Основные цитаты из преступления и наказания. Фёдор Достоевский «Преступление и наказание» - цитаты из книги
Изо ста кроликов никогда не составиться лошадь, изо ста подозрений не составиться доказательства.
Кто многое посмеет, тот над ними и властелин.
Но во всяком случае циником и грязною неряхой нельзя оставаться: он не имеет права оскорблять чувства других, тем более что те, другие, сами в нем нуждаются и сами зовут к себе.
Их воскресила любовь, сердце одного заключало бесконечные источники жизни для сердца другого.
Кто много посмеет, тот у них и прав. Кто на большее может плюнуть, тот у них и законодатель, а кто больше всех может посметь, тот и всех правее! Так доселе велось и так всегда будет!
Вранье всегда можно простить; вранье дело милое, потому что к правде ведёт.
Человек вообще очень и очень даже любит быть оскорбленным.
Я сейчас иду предавать себя. Но я не знаю, для чего я иду предавать себя.
А ведь дети - образ Христов: «Сих есть царствие божие». Он велел их чтить и любить, они будущее человечество.
Когда вокруг тебя одни и те же люди, то как-то само собой получается, что они входят в твою жизнь. А войдя в твою жизнь, они желают её изменить. А если ты не становишься таким, каким они хотят тебя видеть - обижаются. Каждый ведь совершенно точно знает, как надо жить на свете. Вот только собственную жизнь никто почему-то наладить не может.
Если в прямодушии только одна сотая доля нотки фальшивая, то происходит тотчас дисонанс, а за ним - скандал.
Рога - это только естественное следствие всякого законного брака, так сказать, поправка его, протест, так что в этом смысле они даже нисколько не унизительны.
Человек не родится для счастья, человек заслуживает счастья, и всегда страданием.
Всякого человека нужно сначала осмотреть самому, и поближе, чтоб о нем судить.
Принципы!.. и весь-то ты на принципах, как на пружинах; повернуться по своей воле не смеет; а по-моему, хорош человек - вот и принцип, и знать я ничего не хочу.
Знаете ли, Родион Романыч, что значит у иных из них «пострадать»? Это не то чтобы за кого-нибудь, а так просто «пострадать надо».
Муки и слезы - ведь это тоже жизнь.
С вашей стороны все это очень наивно, извините меня, я хотел сказать нахально.
Впрочем, вот уж два года хочу все замок купить, - прибавил он небрежно. - Счастливые ведь люди, которым запирать нечего?
Как уничтожить зло на земле? - Уничтожить мир.
Если в прямодушии только одна сотая доля нотки фальшивая, то происходит тотчас диссонанс, а за ним - скандал. Если же в лести даже всё до последней нотки фальшивое, и тогда она приятна и слушается не без удовольствия; хотя бы и с грубым удовольствием, но всё-таки с удовольствием. И как бы ни груба была лесть, в ней непременно по крайней мере половина кажется правдою. И это для всех развитий и слоёв общества. Даже весталку можно соблазнить лестью. А уж про обыкновенных людей и говорить нечего.
Он бродил без цели. Солнце заходило. Какая-то особенная тоска начала сказываться ему в последнее время. В ней не было чего-нибудь особенно едкого, жгучего; но от неё веяло чем-то постоянным, вечным, предчувствовались безысходные годы этой холодной мертвящей тоски, предчувствовалась какая-то вечность на "аршине пространства". В вечерний час это ощущение обыкновенно ещё сильней начинало его мучить.
- Вот с этакими-то глупейшими, чисто физическими немощами, зависящими от какого-нибудь заката солнца, и удержись сделать глупость. Не то что к Соне, а к Дуне пойдёшь! - пробормотал он ненавистно.
Если два умные человека, не слишком ещё между собою знакомые, но так сказать взаимно друг друга уважающие, сойдутся вместе, то целых полчаса никак не могут найти темы для разговора, - коченеют друг перед другом, сидят и взаимно конфузятся. У всех есть тема для разговора, у дам, например... у светских, например, людей высшего тона, всегда есть разговорная тема, c"est de rigueur*, а среднего рода люди, как мы, - все конфузливы и неразговорчивы... мыслящие то есть. Отчего это, батюшка, происходит-с? Интересов общественных, что ли, нет-с, али честны уж мы очень и друг друга обманывать не желаем, не знаю-с.
*c"est de rigueur (франц.) - так уж заведено.
Если убедить человека логически, что в сущности ему не о чем плакать, то он и перестанет плакать. Это ясно. А ваше убеждение, что не перестанет?
- Слишком легко тогда было бы жить, - ответил Раскольников.
Что такое "благороднее"? Я не понимаю таких выражений в смысле определения человеческой деятельности. "Благороднее", "великодушнее" - всё это вздор, нелепости, старые предрассудочные слова, которые я отрицаю! Всё, что полезно человечеству, то и благородно! Я понимаю только одно слово: полезное!
Ну, вот, ты плачешь и опять меня обнимаешь, - ну за что ты меня обнимаешь? За то, что я сам не вынес и на другого пришел свалить: "страдай и ты, мне легче будет!" И можешь ты любить такого подлеца?
А теперь пошто ничего не делаешь?
- Я делаю... - нехотя и сурово проговорил Раскольников.
- Что делаешь?
- Работу...
- Каку работу?
- Думаю, - серьёзно отвечал он, помолчав.
Настасья так и покатилась со смеху.
Не во времени дело, а в вас самом. Станьте солнцем, вас все и увидят.
«Занимался он усиленно, не жалея себя, и за это его уважали, но никто не любил. »
«Впрочем, под этой простотой таились и глубина и достоинство. »
«Извольте выйти вон! »
«Ужасно, бесконечно несчастен. »
«У всякого свои шаги. »
«Русские люди вообще широкие люди, широкие, как их земля, и чрезвычайно склонны к фантастическому, к беспорядочному, но беда быть широким без особенной гениальности. »
«Он бы дал все на свете, чтоб остаться одному, но он сам чувствовал, что ни одной минуты не пробудет один. »
«Неужели такая сила в этом желание жить и так трудно одолеть его? »
«Когда вокруг тебя одни и те же люди, то как-то само собой получается, что они входят в твою жизнь. А войдя в твою жизнь, они желают её изменить. А если ты не становишься таким, каким они хотят тебя видеть - обижаются. Каждый ведь знает, совершенно точно, как надо жить на свете. Вот только собственную жизнь никто почему-то наладить не может. »
«Их воскресила любовь, сердце одного заключало бесконечные источники жизни для сердца другого»
«Нет ничего в мире труднее прямодушия, и нет ничего легче лести. Если в прямодушии только одна сотая доля нотки фальшивая, то происходит тотчас диссонанс, а за ним – скандал. Если же в лести даже все до последней нотки фальшивое, и тогда она приятна и слушается не без удовольствия; хотя бы и с грубым удовольствием, но все-таки с удовольствием. И как бы ни была груба лесть, в ней непременно, по крайней мере, половина кажется правдою. И это для всех развитий и слоев общества»
«Впрочем, чтобы беспристрастно судить о некоторых людях, нужно заранее отказаться от иных предвзятых взглядов и от обыденной привычки к обыкновенно окружающим нас людям и предметам »
«Страдание и боль всегда обязательны для широкого сознания и глубокого сердца. Истинно великие люди, мне кажется, должны ощущать на свете великую грусть»
«Бывают иные встречи, совершенно даже с незнакомыми нам людьми, которыми мы начинаем интересоваться с первого взгляда, как-то вдруг, внезапно, прежде чем скажем слово»
«Гм... да... все в руках человека, и все-то он мимо носу проносит единственно от одной трусости... это уж аксиома... Любопытно, чего люди больше всего боятся? Нового шага, нового собственного слова они всего больше боятся»
«...лицо её всё ещё сохранило в себе остатки прежней красоты, им к тому же она казалась гораздо моложе своих лет, что бывает почти всегда с женщинами, сохранившими ясность духа, свежесть впечатлений и честный, чистый, жар сердца до старости. Скажем в скобках, что сохранить всё это есть единственное средство не потерять красоты своей даже в старости. »
«Знаете ли, до какой степени одурманения может иногда полюбить женщина?»
«В страдании есть идея.»
«... в начале знакомства, сами знаете, бываешь всегда как-то легкомысленнее и глупее, смотришь ошибочно, видишь не то.»
«Он смотрел на каторжных товарищей своих и удивлялся: как тоже все они любили жизнь, как они дорожили ею! Именно, ему показалось, что в остроге её ещё более любят и ценят и более дорожат ею, чем на свободе. Каких страшных мук и истязаний не перенесли иные из них, например, бродяги! Неужели уж столько может для них значить один какой-нибудь луч солнца, дремучий лес, где-нибудь в неведомой глуши холодный ключ, отмеченный ещё с третьего года, и о свидании с которым бродяга мечтает как о свидании с любовницей, видит его во сне, зелёную травку кругом его, поющую птичку в кусте? Всматриваясь дальше, он видел примеры, ещё более необъяснимые.»
«Чтобы беспристрастно судить о некоторых людях, нужно заранее отказаться от иных предвзятых взглядов и от обыденной привычки к обыкновенно окружающим нас людям и предметам.»
«Всё ему некогда, всё ему мешают, а сам лежит и ничего не делает.»
«Не бывать? А что же ты сделаешь, чтоб этому не бывать? Запретишь? А право какое имеешь? Что ты можешь обещать в свою очередь, чтобы право такое иметь?»
«Понимаете ли, понимаете ли, милостивый государь, что значит, когда уже некуда больше идти? Ибо надо, чтобы всякому человеку хоть куда-нибудь можно было пойти...»
«В последнее время его даже тянуло шляться по всем этим местам, когда тошно становилось, "чтоб еще тошней было".»
«Она многое могла уступить, на многое могла согласиться, даже из того, что противоречило ее убеждению, но всегда была такая черта честности, правил и крайних убеждений, за которую никакие обстоятельства не могли заставить ее переступить.»
«Человек он умный, но чтоб умно поступать - одного ума мало.»
«Во всем есть черта, за которую перейти опасно; ибо, раз переступив, воротиться назад невозможно.»
«Как! я ставлю ваш интерес рядом со всем, что до сих пор было мне драгоценно в жизни, что до сих пор было драгоценно в жизни, что до сих пор составляло всю мою жизнь, и вдруг вы обижаетесь за то, что я даю вам мало цены!»
«Главное дело было в том, что он, до самой последней минуты, никак не ожидал подобной развязки. Он куражился до последней черты, не предполагая даже возможности, что две нищие и беззащитные женщины могут выйти из под его власти.»
«...Бедность была видимая; даже у кровати не было занавесок.»
«В бегах гадко и трудно, а вам прежде всего надо жизни и положения определенного, воздуху соответственного, ну а ваш ли там воздух?»
«Но зачем же они сами меня так любят, если я не стою того! О, если б я был один и никто не любил меня, и сам бы я никого никогда не любил! Не было бы всего этого!»
«- Как уничтожить зло на земле?
Уничтожить мир.»
«Жить, чтобы существовать? Но он тысячу раз и прежде готов был отдать свое существование за идею, за надежду, даже за фантазию. ...он всегда хотел большего. Может быть, по одной только силе своих желаний он и счел себя... человеком, которому более разрешено, чем другому.»
«Страдание и боль всегда обязательны для широкого сознания и глубокого сердца. Истинно великие люди, мне кажется, должны ощущать на свете великую грусть.»
«Все зависит, в какой обстановке и в какой среде человек. Все от среды, а сам человек есть ничто.»
«Убей ее и возьми ее деньги, с тем чтобы с их помощию посвятить потом себя на служение всему человечеству и общему делу: как ты думаешь, не загладится ли одно крошечное преступленьице тысячами добрых дел? За одну жизнь - тысячи жизней, спасенных от гниения и разложения. Одна смерть и сто жизней взамен - да ведь тут арифметика!»
«И неужель ты думаешь, что я не знал, например, хоть того, что если уж начал я себя спрашивать и допрашивать: имею ль я право власть иметь? – то, стало быть, не имею права власть иметь. Или что, если задаю вопрос: вошь ли человек? – то, стало быть, уж не вошь человек для меня, а вошь для того, кому этого и в голову не заходит, и кто прямо без вопросов идет… Уж если я столько дней промучился: пошел ли бы Наполеон, или нет? так ведь уж ясно чувствовал, что я не Наполеон…»
«Ведь надобно же, чтобы всякому человеку хоть куда-нибудь можно было пойти. Ибо бывает такое время, когда непременно надо хоть куда-нибудь да пойти!»«...Вышло-то подло, это правда, да вы-то все-таки не безнадежный подлец. Совсем не такой подлец! По крайней мере, долго себя не морочил, разом до последних столбов дошел. Я ведь вас за кого почитаю? Я вас почитаю за одного из таких, которым хоть кишки вырезай, а он будет стоять да с улыбкой смотреть на мучителей, - если только веру иль бога найдет. Ну, и найдите, и будете жить. Вам, во-первых, давно уже воздух переменить надо. Что ж, страданье тоже дело хорошее. Пострадайте. Миколка-то, может, и прав, что страданья хочет. Знаю, что не веруется, - а вы лукаво не мудрствуйте; отдайтесь жизни прямо, не рассуждая; не беспокойтесь, - прямо на берег вынесет и на ноги поставит. На какой берег? Я только верую, что вам еще много жить.»
«...Не комфорта же жалеть, вам-то с вашим сердцем? Что ж, что вас, может быть, слишком долго никто не увидит? Не во времени дело, а в вас самом. Станьте солнцем, вас все и увидят. Солнцу прежде всего надо быть солнцем. »
«Вы правы, она меня не любит; но никогда не ручайтесь в делах, бывших между мужем и женой или любовником и любовницей, тут есть всегда один уголок, который всегда всему свету остается неизвестен и который известен только им двум.»
«...(Эта женщина никогда не делала вопросов прямых, а всегда пускала в ход сперва улыбки и потирания рук, а потом, если надо было что-нибудь узнать непременно и верно, например: когда угодно будет Аркадию Ивановичу назначить свадьбу, то начинала любопытнейшими и почти жадными вопросами о Париже и о тамошней придворной жизни и разве потом уже доходила по порядку и до третьей линии Васильевского острова.)»
Пожалуйста, или , чтобы добавить цитату к книге «Преступление и наказание». Это не долго.
