Белые ночи краткое содержание по главам подробно. Белые ночи
Молодой человек двадцати шести лет - мелкий чиновник, живущий уже восемь лет в Петербурге 1840-х гг., в одном из доходных домов вдоль Екатерининского канала, в комнате с паутиной и закоптелыми стенами. После службы его любимое занятие - прогулки по городу. Он замечает прохожих и дома, некоторые из них становятся его «друзьями». Однако среди людей у него почти нет знакомых. Он беден и одинок. С грустью он следит за тем, как жители Петербурга собираются на дачу. Ему же ехать некуда. Выйдя за город, он наслаждается северной весенней природой, которая похожа на «чахлую и хворую» девушку, на один миг делающуюся «чудно прекрасною».
Возвращаясь домой в десять вечера, герой видит у решётки канала женскую фигурку и слышит рыдание. Сочувствие побуждает его к знакомству, но девушка пугливо убегает. К ней пытается пристать пьяный, и только «сучковая палка», оказавшаяся в руке героя, спасает хорошенькую незнакомку. Они говорят друг с другом. Молодой человек признается, что прежде знал только «хозяек», с «женщинами» же никогда не говорил и потому очень робок. Это успокаивает попутчицу. Она вслушивается в рассказ о «романах», которые провожатый создавал в мечтах, о влюблённостях в идеальные выдуманные образы, о надежде когда-нибудь познакомиться наяву с достойной любви девушкой. Но вот она почти дома и хочет проститься. Мечтатель умоляет о новой встрече. Девушке «нужно быть здесь для себя», и она не против присутствия нового знакомого завтра в этот же час на этом же месте. Ее условие - «дружба», «а влюбиться нельзя». Как и Мечтатель, она нуждается в том, кому можно довериться, у кого попросить совета.
Во вторую встречу они решают выслушать «истории» друг друга. Начинает герой. Оказывается, он «тип»: в «странных уголках Петербурга» живут подобные ему «существа среднего рода» - «мечтатели», - чья «жизнь есть смесь чего-то чисто фантастического, горячо-идеального и вместе с тем тускло-прозаичного и обыкновенного». Они пугаются общества живых людей, так как долгие часы проводят среди «волшебных призраков», в «восторженных грёзах», в воображаемых «приключениях». «Вы говорите, точно книгу читаете», - угадывает Настенька источник сюжетов и образов собеседника: произведения Гофмана, Мериме, В. Скотта, Пушкина. После упоительных, «сладострастных» мечтаний больно бывает очнуться в «одиночестве», в своей «затхлой, ненужной жизни». Девушка жалеет друга, да и сам он понимает, что «такая жизнь есть преступление и грех». После «фантастических ночей» на него уже «находят минуты отрезвления, которые ужасны». «Мечты выживаются», душа хочет «настоящей жизни». Настенька обещает Мечтателю, что теперь они будут вместе. А вот и ее исповедь. Она сирота. Живёт со старой слепой бабушкой в небольшом собственном домике. До пятнадцати лет занималась с учителем, а два последних года сидит, «пришпиленная» булавкой к платью бабушки, которая иначе не может за ней уследить. Год назад был у них жилец, молодой человек «приятной наружности». Он давал своей юной хозяйке книги В. Скотта, Пушкина и других авторов. Приглашал их с бабушкой в театр. Особенно запомнилась опера «Севильский цирюльник». Когда он объявил, что уезжает, бедная затворница решилась на отчаянный поступок: собрала вещи в узелок, пришла в комнату к жильцу, села и «заплакала в три ручья». К счастью, он понял все, а главное, успел до этого полюбить Настеньку. Но он был беден и без «порядочного места», а потому не мог сразу жениться. Они условились, что ровно через год, вернувшись из Москвы, где он надеялся «устроить дела свои», молодой человек будет ждать свою невесту на скамейке возле канала в десять часов вечера. Год прошёл. Уже три дня он в Петербурге. В условленном месте его нет... Теперь герою ясна причина слез девушки в вечер знакомства. Пытаясь помочь, он вызывается передать для жениха ее письмо, что и делает на следующий день.
Из-за дождя третья встреча героев происходит только через ночь. Настенька боится, что жених снова не придёт, и не может скрыть от друга своего волнения. Она лихорадочно мечтает о будущем. Герою же грустно, потому что он сам любит девушку. И все же Мечтателю достаёт самоотверженности утешать и обнадёживать упавшую духом Настеньку. Тронутая, девушка сравнивает жениха с новым другом: «Зачем он - не вы?.. Он хуже вас, хоть я и люблю его больше вас». И продолжает мечтать: «зачем мы все не так, как бы братья с братьями? Зачем самый лучший человек всегда как будто что-то таит от другого и молчит от него? Всякий так смотрит, как будто он суровее, чем он есть на самом деле...» Благодарно принимая жертву Мечтателя, Настенька тоже проявляет о нем заботу: «вы выздоравливаете», «вы полюбите...» «дай вам Бог счастия с нею!» Кроме того, теперь с героем навсегда и ее дружба.
И вот наконец четвёртая ночь. Девушка окончательно почувствовала себя брошенной «бесчеловечно» и «жестоко». Мечтатель вновь предлагает помощь: пойти к обидчику и заставить его «уважать» чувства Настеньки. Однако в ней пробуждается гордость: она больше не любит обманщика и постарается его позабыть. «Варварский» поступок жильца оттеняет нравственную красоту сидящего рядом друга: «вы бы так не поступили? вы бы не бросили той, которая бы сама к вам пришла, в глаза бесстыдной насмешки над ее слабым, глупым сердцем?» Мечтатель больше не вправе скрывать уже угаданную девушкой правду: «я вас люблю, Настенька!» Он не хочет «терзать» ее своим «эгоизмом» в горькую минуту, но вдруг любовь его окажется нужной? И действительно, в ответ раздаётся: «я не люблю его, потому что я могу любить только то, что великодушно, что понимает меня, что благородно...» Если Мечтатель подождёт, пока прежние чувства совсем улягутся, то благодарность и любовь девушки достанутся ему одному. Молодые люди радостно мечтают о совместном будущем. В минуту их прощания вдруг появляется жених. Вскрикнув, задрожав, Настенька вырывается из рук героя и бросается к нему навстречу. Уже, казалось бы, сбывающаяся надежда на счастье, на подлинную жизнь покидает Мечтателя. Он молча глядит вслед влюблённым.
Наутро герой получает от счастливой девушки письмо с просьбой о прощении за невольный обман и с благодарностью за его любовь, «вылечившую» ее «убитое сердце». На днях она выходит замуж. Но чувства ее противоречивы: «О Боже! если б я могла любить вас обоих разом!» И все же Мечтатель должен остаться «вечно другом, братом...». Опять он один во вдруг «постаревшей» комнате. Но и через пятнадцать лет он с нежностью вспоминает свою недолгую любовь: «да будешь ты благословенна за минуту блаженства и счастия, которое ты дала другому, одинокому, благодарному сердцу! Целая минута блаженства! Да разве этого мало хоть бы и на всю жизнь человеческую?..»
Белые ночи - ранняя, сентиментальная повесть Ф. М. Достоевского, созданная в 1848 году.
Она посвящена поэту А. Н. Плещееву – другу молодого писателя.
Сюжет
Всего в повести шесть глав, большая часть которой – описание «ночей». Итак, Мечтатель знакомится с девушкой Настенькой, когда в Петербурге была одна из белых ночей. Герой влюбляется в неё, и она, по-видимому, отвечает ему взаимностью, поскольку видит в нём прямо-таки родную душу.
Как брату, она рассказывает ему историю. Всё детство и раннюю юность она прожила со своей бабушкой, слепой старой женщиной, к которой она попала после того, как умерли её родители.
Бабушка была женщиной странной и ни за что не хотела отпускать девушку от себя; для этого она даже прикрепляла Настеньку за платье булавкой к своему платью. Естественно, что такая жизнь была для юной девушки унылой и безрадостной.
И так она прожила бы, может быть, всю жизнь, однако неожиданно к ним вселяется постоялец. Девушка влюбилась в него и захотела уехать с ним. Молодой человек был не против, однако он был очень беден и поэтому не смог принять её. Он пообещал вернуться через год и забрать Настеньку.
И вот прошёл год. Известно, что этот человек приехал в Петербург, живёт здесь, однако он не является за Настенькой и даже не отвечает на письма, которые она ему пишет. А раз так, то он, наверное, забыл её или полюбил другую.
Тогда Настенька решила окончательно открыться Мечтателю, поскольку заметила, как сильно он её любит. Но вдруг произошло нечто непредвиденное: объявился тот постоялец. Прежние чувства взыграли в девушке, она уходит от Мечтателя к своему долгожданному жениху.
Мечтатель, однако, прощает и понимает её и продолжает любить, несмотря ни на что. В то же время он снова одинок и чувствует себя покинутым. В конце концов, Настенька была самым ярким событием в его жизни и самым близким другом, а он для неё послужил всего лишь опорой в трудной ситуации.
Образ Мечтателя
Примечательно, что главный герой не назван по имени, словно его у него и нет. Сам Мечтатель понимает свою робость и в разговоре с Настенькой объясняет ей, что он как будто даже не человек, а некое «существо среднего рода». Понимая, что в реальном мире он практически никому не нужен, он замыкается от этой реальности в своих четырёх стенах и принимается мечтать, чтобы хоть как-то разогнать тоску.
Настенька видится ему той, которая может вернуть ему чувство реальности, он очень привязывается к ней; однако она тоже покидает его, когда встречает своего жениха. Видно, что это фигуры во многом противоположные:
Настенька в детстве была лишена настоящей жизни и теперь всем сердцем жаждет её; а Мечтатель – человек абсолютно свободный, однако сам запирает себя от окружающего мира.
Она – сильная девушка, способная ждать своего возлюбленного, сколько потребуется, а Мечтатель – человек слабый и безвольный.
Неопределённость героя – это сознательная задумка Достоевского. Однако первые критики повести, в частности, Дружинин, не поняли этого и относили эту неопределённость к недостаткам повести. Тем не менее, в целом повесть была принята благосклонно. Отмечалось почти полное отсутствие «болезненного натурализма», характерного для зрелого Достоевского. Повесть оценили и за лаконичность и точность языка, что для Достоевского тоже было нехарактерно.
Сентиментальный роман (Из воспоминании мечтателя) НОЧЬ ПЕРВАЯ Герой повести, Мечтатель (его имени мы так и не узнаем), уже восемь лет живет в Петербурге, но не сумел завести ни одного знакомства. Ему 26 лет. Лето, все разъехались на дачи. Мечтатель бродит по городу и чувствует себя покинутым, не встречая людей, которых привык видеть изо дня в день. Незаметно он оказывается у городской заставы и идет дальше среди полей и лугов, чувствуя душевное облегчение. Природа поразила его, полубольного горожанина. Петербургская природа весной напоминает герою чахлую и больную девушку, которая на какой-то миг вдруг становится неизъяснимо прекрасной. Возвращаясь счастливым домой поздно вечером, Мечтатель замечает женщину - она стоит, склонившись над парапетом канала, и плачет. Девушка быстро уходит. Герой идет за ней, не решаясь приблизиться. К девушке пристает пьяный, и Мечтатель бросается ей на помощь. Дальше они идут вместе. Мечтатель в восторге от неожиданной встречи, говорит девушке, что завтра вечером снова придет к каналу и будет ее ждать. Девушка соглашается прийти, но предупреждает Мечтателя, чтобы он не подумал, будто она назначает ему свидание. Она шутливо предупреждает его, чтобы он в нее не влюблялся, она готова только на дружбу с ним. Завтра они встретятся. Герой счастлив. НОЧЬ ВТОРАЯ Они встречаются. Девушка просит Мечтателя рассказать о себе. Сама она живет со слепой бабушкой, которая два года назад начала ее пришпиливать к своему платью. Так они целый день и сидят: бабушка вслепую вяжет, а внучка читает ей книгу. Это длится уже два года. Девушка проситмолодого человека рассказать свою историю. Тот говорит ей, что он - мечтатель. Есть такие типы в потаенных углах Петербурга. В общении с людьми они теряются, смущаются, не знают, о чем говорить, но наедине такой человек счастлив, он живет “своею особенною” жизнью, он погружен в мечты. Что он только себе не представляет - дружбу с Гофманом, Варфоломеевскую ночь, сражение при Березине и многое, многое другое. Мечтатель боится, что Настенька (так, оказывается, зовут девушку) будет смеяться над ним, но она только спрашивает его с робким участием: “Неужели и в самом деле вы так прожили всю свою жизнь?” По ее мнению, так жить нельзя. Герой согласен с ней. Он благодарит Настеньку за то, что она подарила ему два вечера настоящей жизни. Настенька обещает ему, что не бросит его. Она рассказывает свою историю. Настенька - сирота, родители ее умерли, когда она была совсем маленькая. Бабушка прежде была богата. Она обучила внучку французскому языку и наняла ей учителя. С пятнадцати лет бабушка ее “пришпиливает”. У бабушки свой домик, и мезонин она сдает жильцам. И вот у них появляется молодой жилец. Он дает бабушке и Настеньке романы Вальтера Скотта, произведения Пушкина, приглашает Настеньку с бабушкой в театр. Настенька влюблена в молодого жильца, а он начинает ее избегать. И вот однажды жилец сообщает бабушке, что должен уехать на год в Москву. Настенька, потрясенная этим известием, решает ехать вместе с ним. Она поднимается в комнату молодого человека. Тот говорит ей, что он беден, не может сейчас жениться, но когда вернется из Москвы, они поженятся. Прошел ровно год, Настенька узнала, что он приехал еще три дня назад, но к ней все не приходит. Мечтатель предлагает девушке написать ему письмо, а он передаст. Настенька соглашается. Оказывается, письмо уже написано, остается лишь отнести его по такому-то адресу. НОЧЬ ТРЕТЬЯ Мечтатель вспоминает свое третье свидание с Настенькой. Он знает теперь, что девушка любит не его. Письмо он отнес. Настенька пришла раньше времени, она ждет своего любимого, она уверена, что он придет. Она рада тому, что Мечтатель не влюбился в нее. У героя грустно на душе. Время идет, а Жильца все нет. Настенька истерически возбуждена. Она говорит Мечтателю: “Вы так добры... Я вас обоих сравнивала. Зачем он - не вы? Зачем он не такой, как вы? Он хуже вас, хоть я и люблю его больше вас”. Мечтатель успокаивает Настеньку, уверяет ее, что тот, кого она ждет, придет завтра. Он обещает сходить к нему еще раз. НОЧЬ ЧЕТВЕРТАЯ Настенька думала, что Мечтатель принесет ей письмо, он же был уверен, что Жилец уже пришел к девушке. Но нет ни письма, ни самого Жильца. Настенька в отчаянии говорит, что позабудет его. Мечтатель объясняется ей в любви. Он бы так хотел, чтобы Настенька его полюбила. Он плачет, Настенька его утешает. Она говорит ему, что ее любовь была обманом чувств, воображения, что она готова выйти замуж за Мечтателя, предлагает ему переселиться в бабушкин мезонин. Они оба будут трудиться, будут счастливы. Настеньке пора идти домой. И тут появляется Жилец. Настенька бросается к нему. Мечтатель смотрит, как они оба уходят. УТРО Мечтатель получает письмо от Настеньки. Она просит у него прощения, благодарит его за любовь, называет его своим другом и братом. Нет, Мечтатель не обижен на Настеньку. Он желает ей счастья. У него была целая минута блаженства... “Да разве этого мало хоть бы и на всю жизнь человеческую? ..”
Роман «Белые ночи» был написан Достоевским в довольно молодом возрасте – в 26 лет (в 1848 году). И его считают одним из самых лиричных, сентиментальных произведений писателя. По объему совсем небольшой, роман состоит из 5 глав – 4-х ночей и одного утра. Повествование ведется от первого лица, от имени Мечтателя – молодого человека, настолько погруженного в мир своих фантазий, что он практически полностью живет в них. В этой статье вы найдете краткое содержание книги.
Итак, краткое содержание по главам
Глава «Ночь первая»
В 1-й главе Мечтатель восхищается красивой белой ночью, а небо такое «светлое и звездное», что кажется, под ним не должно быть ни капризных, ни сердитых людей. Однако же, сам наш герой объективно отмечает, что порой ведет себя неподобающим образом.
Далее мы узнаем, что в Петербурге он живет уже 8 лет, но так и не обзавелся знакомствами. Все его знакомые – это люди, которых он встречает на улицах, но отношения с ними у Мечтателя вымышленные. Он «как бы» здоровается, «как бы» разговаривает с ними, но в реальности они все такие же незнакомцы. В своем воображении он общается не только с людьми, но и с домами.
В последние три дня нашему герою особенно одиноко, ведь его «приятели», как он думает, разъехались по дачам, а гуляя по улицам, он почти не встретил знакомых лиц. «Весь Петербург грозил обратиться в пустыню» из-за этого, а у Мечтателя никакой дачи не было.
И вот, он дошел до заставы и вышел за нее. Город закончился, и очутился Мечтатель среди лугов и полей. Природа так поразила его, что на миг нашему герою показалось, что он находится в Италии.
Далее автор описывает питерскую природу и сравнивает ее с болезненной девушкой, которая вдруг на какой-то момент расцветает, становится наполненной жизнью. Но этот краткий миг проходит, и вот снова она бледная и еле живая. Вы понимаете, что ее красота была обманчивой, напрасной и «полюбить ее вам не было времени».
А ближе к ночи с Мечтателем случилось приключение. Он возвращался домой после загородной прогулки и на мостике перед каналом встретил девушку, которая плакала, опираясь на перила. Молодой человек хотел окликнуть ее, но пока совладал с робостью, девушка ушла. Он последовал за ней и спас ее от приставаний какого-то пьяного господина. Юноша провожает ее, при этом у них завязывается разговор. Мечтатель рассказывает незнакомке о своем одиночестве и робости, но девушке это не кажется отталкивающим, и они договариваются встретиться завтра.
Глава «Ночь вторая»
Встреча со вчерашней незнакомкой. Она расспрашивает Мечтателя о его жизни, хочет знать «всю подноготную», так как понимает, что опрометчиво встречаться с незнакомцем.
Мечтатель пугается от такого вопроса, говорит, что все время живет один и особенно рассказать ему и ничего.
Девушка рассказывает, что у нее есть слепая бабушка, которая буквально прикрепляет ее платье к своему булавкой, чтобы та не сбежала. И читатель наконец узнает, что зовут незнакомку Настенькой.
Далее Мечтатель рассказывает про себя. Что он необычный человек, что есть такие странные существа – мечтатели, которые предпочитают селиться в недоступных местах, стены там непременно должны быть выкрашены зеленым. Приятелей и знакомых у них нет, те, что ненадолго появляются, быстро пропадают. Из-за чудачеств мечтателей, из-за их неумения вести светские беседы. В общем, из-за полного отсутствия социальных навыков, как сказал бы психолог. Но Настеньке нравится этот странный рассказ. И наш герой рассказывает, что и у него есть повседневные дела, которые он желает поскорее закончить. И когда они, наконец, заканчиваются, Мечтатель может погрузиться в мир фантазий. Это и есть для него настоящая жизнь. Приходя домой, он так погружается в свой мир грез, что, порой не замечает, как уже съел обед, приготовленный его служанкой, Матреной.
Герой рассказывает, что мечтает он о самых разных вещах – и о том, как он стал великим поэтом, и о дружбе с известными людьми (упоминается Гофман), и об участии в исторических событиях, даже представляет Клеопатру и ее любовников. Реальная жизнь кажется ему бедной и жалкой, поэтому в своих фантазиях он творит волшебные миры и становится сам художником своего бытия. А переживаются эти мечты как наяву. И истории страстной любви с собственным участием он придумывает тоже.
Настенька внимательно выслушала его и сказала, что нельзя все время жить только мечтами. Как и ей нельзя всю жизнь провести около своей слепой бабушки. И Мечтатель соглашается с ней. Так как его душа уже давно просит чего-то еще, а фантазии уже не волнуют сердце, как раньше: «ведь и мечты выживаются». Его рассказ растрогал Настеньку, и она предлагает им быть всегда вдвоем, никогда не расставаться. И рассказывает свою историю.
История Настеньки
Ей 17 лет, она сирота и воспитывается бабушкой. Бабушка выучила ее французскому и наняла ей домашнего учителя. Обучение Настенька закончила в 15 лет. И в это же время она совершила какой-то проступок, за который ее бабушка назначила ей наказание – сидеть, приколотой булавкой, возле нее.
Они живут в маленьком домике с мезонином. Мезонин сдают жильцам, так как нужны деньги. И у них поселился молодой постоялец приятной внешности. Они немного общаются с девушкой, а еще он стал он со служанкой им книги присылать, чтобы Настенька могла читать их бабушке. И прочитали они Вальтера Скотта, Пушкина, и полюбила наша героиня чтение.
И вот как-то встретила она жильца на лестнице, и пригласил он ее в театр втайне от бабушки. Настенька отказалась. И тогда жилец позвал их вместе с бабушкой на «Севильского цирюльника». Спектакль очень понравился Настеньке, но жилец почему-то почти перестал с ней общаться, только еще пару раз они с ним в театр выехали. И очень девушку это расстраивало, она стала чувствовать себя как в тюрьме, приколотая к бабушкиной юбке, много плакала, похудела. Влюбилась в этого молодого человека. А через какое-то время он сообщил им, что уезжает обратно в Москву, все дела свои в Петербурге закончил. И решила Настенька ехать с ним, собрала пожитки и пошла к нему признаваться в чувствах. Но он ответил, что человек он бедный и сейчас не сможет взять ее с собой, чтобы жениться. Чтобы она подождала год, и тогда может быть. Но слова дать ей он не может. И после этого разговора уехал.
Прошел год, жилец и Настенька договорились встретиться на скамейке около моста, как раз там, где ее встретил Мечтатель. Но жених не показывается ей на глаза, хотя Настенька знает, что он в городе. И это ее расстраивает до слез. Поэтому Мечтатель советует написать ему письмо и даже предлагает свой текст. Но оказывается, что девушка письмо уже подготовила и просит юношу передать его жильцу. Тот соглашается. Передает.
Глава «Ночь третья»
Этой ночью идет дождь, поэтому встреча Настеньки и Мечтателя не состоялась. Юноша понимает, что любит Настеньку, но чувства его не взаимны, ее сердце отдано другому. Он вспоминает их предыдущее свидание. Настенька уверена, что ее возлюбленный придет, поэтому она радостна и оживлена. Она не видит чувств Мечтателя к ней, говорит, что когда она выйдет замуж, их дружба продолжится и юноша станет ей, как брат. Они ждут, девушка оживленно болтает, но на самом деле она отчаянно боится, что жилец не придет. Он не приходит. Она просит юношу снова сходить по тому адресу, куда тот передавал письмо, и узнать, нет ли ответа. Мечтатель, желая ее утешить, говорит, что, может, этот человек придет завтра. И вот это завтра наступило, юноша ждет один на скамейке и думает, что они уже вместе. А он снова один.
Глава «Ночь четвертая»
Следующей белой ночью Мечтатель приходит в условленное место, Настенька требует письмо от возлюбленного. Он сообщает, что письма не было, девушка заливается слезами. Он утешает ее и признается ей в любви. Настенька просит его подождать немного, ее чувства к другому мужчине должны остыть. Они начинают строить планы, девушка предлагает Мечтателю снять у них мезонин, чтобы быть поближе к ней, они планируют поход в театр. И тут появляется тот, кого уже перестали ждать, Настенькин возлюбленный. Она бросается к нему, и влюбленная пара уходит. Мечтатель снова остается один.
Глава 5, последняя, «Утро»
День был пасмурный, шел дождь. Мечтатель получает от Настеньки письмо — с извинениями, с благодарностью за его любовь и с сообщением об их с жильцом свадьбе. Она просит его остаться друзьями. В глазах юноши потускнело, мир вокруг как будто постарел. Он вдруг понял, что в его жизни ничего не изменится – и через 15 лет он будет все также жить здесь, со своей глупой служанкой Матреной. Но он чувствует благодарность Настеньке за те краткие светлые моменты надежды и любви, которые он испытал рядом с ней.
«Целая минута блаженства! Да разве этого мало хоть бы и на всю жизнь человеческую?» — этими словами заканчивается роман «Белые ночи».
Краткое содержание, представленное в этой статье, может быть использовано для читательского дневника.
Сентиментальный роман
(Из воспоминаний мечтателя)
Иль был он создан для того,
Чтобы побыть хотя мгновенье.
В соседстве сердца твоего?..
Ив. Тургенев
Ночь первая
Была чудная ночь, такая ночь, которая разве только и может быть тогда, когда мы молоды, любезный читатель. Небо было такое звездное, такое светлое небо, что взглянув на него, невольно нужно было спросить себя неужели же могут жить под таким небом разные сердитые и капризные люди? Это тоже молодой вопрос, любезный читатель, очень молодой, но пошли его вам господь чаще на душу!.. Говоря о капризных и разных сердитых господах, я не мог не припомнить и своего благонравного поведения во весь этот день. С самого утра меня стала мучить какая-то удивительная тоска. Мне вдруг показалось, что меня, одинокого, все покидают и что все от меня отступаются. Оно, конечно, всякий вправе спросить: кто же эти все? потому что вот уже восемь лет, как я живу в Петербурге, и почти ни одного знакомства не умел завести Но к чему мне знакомства? Мне и без того знаком весь Петербург; вот почему мне и показалось, что меня все покидают, когда весь Петербург поднялся и вдруг уехал на дачу. Мне страшно стало оставаться одному, и целых три дня я бродил по городу в глубокой тоске, решительно не понимая, что со мной делается. Пойду ли на Невский, пойду ли в сад, брожу ли по набережной — ни одного лица из тех, кого привык встречать в том же месте, в известный час целый год. Они, конечно, не знают меня, да я-то их знаю. Я коротко их знаю; я почти изучил их физиономии — и любуюсь на них, когда они веселы, и хандрю, когда они затуманятся. Я почти свел дружбу с одним старичком, которого встречаю каждый божий день, в известный час, на Фонтанке. Физиономия такая важная, задумчивая; всё шепчет под нос и махает левой рукой, а в правой у него длинная сучковатая трость с золотым набалдашником. Даже он заметил меня и принимает во мне душевное участие. Случись, что я не буду в известный час на том же месте Фонтанки, я уверен, что на него нападет хандра. Вот отчего мы иногда чуть не кланяемся друг с другом, особенно когда оба в хорошем расположении духа. Намедни, когда мы не видались целые два дня и на третий день встретились, мы уже было и схватились за шляпы, да благо опомнились вовремя, опустили руки и с участием прошли друг подле друга. Мне тоже и дома знакомы. Когда я иду, каждый как будто забегает вперед меня на улицу, глядит на меня во все окна и чуть не говорит: «Здравствуйте; как ваше здоровье? и я, слава богу, здоров, а ко мне в мае месяце прибавят этаж». Или: «Как ваше здоровье? а меня завтра в починку». Или: «Я чуть не сгорел и притом испугался» и т. д. Из них у меня есть любимцы, есть короткие приятели; один из них намерен лечиться это лето у архитектора. Нарочно буду заходить каждый день, чтоб не залечили как-нибудь, сохрани его господи!.. Но никогда не забуду истории с одним прехорошеньким светло-розовым домиком. Это был такой миленький каменный домик, так приветливо смотрел на меня, так горделиво смотрел на своих неуклюжих соседей, что мое сердце радовалось, когда мне случалось проходить мимо. Вдруг, на прошлой неделе, я прохожу по улице и, как посмотрел на приятеля — слышу жалобный крик: «А меня красят в желтую краску!» Злодеи! варвары! они не пощадили ничего: ни колонн, ни карнизов, и мой приятель пожелтел, как канарейка. У меня чуть не разлилась желчь по этому случаю, и я еще до сих пор не в силах был повидаться с изуродованным моим бедняком, которого раскрасили под Цвет поднебесной империи. Итак, вы понимаете, читатель, каким образом я знаком со всем Петербургом. Я уже сказал, что меня целые три дня мучило беспокойство, покамест я догадался о причине его. И на улице мне было худо (того нет, этого нет, куда делся такой-то?) — да и дома я был сам не свой. Два вечера добивался я: чего недостает мне в моем углу? отчего так неловко было в нем оставаться? — и с недоумением осматривал я свои зеленые закоптелые стены, потолок, завешанный паутиной, которую с большим успехом разводила Матрена, пересматривал всю свою мебель, осматривал каждый стул, думая, не тут ли беда? (потому что коль у меня хоть один стул стоит не так, как вчера стоял, так я сам не свой) смотрел за окно, и всё понапрасну... нисколько не было легче! Я даже вздумал было призвать Матрену и тут же сделал ей отеческий выговор за паутину и вообще за неряшество; но она только посмотрела на меня в удивлении и пошла прочь, не ответив ни слова, так что паутина еще до сих пор благополучно висит на месте. Наконец я только сегодня поутру догадался, в чем дело. Э! да веды они от меня удирают на дачу! Простите за тривиальное словцо, но мне было не до высокого слога... потому что ведь всё, что только ни было в Петербурге, или переехало, или переезжало на дачу; потому что каждый почтенный господин солидной наружности, нанимавший извозчика, на глаза мои, тотчас же обращался в почтенного отца семейства, который после обыденных должностных занятий отправляется налегке в недра своей фамилии, на дачу потому что у каждого прохожего был теперь уже совершенно особый вид, который чуть-чуть не говорил всяком встречному: «Мы, господа, здесь только так, мимоходом, а вот через два часа мы уедем на дачу». Отворялось ли окно, по которому побарабанили сначала тоненькие, белые как сахар пальчики, и высовывалась головка хорошенькой девушки, подзывавшей разносчика с горшками цветов, — мне тотчас же, тут же представлялось, что эти цветы только так покупаются, то есть вовсе не для того, чтоб наслаждаться весной и цветами в душной городской квартире, а что вот очень скоро все переедут на дачу и цветы с собою увезут. Мало того, я уже сделал такие успех в своем новом, особенном роде открытий, что уже мог безошибочно, по одному виду, обозначить, на какой кто даче живет. Обитатели Каменного и Аптекарского островов или Петергофской дороги отличались изученным изяществом приемов, щегольскими летними костюмами и прекрасными экипажами, в которых они приехали в гор Жители Парголова и там, где подальше, с первого взгляда «внушали» своим благоразумием и солидностью; посетитель Крестовского острова отличался невозмутимо-веселым видом. Удавалось ли мне встретить длинную процессию ломовых извозчиков, лениво шедших с возжами в руках подле возов, нагруженных целыми горами всякой мебели, столов, стульев, диванов турецких и нетурецких и прочим домашним скарбом, на котором, сверх всего этого, зачастую восседала, на самой вершине воза, щедушная кухарка, берегущая барское добро как зеницу ока; смотрел ли я на тяжело нагруженные домашнею утварью лодки, скользившие по Неве иль Фонтанке, до Черной речки иль островов, — воза и лодки удесятерялись, усотерялись в глазах моих; казалось, всё поднялось и поехало, всё переселялось целыми караванами на дачу; казалось, весь Петербург грозил обратиться в пустыню, так что наконец мне стало стыдно, обидно и грустно: мне решительно некуда и незачем было ехать на дачу. Я готов был уйти с каждым возом, уехать с каждым господином почтенной наружности, нанимавшим извозчика; но ни один, решительно никто не пригласил меня; словно забыли меня, словно я для них был и в самом деле чужой! Я ходил много и долго, так что уже совсем успел, по своему обыкновению; забыть, где я, как вдруг очутился у заставы. Вмиг мне стало весело, и я шагнул за шлагбаум, пошел между засеянных полей и лугов, не слышал усталости, но чувствовал только всем составом своим, что какое-то бремя спадает с души моей. Все проезжие смотрели на меня так приветливо, что решительно чуть не кланялись; все были так рады чему-то, все до одного курили сигары. И я был рад, как еще никогда со мной не случалось. Точно я вдруг очутился в Италии, — так сильно поразила природа меня, полубольного горожанина, чуть не задохнувшегося в городских стенах. Есть что-то неизъяснимо трогательное в нашей петербургской природе, когда она, с наступлением весны, вдруг выкажет всю мощь свою, все дарованные ей небом силы опушится, разрядится, упестрится цветами... Как-то не вольно напоминает она мне ту девушку, чахлую и хворую на которую вы смотрите иногда с сожалением, иногда с какою-то сострадательною любовью, иногда же просто не замечаете ее, но которая вдруг, на один миг, как-то нечаянно сделается неизъяснимо, чудно прекрасною, а вы пораженный, упоенный, невольно спрашиваете себя: какая сила заставила блистать таким огнем эти грустные, задумчивые глаза? что вызвало кровь на эти бледные, похудевшие щеки? что облило страстью эти нежные черты лица? отчего так вздымается эта грудь? что так внезапно вызвало силу, жизнь и красоту на лицо бедной девушки, заставило его заблистать такой улыбкой, оживиться таким сверкающим, искрометным смехом? Вы смотрите кругом, вы кого-то ищете, вы догадываетесь... Но миг проходит, и, может быть, назавтра же вы встретите опять тот же задумчивый и рассеянный взгляд, как и прежде, то же бледное лицо, ту же покорность и робость в движениях и даже раскаяние, даже следы какой-то мертвящей тоски и досады за минутное увлечение... И жаль вам, что так скоро, так безвозвратно завяла мгновенная красота, что так обманчиво и напрасно блеснула она перед вами, — жаль оттого, что даже полюбить ее вам не было времени... А все-таки моя ночь была лучше дня! Вот как это было: Я пришел назад в город очень поздно, и уже пробило десять часов, когда я стал подходить к квартире. Дорога моя шла по набережной канала, на которой в этот час не встретишь живой души. Правда, я живу в отдаленнейшей части города. Я шел и пел, потому что, когда я счастлив, я непременно мурлыкаю что-нибудь про себя, как и всякий счастливый человек, у которого нет ни друзей, ни добрых знакомых и которому в радостную минуту не с кем разделить свою радость. Вдруг со мной случилось самое неожиданное приключение. В сторонке, прислонившись к перилам канала, стояла женщина; облокотившись на решетку, она, по-видимому, очень внимательно смотрела на мутную воду канала. Она была одета в премиленькой желтой шляпке и в кокетливой черной мантильке. «Это девушка, и непременно брюнетка», — подумал я. Она, кажется, не слыхала шагов моих, даже не шевельнулась, когда я прошел мимо, затаив дыхание и с сильно забившимся сердцем. «Странно! — подумал я, — верно, она о чем-нибудь очень задумалась», и вдруг я остановился как вкопанный. Мне послышалось глухое рыдание. Да! я не обманулся: девушка плакала, и через минуту еще и еще всхлипывание. Боже мой! У меня сердце сжалось. И как я ни робок с женщинами, но ведь это была такая минута!.. Я воротился, шагнул к ней и непременно бы произнес: «Сударыня!» — если б только не знал, что это восклицание уже тысячу раз произносилось во всех русских великосветских романах. Это одно и остановило меня. Но покамест я приискивал слово, девушка очнулась, оглянулась, спохватилась, потупилась и скользнула мимо меня по набережной. Я тотчас же пошел вслед за ней, но она догадалась, оставила набережную, перешла через улицу и пошла по тротуару. Я не посмел перейти через улицу. Сердце мое трепетало, как у пойманной птички. Вдруг один случай пришел ко мне на помощь. По той стороне тротуара, недалеко от моей незнакомки, вдруг появился господин во фраке, солидных лет, но нельзя сказать, чтоб солидной походки. Он шел, пошатываясь и осторожно опираясь об стенку. Девушка же шла, словно стрелка, торопливо и робко, как вообще ходят все девушки, которые не хотят, чтоб кто-нибудь вызвался провожать их Ночью домой, и, конечно, качавшийся господин ни за что не догнал бы ее, если б судьба моя не надоумила его поискать искусственных средств. Вдруг, не сказав никому ни слова, мой господин срывается с места и летит со всех ног, бежит, догоняя мою незнакомку. Она шла как ветер, но колыхавшийся господин настигал, настиг, девушка вскрикнула — и... я благословляю судьбу за превосходную сучковатую палку, которая случилась на этот раз в моей правой руке. Я мигом очутился на той стороне тротуара, мигом незваный господин понял, в чем дело, принял в соображение неотразимый резон, замолчал, отстал и только, когда уже мы были очень далеко, протестовал против меня в довольно энергических терминах. Но до нас едва долетели слова его. — Дайте мне руку, — сказал я моей незнакомке, — и он не посмеет больше к нам приставать. Она молча подала мне свою руку, еще дрожавшую от волнения и испуга. О незваный господин! как я благословлял тебя в эту минуту! Я мельком взглянул на нее: она была премиленькая и брюнетка — я угадал; на ее черных ресницах еще блестели слезинки недавнего испуга или прежнего горя, — не знаю. Но на губах уже сверкала улыбка. Она тоже взглянула на меня украдкой, слегка покраснела и потупилась. — Вот видите, зачем же вы тогда отогнали меня? Если б я был тут, ничего бы не случилось... — Но я вас не знала: я думала, что вы тоже... — А разве вы теперь меня знаете? — Немножко. Вот, например, отчего вы дрожите? — О, вы угадали с первого раза! — отвечал я в восторге, что моя девушка умница: это при красоте никогда не мешает. — Да, вы с первого взгляда угадали, с кем имеете дело. Точно, я робок с женщинами, я в волненье, не спорю, не меньше, как были вы минуту назад, когда этот господин испугал вас... Я в каком-то испуге теперь. Точно сон, а я даже и во сне не гадал, что когда-нибудь буду говорить хоть с какой-нибудь женщиной. — Как? неужели?.. — Да, если рука моя дрожит, то это оттого, что никогда еще ее не обхватывала такая хорошенькая маленькая ручка, как ваша. Я совсем отвык от женщин; то есть я к ним и не привыкал никогда; я ведь один... Я даже не знаю, как говорить с ними. Вот и теперь не знаю — не сказал ли вам какой-нибудь глупости? Скажите мне прямо; предупреждаю вас, я не обидчив... — Нет, ничего, ничего; напротив. И если уже вы требуете, чтоб я была откровенна, так я вам скажу, что женщинам нравится такая робость; а если вы хотите знать больше, то и мне она тоже нравится, и я не отгоню вас от себя до самого дома. — Вы сделаете со мной, — начал я, задыхаясь от восторга, — что я тотчас же перестану робеть, и тогда — прощай все мои средства!.. — Средства? какие средства, к чему? вот это уж дурно. — Виноват, не буду, у меня с языка сорвалось; но как же вы хотите, чтоб в такую минуту не было желания... — Понравиться, что ли? — Ну да; да будьте, ради бога, будьте добры. Посудите, кто я! Ведь вот уж мне двадцать шесть лет, а я никого никогда не видал. Ну, как же я могу хорошо говорить, ловко и кстати? Вам же будет выгоднее, когда всё будет открыто, наружу... Я не умею молчать, когда сердце во мне говорит. Ну, да всё равно... Поверите ли, ни одной женщины, никогда, никогда! Никакого знакомства! и только мечтаю каждый день, что наконец-то когда-нибудь я встречу кого-нибудь. Ах, если б вы знали, сколько раз я был влюблен таким образом!.. — Но как же, в кого же?.. — Да ни в кого, в идеал, в ту, которая приснится во сне. Я создаю в мечтах целые романы. О, вы меня не знаете! Правда, нельзя же без того, я встречал двух-трех женщин, но какие они женщины? это всё такие хозяйки, что... Но я вас насмешу, я расскажу вам, что несколько раз думал заговорить, так, запросто, с какой-нибудь аристократкой на улице, разумеется, когда она одна; заговорить, конечно, робко, почтительно, страстно; сказать, что погибаю один, чтоб она не отгоняла меня, что нет средства узнать хоть какую-нибудь женщину; внушить ей, что даже в обязанностях женщины не отвергнуть робкой мольбы такого несчастного человека, как я. Что, наконец, и всё, чего я требую, состоит в том только, чтоб сказать мне какие-нибудь два слова братские, с участием, не отогнать меня с первого шага, поверить мне на слово, выслушать, что я буду говорить, посмеяться надо мной, если угодно, обнадежить меня, сказать мне два слова, только два слова, потом пусть хоть мы с ней никогда не встречаемся!.. Но вы смеетесь... Впрочем, я для того и говорю... — Не досадуйте; я смеюсь тому, что вы сами себе враг, и если б вы попробовали, то вам бы и удалось, может быть, хоть бы и на улице дело было; чем проще, тем лучше... Ни одна добрая женщина, если только она не глупа или особенно не сердита на что-нибудь в ту минуту, не решилась бы отослать вас без этих двух слов, которых вы так робко вымаливаете... Впрочем, что я! конечно, приняла бы вас за сумасшедшего. Я ведь судила по себе. Сама-то я много знаю, как люди на свете живут! — О, благодарю вас, — закричал я, — вы не знаете, что вы для меня теперь сделали! — Хорошо, хорошо! Но скажите мне, почему вы узнали, что я такая женщина, с которой... ну, которую вы считали достойной... внимания и дружбы... одним словом, не хозяйка, как вы называете. Почему вы решились подойти ко мне? — Почему? почему? Но вы были одни, тот господин был слишком смел, теперь ночь: согласитесь сами, что это обязанность... — Нет, нет, еще прежде, там, на той стороне. Ведь вы хотели же подойти ко мне? — Там, на той стороне? Но я, право, не знаю, как отвечать; я боюсь... Знаете ли, я сегодня был счастлив; я шел, пел; я был за городом; со мной еще никогда не бывало таких счастливых минут. Вы... мне, может быть, показалось... Ну, простите меня, если я напомню: мне показалось, что вы плакали, и я... я не мог слышать это... у меня стеснилось сердце... О, боже мой! Ну, да неужели же я не мог потосковать об вас? Неужели же был грех почувствовать к вам братское сострадание?.. Извините, я сказал сострадание... Ну, да, одним словом, неужели я мог вас обидеть тем, что невольно вздумалось мне к вам подойти?.. — Оставьте, довольно, не говорите... — сказала девушка, потупившись и сжав мою руку. — Я сама виновата, что заговорила об этом; но я рада, что не ошиблась в вас... но вот уже я дома; мне нужно сюда, в переулок; тут два шага... Прощайте, благодарю вас... — Так неужели же, неужели мы больше никогда не увидимся?.. Неужели это так и останется? — Видите ли, — сказала, смеясь, девушка, — вы хотели сначала только двух слов, а теперь... Но, впрочем, я вам ничего не скажу... Может быть, встретимся... — Я приду сюда завтра, — сказал я. — О, простит меня, я уже требую... — Да, вы нетерпеливы... вы почти требуете... — Послушайте, послушайте! — прервал я ее. — Простите, если я вам скажу опять что-нибудь такое... Но вот что: я не могу не прийти сюда завтра. Я мечтатель; у меня так мало действительной жизни, что я такие минуты, как эту, как теперь, считаю так редко, что не могу не повторять этих минут в мечтаньях. Я промечтаю об вас целую ночь, целую неделю, весь год. Я непременно приду сюда завтра, именно сюда, на это же место, именно в этот час, и буду счастлив, припоминая вчерашнее. Уж это место мне мило. У меня уже есть такие два-три места в Петербурге. Я даже один раз заплакал от воспоминанья, как вы... Почем знать, может быть, и вы, тому назад десять минут, плакали от воспоминанья... Но простите меня, я опять забылся; вы, может быть, когда-нибудь были здесь особенно счастливы. — Хорошо, — сказала девушка, — я, пожалуй, приду сюда завтра, тоже в десять часов. Вижу, что я уже не могу вам запретить... Вот в чем дело, мне нужно быть здесь; не подумайте, чтоб я вам назначала свидание; я предупреждаю вас, мне нужно быть здесь для себя. Но вот... ну, уж я вам прямо скажу: это будет ничего, если и вы придете; во-первых, могут быть опять неприятности, как сегодня, но это в сторону... одним словом, мне просто хотелось бы вас видеть... чтоб сказать вам два слова. Только, видите ли, вы не осудите меня теперь? не подумайте, что я так легко назначаю свидания... Я бы и назначила, если б... Но пусть это будет моя тайна! Только вперед уговор... — Уговор! говорите, скажите, скажите всё заране; я на всё согласен, на всё готов, — вскричал я в восторге, — я отвечаю за себя — буду послушен, почтителен... вы меня знаете... — Именно оттого, что знаю вас, и приглашаю вас завтра, — сказала смеясь девушка. — Я вас совершенно знаю. Но, смотрите, приходите с условием; во-первых (только будьте добры, исполните, что я попрошу, — видите ли, я говорю откровенно), не влюбляйтесь в меня... Это нельзя, уверяю вас. На дружбу я готова, вот вам рука моя... А влюбиться нельзя, прошу вас! — Клянусь вам, — закричал я, схватив ее ручку... — Полноте, не клянитесь, я ведь знаю, вы способны вспыхнуть как порох. Не осуждайте меня, если я так говорю. Если б вы знали... У меня тоже никого нет, с кем бы мне можно было слово сказать, у кого бы совета спросить. Конечно, не на улице же искать советников, да вы исключение. Я вас так знаю, как будто уже мы двадцать лет были друзьями... Не правда ли, вы не измените?.. — Увидите... только я не знаю, как уж я доживу хотя сутки. — Спите покрепче; доброй ночи — и помните, что я вам уже вверилась. Но вы так хорошо воскликнули давеча: неужели ж давать отчет в каждом чувстве, даже в братском сочувствии! Знаете ли, это было так хорошо сказано, что у меня тотчас же мелькнула мысль довериться вам... — Ради бога, но в чем? что? — До завтра. Пусть это будет покамест тайной. Тем лучше для вас; хоть издали будет на роман похоже. Может быть, я вам завтра же скажу, а может быть, нет... Я еще с вами наперед поговорю, мы познакомимся лучше... — О, да я вам завтра же всё расскажу про себя! Но что это? точно чудо со мной совершается... Где я, боже мой? Ну, скажите, неужели вы недовольны тем, что не рассердились, как бы сделала другая, не отогнали меня в самом начале? Две минуты, и вы сделали меня навсегда счастливым. Да! счастливым; почем знать, может быть, вы меня с собой помирили, разрешили мои сомнения... Может быть, на меня находят такие минуты... Ну, да я вам завтра всё расскажу, вы всё узнаете, всё... — Хорошо, принимаю; вы и начнете... — Согласен. — До свиданья! — До свиданья! И мы расстались. Я ходил всю ночь; я не мог решиться воротиться домой. Я был так счастлив... до завтра!
