводная часть, или, как ее еще называют, экспозиция, занимает в этой ломоносовской оде двенадцать строф. Поэт славит Елизавету на фоне строго следующих один за другим ее предшественников на троне. В царственной портретной галерее особо выделен отец нынешней правительницы Петр I. Это – кумир поэта. Читателю ясно из развернутой и пафосной характеристики Петра, что именно от него переняла дочь эстафету великих дел.

С четырнадцатой строфы ода вступает в свою основную часть. Замысел расширяется, а его художественная реализация неожиданно начинает проявлять новые, нетрадиционные, черты. Лирический пафос переходит от династии правителей к величественному образу Отчизны, к ее неисчерпаемым природным богатствам, громадным духовным и творческим возможностям:

Сия Тебе единой слава,

Монархиня, принадлежит,

Пространная Твоя держава,

О, как Тебя благодарит!

Воззри на горы превысоки,

Воззри в поля свои широки,

Где Волга, Днепр, где Обь течет;

Богатство в оных потаенно

Наукой будет откровенно,

Что щедростью Твоей цветет.

Вот где простор воодушевлению лирического героя! Достоинства «прекрасной Елисаветы» постепенно отходят на второй план. Мысли поэта заняты теперь другим. Меняется само тематическое направление оды. И сам автор теперь – не просто одописец. Он – патриотически настроенный ученый, обращающий взоры читателей на животрепещущие для России проблемы. Развитие наук поможет освоить богатства Севера, сибирской тайги и Дальнего Востока. Русские моряки с помощью ученых- картографов открывают новые земли, прокладывая путь к «неведомым народам»:

Там влажный флота путь белеет,

И море тщится уступить:

Колумб Российский через воды

Спешит в неведомы народы

Твои щедроты возвестить.

Сам Плутон, мифический хозяин подземных богатств, вынужден уступить разработчикам полезных ископаемых Северных и Уральских (Рифейских) гор.

И се Минерва ударяет

В верьхи Рифейски копием.

Сребро и злато истекает

Во всем наследии твоем.

Плутон в расселинах мятется,

Что Россам в руки предается

Драгой его металл из гор,

Который там натура скрыла;

От блеска дневного светила

Он мрачный отвращает взор.

И все-таки главное, что выведет Россию в ряд мировых держав, это, по мысли поэта, новые поколения людей: образованные, просвещенные, преданные науке русские юноши:

О вы, которых ожидает

Отечество от недр своих,

И видеть таковых желает,

Каких зовет от стран чужих,

О, ваши дни благословенны!

Дерзайте, ныне ободренны,

Раченьем вашим показать,

Что может собственных Платонов

И быстрых разумом Невтонов

Российская земля рождать.

Науки юношей питают,

Отраду старым подают,

В счастливой жизни украшают,

В несчастный случай берегут;

В домашних трудностях утеха

И в дальних странствах не помеха,

Науки пользуют везде:

Среди народов и в пустыне,

В градском саду и наеди´не,

В покое сладком и в труде.

Тему решающей роли науки и просвещения в развитии страны заявил, как помним, еще Кантемир. Служил науке своим творчеством и всей своей жизнью Тредиаковский. И вот теперь Ломоносов увековечивает эту тему, ставит ее на поэтический пьедестал. Именно так, потому что две только что процитированные строфы – это кульминация оды, высший ее лирический пик, вершина эмоционального одушевления.

Но вот поэт как бы спохватывается, вспоминая, что ода посвящена официальному событию: ежегодно празднуемой дате восшествия на престол императрицы. Финальная строфа вновь непосредственно обращена к Елизавете. Эта строфа обязательная, церемониальная:

Тебе, о милости Источник,

О Ангел мирных наших лет!

Всевышний на того помощник,

Кто гордостью своей дерзнет,

Завидя нашему покою,

Против тебя восстать войною;

Тебя Зиждитель сохранит

Во всех путях беспреткновенну

И жизнь Твою благословенну

С числом щедрот Твоих сравнит.

В оде Елизавета представлена миротворицей, прекратившей все войны ради спокойствия и счастья россиян: Когда на трон Она вступила,

Как Вышний подал ей венец,

Тебя в Россию возвратила,

Войне поставила конец;

Тебя прияв, облобызала:

– Мне полно тех побед, – сказала, –

Для коих крови льется ток.

Я Россов счастьем услаждаюсь,

Я их спокойством не меняюсь

На целый Запад и Восток.

Своей одой Ломоносов говорил Елизавете Петровне, что России нужен мир и не нужны войны. Пафос и стилистика произведения миротворческие, а не призывно-агрессивные. Красивыми и великолепными по обилию выразительных средств становятся строфы, когда поэт выходит на тему мира вкупе с науками и требует, чтобы «пламенные», то есть военные, звуки умолкли:

Молчите, пламенные звуки,

И колебать престаньте свет:

Здесь в мире расширять науки

Изволила Елисавет.

Вы, наглы вихри, не дерзайте

Реветь, но кротко разглашайте

Прекрасны наши имена.

В безмолвии внимай, вселенна:

Се хощет Лира восхищенна

Гласить велики имена.

Особенно красочны у Ломоносова метафоры. Ломоносов любил метафоры именно за их способность соединять разнородные частности в цельную грандиозную картину, выводить к главной идее произведения. «Метафорой, – отмечал он в своей «Риторике» (1748), – идеи представляются много живее и великолепнее, нежели просто».

Вот один из примеров ломоносовской метафоры. Пятая строфа из оды «На день восшествия…»: Чтоб слову с оными сравняться,

Достаток силы нашей мал;

Но мы не можем удержаться

От пения Твоих похвал;

Твои щедроты ободряют

Наш дух и к бегу устремляют,

Как в понт пловца способный ветр

Чрез яры волны порывает,

Он брег с весельем оставляет;

Летит корма меж водных недр.

Бо´льшую часть пространства этой строфы занимает сложная и витиеватая метафора. Чаще метафоры бывают в несколько слов или в одно предложение. Здесь же поражаешься масштабности метафорического образа. Чтобы его вычленить, придется хорошо вдуматься в текст. Перед нами – изысканный комплимент императрице. Поэт сетует на то, что не имеет возвышенных слов, равных достоинствам Елизаветы, и тем не менее, решается эти достоинства воспевать. Чувствует он себя при этом как неопытный пловец, отважившийся в одиночку «чрез яры волны» переплыть «понт» (то есть Черное море). Пловца направляет и поддерживает в пути «способный», то есть попутный, ветер. Подобным образом поэтический дух автора воспламеняется и направляется замечательными деяниями Елизаветы, ее «щедротами».

Ломоносов прибегал к смелым соединениям слов и понятий в своем метафорическом слоге.

«С Ломоносова начинается наша литература… он был ее отцом, ее Петром Великим», – так определил В.Г. Белинский место и значение творчества выдающегося русского просветителя, ученого, естествоиспытателя Михаила Васильевича Ломоносова в истории отечественной литературы. Он стал не только реформатором русского стихосложения, но и автором замечательных поэтических творений, составивших особую страницу русской поэзии.

Может быть, сейчас мы не очень интересуемся теми государственными деятелями, которым адресованы стихи Ломоносова, а для кого-то и вовсе незнакомо имя Елизаветы Петровны, которой посвящена его ода, написанная в 1747 году. Но мысли и чувства великого человека, гражданина и патриота, неутомимого ее исследователя и первооткрывателя неизведанного в природном мире, – это то, что не утратило своей ценности и по сей день и, наверное, останется таковым навсегда.

О чем же пишет Ломоносов в своей оде, названной, как это было принято в поэзии XVIII века, очень витиевато: «Ода на день восшествия на Всероссийский престол Ее Величества Государыни Императрицы Елизаветы Петровны, ноября 25 дня, 1747 года»?

Композиция оды, в соответствии с требованиями классицизма, отличается логической стройностью. Каждая из основных тем получает свое обоснование и подробное развитие, каждая новая мысль логически вытекает из предыдущей.

Как и всякая торжественная ода, в соответствии с правилами классицизма, это стихотворение начинается величественным прославлением мира:

Царей и царств земных отрада,

Возлюбленная тишина,

Блаженство сел, градов ограда,

Коль ты полезна и красна!

Естественным продолжением этой величавой картины служит восхваление Елизаветы, которая обеспечила процветание страны прежде всего тем, что принесла ей мир – ведь в ее царствование действительно прекратились войны, которые долго вела Россия:

Когда на трон она вступила,

Как Высший подал ей венец,

Тебя в Россию возвратила,

Войне поставила конец.

Послал в Россию Человека,

Каков неслыхан был от века.

Сквозь все препятства он вознес

Главу, победами венчанну,

Россию, варварством попранну,

С собой возвысил до небес.

Петра I Ломоносов, как впоследствии и Пушкин, считал великим реформатором, просвещенным монархом и гениальным военачальником – подлинным национальным героем. Рассказывая о нем, поэт прибегает к олицетворениям, связанным с образами античной мифологии. Так, например, Марс и Нептун служат обозначениями понятий войны и морской стихии. Такая образность, наряду с широким употреблением славянизмов, риторических вопросов, восклицаний и обращений, создает особо торжественный «высокий» стиль оды, соответствующий предмету ее изображения. Это очень хорошо видно в описании Петра I, его военных побед, укрепивших могущество России:

В полях кровавых марс страшился,

Свой меч в Петровых зря руках,

И с трепетом Нептун чудился,

Взирая на Российский флаг.

Для Ломоносова, как и для Пушкина, Петр I – это и великий строитель северной столицы, которая открыла для России новые пути развития:

В стенах внезапно укрепленна

И зданьями окруженна,

Сомненная Нева рекла:

«Или я ныне позабылась

И с онаго пути склонилась,

Которым прежде я текла?»

Вполне логично после этого описания развивается мысль о том, что при Петре I

…божественны науки

Чрез горы, реки и моря,

В Россию простирали руки…

Завершая рассказа о Петре I описанием его трагической кончины, Ломоносов переходит к следующей части стихотворения: он вновь обращается к современности и выражает надежду, что Елизавета будет следовать примеру отца и станет покровительствовать наукам, содействовать укреплению и процветанию России. Елизавету он хочет видеть просвещенной царицей, заботящейся о благе отечества, и далее в своей оде представляет ей своеобразную «программу действий», которая должна обеспечить дальнейшее развитие страны.

Призывая Елизавету быть покровительницей просвещения, наук и ремесел, Ломоносов показывает, что страна, где она царствует, изумительно прекрасна и обладает неисчерпаемыми природными богатствами:

Воззри на горы превысоки,

Воззри в поля твои широки,

Где Волга, Днепр, где Обь течет;

Богатство, в оных потаенно,

Наукой будет откровенно,

Что щедростью твоей цветет.

Дальнейшая логика развития мысли вполне очевидна: развертывая перед глазами читателя грандиозный пейзаж гигантской страны, омываемой морями и океанами, простирающейся от далекого Севера, через горы Урала («верьхи Рифейски»), просторы сибирской тайги к Дальнему Востоку и Амуру, который «в зеленых берегах крутится», поэт утверждает, что такую страну нельзя оставить во тьме невежества. Для освоения ее природных богатств требуются образованные люди, а потому далее он призывает:

О, вы, которых ожидает

Отечество от недр своих,

И видеть таковых желает,

Каких зовет от стран чужих!

Дерзайте, ныне ободренны,

Реченьем вашим показать,

Что может собственных Платонов

И быстрых разумом Невтонов

Российская земля рождать.

Такая логика развития поэтической мысли дает возможность автору завершить свою оду не только традиционным восхвалением Елизаветы, но и подлинным гимном в честь науки:

Науки юношей питают,

Отраду старым подают,

В счастливой жизни украшают,

В несчастный случай берегут;

В домашних трудностях утеха

И в дальних странствах не помеха.

Науки пользуют везде, –

Среди народов и в пустыне,

В градском шуму и наедине,

В покое сладки и в труде.

Эти слова о науке известным всем, даже тем, кто не очень хорошо знаком с творчеством Ломоносова-поэта. Они отражают позицию современного общества и человека как нельзя лучше, и потому могут служить своего рода эмблемой нашего времени, когда наука получила небывалое доселе развитие. Можно сказать, что сбилась мечта великого ученого и поэта: Россия доказала, что действительно способна давать всему миру «собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов». А занимающий одно из первых мест в мире Московский Государственный университет по праву носит имя Михаила Васильевича Ломоносова.